Ядро, которым разбило экипаж функционеров, благодаря хлопотам все того же кюре долгое время хранилось в школьном музее в Игне[907]. Но и некоторые другие снаряды французы также превратили в «места памяти». В ходе сражения одно из ядер попало в стоявший на окраине Игне дом, хозяин которого потом с юмором выведет под застрявшим в стене снарядом надпись: «Из русского, которым я был, 11 января я стал французом»[908].
В регистре приходского кладбища Игне есть запись, сделанная рукой кюре, из которой следует, что во вторник 11 января 1814 г., к 3 часам по полудни «при отступлении перед войсками союзников от Ремиремона почти до Шарма», на территории коммуны погибло 15 военных различных полков; их тела погребены на следующий день без церемонии, но с заботой. Место, где они были погребены, - Бас-де-ля-Херонньер, что примерно в километре от деревни[909]. «Враг хоронил своих повсюду, где они находились», но особенно много было похоронено при въезде в Игне: большое количество человеческих останков потом будет здесь найдено при строительстве железнодорожной платформы[910].
Между тем, пока супрефект прятался по садам и лесам, французы продолжали свое тяжелейшее отступление: на протяжении 3,5 км от Игне до Номекси «многие были взяты в плен, и сам префект попал в руки вюртембержцев»[911], - писал Оливье. А. Дессель добавил, что деревня Номекси была подвергнута разграблению[912]. Сражение продолжалось почти до окраины Шарма, в которой укрылись остатки французов. Ночь разделила сражающихся: казаки числом около 1500 стали на квартиры в Шатель-сюр-Мозеле и в Номекси, где и находились до 14 января, увлеченные реквизициями разнообразных товаров, необходимых для своего содержания[913].
Конечно, точно определить потери сторон очень сложно: показания слишком противоречивы. Если верить донесению Колшена от 12 января из Нанси, то «значительны» были потери вюртембержцев[914]. Читая Оливье, также можно подумать, что французы даже победили: «Потери союзников были более серьезными. Две братских могилы были заполнены их трупами: одна - в От-дю-Белье, где еще виден Крест Казаков, поставленный на память об их захоронении, другая - недалеко от Игне, слева от старой дороги на Нанси»[915]. Понятно, что не всем победоносным реляциям надо верить на слово, но считать потери «братскими могилами» - еще хуже. Только Лефевр де Беэн признал, что потери французов были «очень серьезные»: от первого батальона вольтижеров, который в качестве арьергарда защищал Эпиналь, осталось только несколько человек. Убит и командир батальона; ранен Руссо. Большие потери среди кавалеристов Дювиньо, оставлены многие повозки, потеряны экипажи с багажом генералов, пленен префект[916].
Официальный рапорт вюртембержцев сообщает только о нескольких с их стороны раненых, а порывшийся в архиве Штутгарта Франц фон Хиллер уточнил: 1 убитый, 9 раненых[917]. «Журнал военных движений» упоминает, что «ударившие в тыл и оба фланга» союзники поражали неприятеля «на всем пути его отступления к Шарму, куда он с малыми остатками успел спастись уже ночью». Можно верить, что артиллерия картечными выстрелами нанесла действительно «чувствительный вред» французской пехоте. «Кавалерия же противника почти вся истреблена нашими казаками по собственному показанию старших офицеров ея, в плен к нам попавшихся. Дорога от Таон-ле-Вожа до Игни завалена убитыми, оружием и амунициею»[918].
Потери французов могли бы быть, конечно, и больше, если бы союзникам удалось полностью завершить обходной маневр. В. Вюртембергский в рапорте Шварценбергу из Эпиналя 12 января сетовал одновременно и на плохие дороги, и на Платова: «Атака на Эпиналь была произведена согласно отданным приказам, но атаман Платов уклонился влево со своей артиллерией и кавалерией и направился к Таон-ле-Вож. <...> Генерал Греков, который был авангардом Платова, уже занял Таон-ле-Вож, когда французская колонна только подошла к этой деревне...»[919]
За отрядом Грекова следовали в обход Эпиналя на Ле Форж казаки Платова с частью казаков Щербатова. Как писал Лефевр де Беэн, Платов счел дорогу по правому берегу через Фонтене слишком трудной, отправив туда лишь часть отряда Щербатова, а основные силы казаков вместе с их артиллерией направил по левому берегу на Таон- ле-Вож по долине Авьер[920]. Вейль акцентирует вину Платова: его отряд потерял время, пересекая лес перед Ле Форже. Получилось, что «казачья артиллерия, приведенная генералом Кайсаровым, поздно дебушировалась из леса Форже и вынуждена ограничиться преследованием противника отступающего в Шарм». Если бы казаки Платова шли правее или вышли раньше, то колонну Руссо смогли бы зажать с двух сторон артиллерийским огнем и принудить сложить оружие[921].
Щербатов в своем рапорте от 11 января Шварценбергу опоздание отряда Платова к месту боя объяснял объективными трудностями: это «плохое состояние дорог» не позволило Платову вовремя подтянуть артиллерию для удара по колонне Руссо[922]. На неудобство местности для передвижения артиллерии указывал и Шартон: «потери французов были бы еще больше, если бы конная артиллерия врага неожиданно не отстала в погоне»; выходя в поводу по просеке Домэвр-сюр-Авьер и желая сэкономить время, она направилась через соседний холм, но застряла у пруда[923].
Платов в своем рапорте из Номекси (Платов именовал это селение как Нонси) 12 января Барклаю де Толли в общем-то признает, что это вюртембержцы выбили французов из города и только после этого казаки атаковали французов с разных сторон[924]. Что касается вопроса о своем «опоздании» накануне, то Платов обошел его молчанием, подчеркнув, что неприятель «сильно упорствовал, отстреливаясь пушками»[925]. Но его казаки проявили храбрость, и все, в общем-то, окончилось победой: «...неприятель был жестоко поражаем и ретировался с большими потерями <...> за реку Мозель до самого Шарма»[926]. В результате атаки казаков Грекова, если верить рапорту Платова, «вся неприятельская кавалерия, составленная из Молодой гвардии, была истреблена совершенно, со взятием в плен всех командовавших ею начальников и офицеров». Потери же казаков Платов расценил в 25 убитых, раненых - 18[927]. Платов докладывал, что неприятельская «пехота, которой едва осталось и 1000 человек, спаслась бегством уже в ночное время в город Шарм»[928].
Итак, если верить рапортам союзников, всего в ходе сражения 11 января из 4600 французов, которые были утром в Эпинале, только около 1000 добрались до Шарма. Только всех пленных было до 500 рядовых и более 30 офицеров[929]. Платов докладывал, что, возможно, погиб сам генерал Руссо. Руссо был только ранен, а вот в плен попали другие важные лица: префект Флени, генеральный секретарь Вельш, мэр Эпиналя Лонуа «и другие видные горожане»[930].
