Нелегальная алия была делом трудным. Кроме финансовых проблем возникали и юридические. Не с англичанами — их не спрашивали. А, скажем, с Румынией, через территорию которой надо было проезжать, когда евреи садились на корабли в Черном море, что часто было удобнее — подальше от английских глаз. Требовались въездные и выездные визы и т. п. Иногда за взятку удавалось получить фиктивные визы в какую-нибудь экзотическую латиноамериканскую страну, а тогда уж выдавали и транзитные визы. Но и это не всегда выходило. В конце концов Жаботинский лично съездил в Румынию (еще не прогитлеровскую), встречался там с премьер-министром, убедил его не мешать, уверив, что со временем и вся румынская еврейская беднота уедет на Землю Израильскую. И подобные проблемы возникали повсюду, причем одновременно надо было преодолевать и противодействие английской дипломатии. Но, хоть и с трудом, дело шло.

Захват Австрии Гитлером вновь обострил проблемы евреев. Количество искавших спасения людей, начавшее было уже уменьшаться, поскольку из Германии евреи потихоньку уезжали, вновь возросло. И не оставалось надежды, что проблема может решиться как-нибудь сама по себе. Условия выезда тех немногих, что получали сертификаты, явно ухудшились. Старое и еще относительно благоприятное соглашение о трансфере, заключенное в 1933 году, истекло в 1937 году. Новые условия выезда были гораздо хуже. Теперь еврей мог спасти легально только 10 % состояния, а не 45 %, как раньше. Нелегальный вывоз еврейских денег, сравнительно легкий поначалу (вспомним главу 45), теперь стал делом опасным — ловили и наказывали всерьез. Гитлер уже крепко стоял на ногах и никакого экономического бойкота со стороны евреев не боялся. Все это, конечно, вызвало резкое уменьшение ввоза капиталов на Землю Израильскую, что очень даже почувствовалось.

Наконец-то демократический мир проявил признаки беспокойства. Весной 1938 года президент США Рузвельт выступил с инициативой созыва международной конференции для решения проблемы беженцев. Ради приличия не говорили: «еврейских беженцев». Говорили о беженцах вообще. Но понятно, что огромное большинство людей, желающих покинуть Третий рейх, были евреи и «мишлингим»[49] — люди смешанной крови. Существовала градация «мишлингов» в зависимости от доли еврейской крови. В соответствии с этим и права у них были разные. Большинство таких людей считали себя самыми обычными немцами и христианами. А вот Гитлер так не считал. Впрочем, было и несколько десятков тысяч чистокровных арийцев, которые по тем или иным причинам подвергались преследованиям в Третьем рейхе. И мечтали покинуть его.

Инициатива Рузвельта была встречена очень тепло. Конференция собралась во Франции, в городе Эвиане. Гитлер по этому поводу сказал красивую речь: «Мне остается надеяться и ждать, что остальной мир, который проявляет столько сочувствия к этим преступникам, будет, по крайней мере, настолько благородным, что превратит свое сочувствие в практическую помощь. Мы же, со своей стороны, готовы предоставить всех этих преступников в распоряжение этих стран, готовы даже отправить их на роскошных теплоходах».

Итак, конференция собралась. Советский Союз ее бойкотировал, упустив, таким образом, шансы вдохнуть жизнь в биробиджанский проект. Великобритания согласилась участвовать при условии, что вопрос о Палестине обсуждаться не будет. Наблюдателем от еврейской Палестины была Голда Меир. Она сидела среди гостей, а не среди делегатов. Вот что вспоминает она в своих мемуарах: «Страшное это было дело — сидеть в роскошном зале и слушать, как делегаты 32 стран поочередно объясняют, что они хотели бы принять значительно большее количество беженцев, но, к несчастью, не могут этого сделать. Человек, не переживший это, не может понять, что я испытала в Эвиане — всю эту смесь горечи, разочарования, ярости и ужаса». И еще: «…в Эвиане я впервые с тех пор, как в России, маленькой девочкой, с ужасом прислушивалась к грохоту копыт казачьих коней, поняла: если народ слаб, то, как ни справедливы предъявляемые им требования, этого все равно мало». И еще: «В Эвиане дело так и окончилось пустыми фразами, но я перед отъездом устроила пресс-конференцию. Все-таки журналистам захотелось услышать, что я скажу… „Только одно хочу я увидеть, прежде чем умру, — сказала я прессе, — чтобы народ мой больше не нуждался в выражении сочувствия“». Комментарии излишни.

Лучше всего подытожил работу Эвианской конференции Гитлер: «В Эвиане был разоблачен миф о всемирной мощи и влиятельности евреев».

А между тем начался cудетский кризис: проглотив Австрию, Гитлер вошел во вкус. События эти — «мюнхенское предательство», «мюнхенская сделка» — достаточно широко известны. (В Израиле одно время при упоминании Мюнхена вспоминали не судетский кризис, а убийство израильских спортсменов на Олимпиаде в Мюнхене в 1972 году. Однако, когда начинались «соглашения в Осло», у нас вспомнили и о событиях 1938 года.)

К 1938 году проблема Судет была отнюдь не новой. Еще во времена Австро-Венгрии говорили, что «двуединая монархия» должна эволюционировать в «триединую». То есть Чехия должна была получить столь же широкую автономию, как и Венгрия. В Вене эти планы тогда не встретили сопротивления. Но встретили его в Судетах. Судеты — западная часть Чехии. Исторически это были чешские земли — «владения короны св. Вацлава». Но там уже давно большинство населения составляли немцы. И они решительно противились присоединению этой области к планируемой полунезависимой Чехии (подобной Венгрии). Так что дело с «триединой габсбургской монархией» не выгорело. Затем случилась Первая мировая война, и Австро-Венгрия приказала долго жить. Чехословакия стала независима, Судеты вошли в ее состав. Это до некоторой степени было нарушением принципа Вильсона, говорящего о том, что национальные и государственные границы должны совпадать. Но принцип этот вообще трудно было проводить в жизнь. А зачастую и совсем не удавалось. В данном же случае, кроме исторических прав, возобладала реальность — Чехословакия получала удобные для обороны западной границы позиции только с присоединением Судет.