Обстановка накалялась. Два события подбодрили арабов — гибель Трумпельдора и коронация Фейсала в Дамаске. Надо было действовать быстро. Деньги на нужды самообороны дал из средств сионистской комиссии Вейцман[5]. И Жаботинский действовал — в Иерусалиме был создан отряд самообороны численностью в 600 человек из числа сионистской молодежи. Его существование отнюдь не держали в тайне. Он маршировал, проводил учения. И евреи, и арабы это видели. Английским властям направили официальную просьбу об оружии. Власти, конечно, отказали. Это с самого начала было очень вероятно, так что пришлось заняться и нелегальной деятельностью — кое-какое оружие раздобыли. Но это было на крайний случай. В основном самооборона рассчитывала на палки, железные прутья, кипящее масло.

В это время в Иерусалиме побывал главный раввин Румынии. Он познакомился с Жаботинским. И Жаботинский его спросил, видел ли тот уже иерусалимский рассвет. «Нет», — ответил раввин. «Если так, я буду рад показать вам его», — сказал Жаботинский. Они встретились в пять часов утра, вышли на окраину города. Там в этот час проходили учения самообороны. Солнце еще не взошло, но Жаботинский сказал раввину: «Я обещал вам показать рассвет. Взгляните — он перед вами».

Город был разбит на четыре зоны, каждая со своим командованием. А главное командование размещалось в гостинице «Хьюз». Каждый боец знал, где его место в случае тревоги. Но тут была допущена ошибка: Еврейский квартал в Старом городе, то есть внутри средневековой крепостной стены, был оставлен без защиты. И не ясно, кто эту ошибку совершил. В официальной истории «Хаганы» И. Слуцкого утверждается, что виноват Жаботинский. Причем ему указывали на опасность, но он употребил весь свой авторитет, доказывая, что «традиционным евреям» в Старом городе опасность не грозит — арабы считают их своими. Все их атаки будут направлены против сионистов в новых районах Иерусалима. Наоборот, в биографиях Жаботинского, написанных его сторонниками (Кац, Надава), говорится, что еврейское население Старого города — «традиционные» евреи — сами отказались от помощи, понадеявшись на давние хорошие отношения с арабами. Боялись, что присутствие бойцов самообороны может только спровоцировать арабов. Они горько ошиблись. Где тут правда, сказать трудно.

В тот 1920 год праздник еврейской Пасхи и арабский праздник Неби Мусса[6] почти совпали. 3 апреля, как и положено в Неби Мусса, было грандиозное шествие. В Иерусалим съехались арабы со всей страны. Их торжественно поздравили Алленби и Болс (английский генерал), выделив для праздника английский военный оркестр. Все это само по себе не предосудительно, но дало арабам еще один повод думать, что англичане на их стороне.

Следующий день обещал стать критическим. Алленби уехал. Была суббота и первый день еврейской Пасхи. Но все обошлось. Стали думать, что, может быть, вообще обойдется. А пятого числа началось. После подстрекательских речей арабских старейшин толпа с антисемитскими и восхваляющими Фейсала криками перешла к делу. Жертвы были и среди англичан, возможно, потому, что, не ведая о высокой политике, они, случайно оказавшись на месте событий, попытались остановить толпу. Еврейская самооборона кинулась к месту событий, но арабы быстро зашли в Старый город. Евреи пытались последовать за ними, но английские войска тут же блокировали ворота. А в самом Старом городе не было войск. Обычно там все-таки находились еврейские полицейские. Но в тот день их всех вызвали в новую часть города для охраны английских учреждений. «Случайно», как потом оправдывались английские власти. В Старом городе остались полицейские-арабы. В лучшем случае они были просто безучастны. Казалось — конец Еврейскому кварталу. Но всего не предусмотришь — нашлись у него защитники! В стране еще находились остатки Еврейского полка — 400 человек. Их не успели распустить. Командовал ими еврей, полковник Марголин. Полк стоял далеко от Иерусалима. Но на Пасху некоторые солдаты получили отпуск. В данном случае (я не знаю, случайно или умышленно) Марголин отпустил на праздник группу солдат-евреев из Старого города. Английские солдаты (а ныне и израильские) в отпуск уходили с оружием. Предупредительных выстрелов в воздух оказалось достаточно. Пострадали семьи, жившие не в самом квартале, а поблизости от него, вперемежку с мусульманами. Это был не тот удар, который мог бы «опрокинуть» Декларацию Бальфура. Впрочем, дело еще не кончилось. В Новом городе было относительно спокойно. Власти отклонили все просьбы евреев об оружии или хотя бы о легализации статуса «Хаганы», пусть даже вооруженной только дубинками. Впрочем, к вечеру английские войска появились в Новом и в Старом городе. И установилось вроде бы спокойствие в Иерусалиме. С шести часов вечера и до шести утра был объявлен комендантский час. Арабская полиция арестовала наконец погромщиков. По счастью, евреи, уже наученные горьким опытом, английским властям не верили. Они воспользовались затишьем и тем, что было разрешено движение машин «скорой помощи» — их пропускали в Старый город. И вот под видом медперсонала туда проникли члены «Хаганы» и даже провезли немного оружия. Религиозные евреи в Старом городе теперь уже понимали, что к чему. И молодежь под руководством «Хаганы» готовилась к защите. Нехорошо, конечно, использовать для военных целей машины «скорой помощи», но если бы тогда этого не сделали… Утром все армейские посты оказались сняты — «чтобы не пугать арабских крестьян, прибывающих с товаром для торговли». И, конечно, утром события возобновились. Причем те громилы, которые вечером были арестованы, утром уже оказались на свободе и споро принялись за дело. Власти меж тем издали приказ об аресте всех легионеров, находившихся в Иерусалиме, законно или незаконно. (Группа легионеров пыталась без приказа добраться на грузовике из своего лагеря в Иерусалим.) Было объявлено также о временном разоружении всех полицейских — евреев и арабов. Все взяла на себя армия. Но пока что военные вновь блокировали ворота. Оборона Еврейского квартала в Старом городе держалась, однако, уже не на легионерах. Сунувшись туда, арабы получили отпор и довольно быстро отступили. Пострадали окраинные еврейские дома, стоявшие среди мусульманских. Медлить больше было нельзя, и англичанам пришлось ввести, наконец, военное положение. Волнения в Иерусалиме затихли.

6 евреев было убито, более 200 ранено. И к этому — изнасилованные женщины, разграбленное имущество, оскверненные синагоги. Основные жертвы и материальный урон пришлись на Старый город. У арабов тоже было убито 5–6 человек и несколько десятков ранено. Но важнее всего то, что евреев не охватило бессилие. «Хагана» себя вполне оправдала, даже в тех неблагоприятных условиях, в которых пришлось действовать. Героем дня оказался Жаботинский. И «Хагана», и легион, спасшие Еврейский квартал, были в очень большой степени его творением. Именно благодаря ему, удар получился недостаточно сильным, чтобы «опрокинуть» Декларацию Бальфура. Те, кто его планировал, это понимали. Через два дня после погромов Уотерс-Тейлор вызвал мэра Иерусалима Муссу Казем Пашу и заявил: «Я надеялся, что ты воспользуешься этой возможностью, но ты проиграл». Это была информация Майнерцхагена, причем последний подчеркивал, что получил ее из двух разных, независимых друг от друга, источников. Арабы, кстати, оценивали ситуацию иначе. Они оптимисты по натуре и думали, что, пустив евреям немного крови, они покончили с сионизмом. Но англичане судили вернее. Оставалось свести счеты с виновником неудачи и заодно заткнуть ему рот — англичане ведь знали, что он не будет молчать.

Англичанам удалось захватить у евреев 3 ружья и 2 пистолета. Это дало повод провести аресты. Было арестовано 20 человек, участников еврейской самообороны, в том числе Жаботинский. Со стороны арабов в конце концов арестовали двух погромщиков, уличенных в изнасиловании женщины. Арабская версия тех событий гласила, что евреи напали на мирную арабскую процессию. А если среди евреев сотни раненых, так это они сами себя изувечили.