Только этого мне не хватало! В едином порыве я отворачиваюсь от него, и бреду к Кэтис уставившись себе под ноги. Ведь я знаю, что такое же выражение и на моем лице. Я боюсь любви. Я боюсь... любить. Ибо любовь - опасна. Она - нож разящий и безжалостный. Любовь - зависимость, наркотик и без нее жизни нет.
Мы забираем костюмы и идем в раздевалку.
Раздевалка - комната без окон. Стены окрашены в темно- синий цвет. Здесь были шкафчики и стулья.
Я переодевалась и думала о доме и не видела ничего вокруг.
Как они там без меня: Алексей, мама, и Ангел?
Я не имела права уходить.
Странный смерч горечи и иступленной надежды бушевал во мне.
- Идем,- Кэтис позвала меня. Мы вышли в коридор. Его стены были оклеены зеленой, незнакомой мне тканью.
- Из чего она?- спросила я Кэтис.
- Металлы, пластмасса, краска и льюриды.
Я кивнула.
- Льюриды – небось, какие-то химические соединения, да?
- Не будем вдаваться в подробности. Я и сама не знаю. А Алан, он рубит в таких вещах. А вот и он,- Кэтис обернулась и крикнула Алану, - догоняй!
Я не стала спрашивать его, потому что терпеть не могла химию
Мы вышли из здания.
Безжизненная равнина течет во всех направлениях. Серые камни и черно-бурая земля. Все здесь мертво. Отравлено людским дыханием.
Насколько мертвы были те люди, скажи мне, боже?
Мы идем сквозь мглу. Серый сумрак укрывает нас.
Изредка я вижу засохшие скелеты деревьев - их тонкие, немощные руки тянутся ввысь, моля. О чем? Может быть о жизни? Я не знаю.
Я так устала.
И это все по-настоящему.
Ночью я лежу и не могу уснуть. Я вижу изломанную, серую землю. Я вижу темное небо. Здесь нет ни травы, ни цветов, ни животных. Вихрь смерти пронесся над головой жителей этого мира. И мне страшно от понимания того, кто в этом виноват. Это все - правда. Все, что я описала.
Я встала и присела рядом с Аланом.
- Ты еще не спишь? - я вся дрожала. Не от холода.
Он поднял голову, опираясь на локоть, и взглянул на меня.
Какие у него ясные глаза!
- Нет,- ответил Алан.- А что случилось?
- Я…- Я не знаю, что сказать.- Как же вы живете?- произношу я, наконец, и стыд обдает меня горячей волной, хотя ничего дурного я не сказала.
- А разве вы живете иначе? – спросил он по-доброму, но подозрение проступает в его тоне – точно лезвием по моей душе.
Я молчала. Я все испортила. Нельзя быть такой…
- Мери, откуда ты? - тень надежды проступила на его лице, светясь в глазах. Словно цветы вырастают после дождя.- Неужели у вас все по-другому? Вы нашли способ? - он схватил меня за плечи.
Между нами сантиметров двадцать.
- Н-е-т,- я выдавила из себя слова,- но, пойми…
- Ты врешь,- оборвал он меня.
- Прости,- я ухожу.
Если Алан узнает правду, то он решит, что я… я – сумасшедшая. Он не поймет.
Утром он вел себя так, как будто ничего не случилось: разбудил нас, свернул и убрал одеяла, приготовил завтрак
- Как ваша земля стала такой? – спросила я Алана. Кэтис брела чуть впереди, напевая себе что-то неслышно под нос. Мне показалось, что это была та песня, с которой она выступала. А я, опасаясь его реакции, все же не смогла удержаться от вопроса. Любопытство жутко мучило меня и страх – ведь наша земля тоже, наверное, станет такой.
Алан недоверчиво поглядел на меня. И ответил:
- Мы ее зас…,- далее шло не слишком приличное слово.
Я поморщилась:
- Не выражайся.
- Ты спросила – я ответил. Просто им было не до нас. Было наплевать на то, какое они нам оставят наследство. Наследство,- прошептал Алан с горечью.
- После нас хоть потоп,- процитировала я известные слова.
Голос его жесток, взгляд безжалостен, остер, точно иголка, но обращен не на меня:
- Они жили и радовались каждому дню, УБИВАЯ НАС - СВОИХ ДЕТЕЙ.
- Они не могли иначе,- я не знаю, отчего я защищаю их. Наверное, потому что, мы делаем то же.
- А мы! Мы! Что будет с нами! Почему мы должны расплачиваться?! - Алан не кричит, но его голос режет меня, как бритва.
Кэтис оборачивается и смотрит на нас вопросительно и выжидающе, с легким оттенком грусти, молчаливо вопрошая: « А что она сделает? Как ответит?»
- Их подарок,- горько цедит Алан,- скоро мы все загнемся.
- Неправда,- я догоняю Алана, успевшего уйти вперед, и дергаю его за рукав.
Алан оборачивается. Он не верит мне. Холодный практицизм и скептицизм окутывает его облаком.
- Ваши ученые отыщут спасение,- упорно продолжаю я.
Он хрипло рассмеялся:
- Пусть у нас шикарные дома.… Эта жизнь на минуту. Мы и так живем еле-еле. Продукты стоят, ты же сама знаешь сколько, хотя они - яд. Жалкое подобие пищи. Голод настигнет нас рано или поздно. А посмотри вверх - атмосфера на последнем издыхании, от ресурсов скоро не останется ничего. А отношения с Кралантией? На грани войны! Наш мир падет, а мы… мы все умрем…- тихо и безысходно заканчивает он.
Кэтис подходит к нам. Медленно, неторопливо, как будто ничего не случилось.
Она берет Алана за руку:
- Успокойся,- ее певучий голос так тих и мягок.
- Жизнь непредсказуема,- бросаю я, немного разозлившись,- пока мы живы, все еще сто раз может перемениться. Бой не окончен.
Глаза Кэтис страшны:
- Пока,- прошептала она,- пока… Но разве это жизнь?
Глава шестая. Их первый закон
К вечеру мы подошли к обветшалому, давно покинутому зданию. На вид оно был готово рассыпаться.
- Интересно, почему из трубы идет дым? Там сто лет никто не жил! – пробормотал себе под нос Алан и остановился в задумчивости.
Мы вошли внутрь. Я увидела усыпанный штукатуркой, местами проломленный пол, обшарпанные стены, старый, выцветший стол – одной ножки у него не хватало и чье-то ложе из грязных, разноцветных тряпок в углу. И тут я почувствовала ОПАСНОСТЬ…
