САРАТОВСКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМЕНИ Н. Г. ЧЕРНЫШЕВСКОГО
А. В. Гладышев
1814 ГОД: «Варвары Севера» имеют честь приветствовать французов
РОССПЭН
Москва
2019
УДК 94(100)"654" ББК 63.3(0)52 Г52
Исследование выполнено при финансовой поддержке Российского научного фонда, проект № 16-18-10041
Рецензент д.и.н. А. В. Чудинов
Идея проекта «Эпоха 1812» А. К. Сорокина
Гладышев А. В.
Г52 1814 год: «Варвары Севера» имеют честь приветствовать
французов / А. В. Гладышев. - М. : Политическая энциклопедия, 2019. - 407 с. - (Эпоха 1812 года).
ISBN 978-5-8243-2324-5
В книге рассказывается об участии казаков в составе Богемской (Главной) армии в кампании 1814 года во Франции. В центре внимания - три случая: действия казачьих полков в составе смешанных отрядов союзников, самостоятельный рейд отряда казаков под командованием атамана М. И. Платова, казаки при Главных квартирах и в личном конвое Александра I. Акцентируется человеческое измерение войны, в первую очередь - восприятие казаков гражданским населением Франции в условиях интервенции и военной оккупации.
Монография основана на широком круге источников, как опубликованных, так и архивных. Для историков, преподавателей истории, студентов и широкого круга читателей.
УДК 94(100)"654" ББК 63.3(0)52
ISBN 978-5-8243-2324-5
© Гладышев А. В., 2019
© Политическая энциклопедия, 2019
Предисловие
«Если бы я разбил коалицию,
<...> я обезопасил бы мир от казаков»
Наполеон
1814 год вошел в историю как год краха Наполеоновской империи. Зимне-весенняя военная кампания закончилась подписанием мира и торжественным вступлением 31 марта войск союзников по антифранцузской коалиции в Париж.
О кампании 1814 года во Франции историкам известно многое. Есть работы, демонстрирующие комплексный подход: военные действия переплетаются волей авторов с экономическими, политическими, дипломатическими событиями и процессами. Но среди массы литературы первое место, безусловно, занимают публикации, посвященные ее чисто военным аспектам. Как правило, это касается в первую очередь блестящих операций, сражений, перемещения войск, стратегических замыслов и тактических шагов сторон. Но даже с точки зрения истории событийной, история интервенции и оккупации Франции в 1814 г. еще требует уточнений и комментариев. Менее изучены события на периферии зон главных сражений, на окраине главных театров военных действий.
Из истории кампании 1814 года, прежде всего известны те эпизоды, которые связаны с непосредственным участием в событиях Наполеона, а рейды, стычки, засады отдельных отрядов игнорируются. При этом данные мемуаристов и историков весьма противоречивы: когда речь идет о численности войск противника, то цифры практически всегда завышены; когда речь идет о соотечественниках, то историки на свой вкус выборочно используют официальные донесения, неофициальные письма, мемуары и даже газетные публикации, не слишком заботясь о сопоставлении и корреляции данных. Отсюда появляются ошибки в датах, путаница или двусмысленность в именах и фамилиях, составе и численности отрядов, трудноузнаваемые транскрипции населенных пунктов и т. п.
Порой, чтобы установить первоисточник той или иной информации, кочующей из книги в книгу, из статьи в статью, приходится проводить полудетективное расследование, чтобы в конце концов разочароваться в достоверности этой информации. Даже официальные рапорты, выуженные из архивов, - источник не слишком надежный, особенно когда дело касается описания событий разными противоборствующими сторонами или когда речь заходит о поощрении героев. Конечно, французские краеведы или военные историки не одного поколения трудились и трудятся над сбором информации как в региональных, так и в центральных архивах, и их находки требуют к себе внимания, обобщения, комментариев.
Но кампания 1814 года была не только войной солдат и генералов; как совершенно справедливо заметила М.-П. Рей: она «была еще и войной слов и образов, в которой важную роль сыграли идеологические посылы, понятия и особенности взаимного восприятия сторон»[1]. И если Отечественная война 1812 года была для массы гражданских русских самым масштабным и шокирующим опытом контакта с «французом», то таким же опытом для массы гражданского населения Франции стала интервенция войск союзников и военная оккупация 1814 года.
Обращение к проблематике, сопровождавшей военные действия оккупации, ставит перед исследователем целый ряд новых вопросов: акцент исследователя от наблюдения за взаимодействиями между противоборствующими военными лагерями смещается к наблюдению за гражданскими и их взаимодействию с военными. «Как привыкший к победам народ переживает поражения? Какие он вырабатывает стратегии приспособления к присутствию на его территории завоевателей? Какие повседневные связи устанавливаются между побежденными и победителями?»[2] Перечень вопросов, связанных с историей оккупации, будет весьма широк: от соотношения деклараций и практик поведения оккупантов до форм сопротивления и сотрудничества со стороны оккупированных, от обоюдных пропагандистских усилий по формированию у гражданского населения определенных представлений об оккупации до функционирования образов оккупации в исторической памяти поколений[3].
Между тем, за исключением французских краеведов, исследователи редко обращались к истории оккупации Франции в 1814 г. Одним, видимо, авторитетность фамилий предшественников не позволяет взяться за детальную картину оккупации, другим же просто был не интересен региональный подход; они предпочитали более масштабные полотна, для которых достаточно более или менее проверенных (точнее, не оспариваемых в историографии) сведений, позволяющих, абстрагируясь от частностей, рассуждать о стратегических замыслах и тактических действиях противников в кампании 1814 года[4].
Итак, помимо чисто военной стороны кампании 1814 года нас будет интересовать ее антропологическое измерение[5]. Когда мы ведем разговор о взаимоотношениях местного населения с интервентами и оккупантами, то необходимо иметь в виду, что эти взаимоотношения зависели не только от национальности оккупантов или степени брутальности/толерантности их поведения. На эти взаимоотношения оказывало влияние множество факторов. Разновеликих и разнохарактерных. Чисто субъективных, ситуативных, случайных и относительно объективных, связанных с социально-экономическим развитием региона. Все связано: неурожай, особенности менталитета, наличие/отсутствие авторитетного лидера. «Региональная» специфика подразумевает, что речь идет не столько о департаментах, сколько об исторических областях, таких как Шампань, Форез или Гатине. Революция вместо провинций создала департаменты, но провинциальная идентичность сохранялась поверх новых административных границ: новые поколения с «департаментской самоидентификацией» еще не выросли. Не случайно французские историки часто предпочитают «провинциальный», а не «департаментский» принцип в определении географических рамок своих исследований[6]. Да и союзники относились к французам в 1814 г. по-разному: в массовом сознании играли свою роль память о поведении французов в 1806 г. в Берлине или в 1812 г. в России, представления о французской цивилизованности и т. п.
