4 марта авангард Платова под командованием Кайсарова первым подошел к Сезанну. Сезанн защищали 100 пехотинцев во главе с гвардейским капитаном. Они начали было перестрелку, но Кайсаров, развернув артбатарею, открыл стрельбу по городу бранскугелями. Несколько гранат, брошенных в город, убедили его защитников в бессмысленности сопротивления. Французы еще противились, но, когда им предъявили ультиматум, что в случае продолжения сопротивления город будет сожжен, солдаты вместе с комендантом сдались, а гражданские разоружились. В результате стычки в Сезанне было пленено 80 рядовых и комендант. В городе обнаружили до 200 больных и раненых пруссаков и французов[1337].

Шварценберг, кажется, был больше обеспокоен происходящим на флангах, чем перед фронтом его армии. Он слал детальные инструкции и Платову, и Сеславину. 5 марта Шварценберг писал Барклаю де Толли: «Я отправил Платова на Сезанн, куда он, судя по его рапортам, прибыл вчера. <...> Чтобы прикрыть левый фланг, принцу Вюртембергскому и генералу Сеславину был отдан приказ идти на Немур». Из Сезанна Платов должен был отправить партию в 500 чел. к Монмиралю и по другим направлениям, «дабы прервать сообщение между главною квартирою Наполеона и войсками маршала Макдональда» и установить связь с Силезской армией Блюхера[1338]. Так, камер-юнкер 3-го класса Сосновский, отправленный из Сезанна с партией в 300 казаков для занятия города Ла-Ферте-Гоше, разоружил там местных гвардейцев и взял в плен несколько жандармов[1339].

Вслед за авангардом 6 марта Платов сам выступил на Ла-Ферте- Гоше. В рапорте Барклаю де Толли он писал в этот день: «Вчерашнего числа партии, мною на Парижскую дорогу для действия между Ножан, Прованс и Нанжи отправленные, должны уже сегодня там действовать, и сим надеюсь должна смутиться коммуникация французской армии, бывшей при Труа, с Парижем и Наполеоном». Атаман также отметил, что нуждается в расторопных офицерах, знающих французский язык, и, в частности, просил прикомандировать к его отряду «способного к партизанству» полковника Ефимовича[1340]. И в Арсис-сюр-Обе, и в Ла-Ферте-Гоше циркулировали слухи, что якобы Блюхер уже в Париже...

7 и 8 марта из Ла-Ферте-Гоше М.И. Платов рапортует о результатах действий отдельных партий его отряда (подполковника Г.А. Костина 4-го, гвардии капитана Бергмана и др.). Платов вынужден был пересказывать сведения, собранные из рассказов таких военнопленных, как египетский мамлюк капитан Бей, или местных обывателей: кто-то что-то видел, кто-то что-то слышал... Теттенборн рапортовал Винценгероде от 9 марта из Эперне: он отправил партию, чтобы установить связь с отрядом Платова, «который вчера был в Ревильоне, а сегодня уже отошел к Сезанну»[1341]. От Сезанна казаки устанавливают контроль над дорогами к Эперне, Ла-Ферте-су-Жаур и Шато-Тьерри и снова посылают партии на поиски Блюхера[1342]. Но главная поставленная перед Платовым цель - наладить связь с армией Блюхера - все еще не была достигнута. Платов уже в Ревильоне получил повеление Барклая де Толли прибыть по высочайшей воле «к армии». 9 марта атаманскому полку приказано было войти с другими казачьими полками в отряд генерала Кайсарова[1343]. Богданович указывает причину «отставки»: Платов «не успел собрать о главных силах Наполеона никаких положительных сведений, за что и был отозван в Главную квартиру»[1344]. 

Лангр расположен на обширном плато, возвышающемся на 110- 140 м над окружающими его долинами рек Марны и Боннель. По плану Шварценберга Главная армия к 10 января должна была достигнуть Лангра, в то время как Силезская армия Блюхера достигнуть Меца. Лангр - важнейший пункт одновременно для нескольких операционных линий: это точка пересечения дорог, ведущих в долины Соны и Роны, Марны, Мааса, Саара, Рейна и, наконец, Сены. Плато Лангр превосходно подходило для организации военного лагеря или укрепленной оборонительной позиции, защищающей Париж от армии вторжения. Атака такой позиции имела бы шансы на успех только при условии значительного превосходства в силах[1345].

17 января Лангр был взят корпусом Гиулая, после чего австрийцы наступление приостановили. Шварценберг прибыл в Лангр 18 января и оставался там целую неделю, не выказывая желания продолжать наступление. С 22 по 28 января здесь располагалась главная квартира Александра I и решался вопрос, довольствоваться ли достигнутыми успехами, имея в виду, что уже была захвачена четвертая часть Франции, или же продолжать борьбу с Наполеоном.

Факт для краеведов Лангра, конечно, привлекающий внимание: город посетили главы держав, воюющих с Францией; здесь принималось решение о продолжении кампании.

Уроженец Лангра, либеральный журналист времен Реставрации, участник Революции 1830 года, политик времен Июльской монархии Франсуа Монен де Монтрол, автор «Истории миграции», комментариев к мемуарам Бриссо, «Мистерий человеческой жизни» и многих других сочинений, переквалифицировавшись в писателя-историка, в 1826 г. выпустил «Краткий обзор истории Шампани»[1346]. Общий ход кампании 1814 года в этой книге излагается по книге барона А.Ж.Ф. Фэна[1347]. Но Монтрол одним из первых коснулся (впрочем, весьма бегло) событий в Лангре зимой 1814 г.

Вслед за Монтролом к истории Лангра и его округи - «стране четырех озер» - в ходе кампании 1814 года обратился адвокат из Лангра, а затем префект и государственный советник Станислас-Жан-Батист Минере[1348]. С одной стороны, достоинство его работы состоит в стремлении привлечь оригинальные документы из городского архива (протоколы заседаний местной Ассамблеи, тексты прокламаций, условия капитуляции Лангра), но, с другой стороны, невнятные ссылки на некие «официальные документы, которые лично держал в руках», способны породить разочарование.

Вторжению войск союзников в департамент Верхняя Марна в 1814 г. посвящено исследование бывшего выпускника скульптурной мастерской Лоренцо Бартолини в Италии, председателя сельскохозяйственного собрания Арк-ан-Барруа и будущего члена Законодательного собрания Франции Франсуа-Фредерика Стинакера[1349]. Стинакер посвятил отдельную главу истории оккупации соседнего с Лангром Шомона, а оккупация самого Лангра осталась у него как бы за скобками. Общую интонацию работы задает цитата на первой же странице из сочинения Кавеньяка «Резня казаков»: «Они во Франции! Я бы никогда не поверил! Я думал, что уже все видел в своей жизни, - размышляет старый французский ветеран. - Но казаки во Франции! Это невозможно»[1350]. Главный источник, из которого Стинакер черпает свои оценки людей и событий, - «Исторические письма» профессора Шомонского колледжа П. Дардена[1351]. Автор временами находит подтверждение отдельным свидетельствам Дардена в работе Минере, что должно, очевидно, придать большее доверие к свидетельствам профессора в целом. Вот пример отношения к источникам Стинакера. Пересказывая один анекдот из газеты «Эхо Верхней Марны» за 1833 г., «в котором в равной мере смешалось трагическое и комическое», он заявляет, что анекдот этот «на первый взгляд, выглядит абсолютной фантазией, но он, однако, мог бы быть и чистой правдой»[1352]. Как говорится, метод «критического анализа» еще не получил среди историков сакрального статуса...