— В каждом секторе своя самка. Этой уже больше тридцати лет.

— Я слышал, что все магические растения питаются маной, — блеснул знаниями Марк.

— Да это правда, но маной питаются только самки. Оккапури изначально были не оседлыми деревьями. Истощив почву, они уходили дальше. Род Соммула смог их приручить, — не без гордости ответил Том.

Они, наконец, дошли до женской особи, и тут прямо на Микульпа рванула целая стая четвероногих растений.

— Гург, чего это они?! — брат наматывал круги, уворачиваясь от веток.

Когда эта свора почти его догнала, он скастовал пневмодвижение. Похоже, это было ошибкой. Земля под ногами затряслась. Величественный протяжный треск и звук сворачивающейся в канатный жгут древесины. Маленькие оккапури припустили к стволу, забыв про Микульпа.

Корневища, разбрасывая землю, вылезали наружу, одно деревянное щупальце метра на два уже оголилось. К ним спешило несколько надсмотрщиков на лошадях.

— Вот я дурак, — чуть ли не в слезах воскликнул Том. — Я забыл вам сказать, что здесь безмагическая зона. Любое заклинание воспринимается самкой как угроза.

Последние слова он уже говорил, когда они утекали прочь. Вовремя, что тут скажешь. Они выбежали из предполагаемой зоны поражения и смотрели как самка пытается вылезти с насиженного места и покарать обидчиков.

— Кажется, мне влетит, — грустно подытожил Том, повесив длинный нос.

— Ничего, все ошибаются, — попытался подбодрить Марк.

Он ещё что-то хотел сказать, но неожиданно увидел странный синеватый мешок, вздувшийся как нарыв сбоку на самке.

— Что это? — спросил он у проводника.

Оторвавшись от мрачных мыслей, Том ответил:

— Это то, что держит самку на одном месте. Пузырь маны. Предки Соммула научились прививать его к стволу, — парочка тех магов, что бежали им на помощь, уже возилась вокруг этой штуки.

— А что они делают?

— Заливают туда свою ману. Это успокаивает женскую особь.

И вправду, корни стали медленно уходить под землю и вскоре подземный гул прекратился.

— А его можно как-то отсоединить и привить другой? Что будет с маной? На моей памяти это единственный материал, что не даёт ей просто улетучиваться.

— Нет, к сожалению, самка становится неуправляемой и приходится её убивать. Отрезанный пузырь быстро высыхает. Самцов среди оккапури рождается в сотни раз больше. Так что женские особи берегут. Смотрите, сейчас она кормит молодых оккапури.

Бегавшие за Микульпом древесные «собаки» вдруг застыли, принимая в тело материнские тонкие корни. Такое чувство, будто роботы на подзарядке.

— Первый год все оккапури питаются маной, потом территории отдают самке для прокорма древёнышей.

Такие древёныши чуть не стоптали Мика. Том предложил пойти к выходу. Марку хотелось ещё посмотреть на взрослых самцов, но намёк был такой, что им лучше убраться поскорей. Боясь, что их лишат ценных образцов, они быстро загрузили пару выделенных им кусков и убрались восвояси.

После поездки Микульп заскочил в ломбард. Денёк сегодня выдался полный приключений. Жалко, конечно, Тома. Он искренне не понимал, зачем Гургу эти оккапури, но привык доверять брату. Из обрезков навряд ли получится сделать посох для Корруса. Ещё и денег отвалили немерено. Зайдя внутрь, Мик отдал морщинистому старику пару огромных кристаллов.

— Полные, — быстро уточнил он.

Служащий отсчитал сто пятьдесят фалеров и отдал подростку. Положив деньги в карман, Мик отправился проведать нескольких беспризорных ребят, что знал ещё до знакомства с Лавией. Когда у него появлялись свободные деньги — он помогал им с продуктами. Среди них был и один голюдь.

После тесного знакомства с Бруно, Мик понял, что всё, что говорят о зеленокожих — ложь. Они такие же люди просто с другим цветом кожи и ниже ростом. Несправедливо не давать им шанса. Мик узнал, что этим народом руководят старейшины. Именно они судят и решают, каким будет выглядеть будущее сородичей. Распределяют деньги от монарха и семейства Анарика.

Помощь другим позволяла на время Мику забыть о своих проблемах. Радостные эмоции и благодарность вытесняли гадкое чувство вранья, которым он окружил Гурга. Свернув в знакомый вонючий проулок предмессаллы, он отбросил мысли о вот уже год как наступившей оквиме.

Прошёл почти год с тех пор как Марк узнал про дисторт. Перо уже привычно бегало по бумаге, рядом лежал сшитый и окончательно отредактированный анатомический атлас — первый созданный им учебник в новом мире. Он долго думал, какой вопрос нужно затронуть во вторую очередь.

Конечно же, выбор пал на химию. Когда-то он знал таблицу Менделеева наизусть, но не мог похвастать хорошей памятью. Поэтому в местный вариант вошли лишь названия всех изученных человечеством элементов и их порядок. А вот атомная масса не везде была проставлена. Самое главное — он опишет принцип добычи этой информации, а потомки разберутся как-нибудь сами. По крайней мере, Марк на это надеялся.

Сейчас нужно записывать фундаментальные знания, позволившие человечеству сделать скачок в развитии. Все частности придут потом. Будет ли справедливым присваивать все заслуги себе? Огромное количество учёных с Земли трудились, добывая эти сведения, а он просто позаимствовал их. Вообще, пофиг. Никого больше нет, чтобы его стыдить. Пусть его имя останется в истории этого мира. Его «Мудрейшество» Гург или Гург «Большие Мозги». Второе отдаёт чем-то склизким. Надо будет подумать над историческим псевдонимом.

Потянувшись, Марк сплёл пальцы и размял их. Ему уже десять лет. Дисторты он так и не научился контролировать. Прибавка к мане была бы кстати, но, может быть, оно к лучшему, что он не касается такого «кровавого» бонуса. Прогресс и так неплохо идёт. К середине июня пятьдесят четвёртого года у него сто двадцать маны. Не собирался он никого убивать. Его задача исследовать мир, нести знания и прочая такая высокомерная чепухня. На самом деле, мотивы предельно просты — он хочет славы учёного. И не только за знания предыдущего мира, но и за новые открытия.

Пока у него есть хорошая команда, Марк сможет посвятить себя любимому делу. Того что было, уже не вернёшь.

За эти годы он отрефлексировал и принял гибель родителей, потерю смысла жизни, побыл чужаком на новой земле и свыкся с магической составляющей миропорядка. Теперь это его дом. Конечно, некоторые вещи он предпочёл бы забыть, но если бы он тогда не убил, то убили бы его и Ли Праста. Когда стоит такой выбор — не до самопожертвований. Инстинкты выжигают всё.

Жалел ли Марк о своём поступке? С человеческой точки зрения — да. Он никогда не забудет этого. В каком-то роде, маячившая бездонной неизбежностью единичка каждый день напоминала: «Ты убил, ты убил, ты убил. Смотри на меня. Видишь, сколько человек ты отправил на тот свет? Это твоя вина». Там пока только один. То есть, «лишь» один. Он надеялся, так и останется. Если опять придётся убивать, то, что ему вообще тут делать? Устраивать бессмысленный геноцид? Ради чего? Чтобы показать всем — смотрите у меня больше всех маны?

Всё это пройденный этап. Сейчас его больше волновала идея Микульпа нарастить производство дешёвого мыла. С недавних пор его брат стал помогать голюдской диаспоре. Каким-то образом он добился неприкосновенности у старейшин. Теперь Мик мог свободно там передвигаться, не боясь, что его ограбят или причинят вред. Чем он вызвал такое доверие, Марк не знал, но гордился, что старший брат нашёл себе достойное занятие. Благотворительность — это здорово.

Они часто проводили время вдвоём, и Марк успел прикипеть к этому несуразному, взбалмошному и чересчур доверчивому подростку. Наслушавшись его размышлений о гигиене, Микульп решил исправить ситуацию в мессалле. Только чёртову идеалисту такое могли прийти в голову. Мыло достаточно дорогой продукт, но они разработали дешёвый аналог. Также Марк вспомнил про дёготь, как составляющую знаменитого мыла, обладающего крайне целебными свойствами. Они сняли дополнительное помещение и создавали два вида мыла. Вдруг у кого-то будет аллергия или слишком чувствительная кожа.