— Пожалуйста! Не жалко… — И Петров полез на четвереньках под елку.
— А свечки-то стеклянные! Смотри, Петров, все стеклянные!
— У них внутри лампочки. Это электрические свечки, не настоящие. Вот дома у нас целая коробка настоящих есть, из воска! Ты — белку, а я завтра настоящую свечку принесу.
— А как ты ее зажжешь?
— Это уж мое дело.
— Красивая елочка, вся в снежинках елочка! — снова тихонько запела Верочка. — Давай потанцуем!
Она потянула Петрова за руку.
— Осторожно ты! — сморщился Петров.
— А что?
— Что-что?! Больно… Смотри, какой синяк. — Он закатал рукав. — Шайбой… Нашла время танцевать!
— Ну и не надо, я и одна могу. Тра-та-та-та, тра-та-та, тра-та-та-та, тра-та-та…
Верочка закружилась на одной ноге, слегка притопывая другой, подбоченясь и время от времени раскидывая руки в стороны.
— Верка! Мих-Мих идет!..
Когда Медведь вошел в зал, там никого не было. Он открыл дверь в спальню, окинул взглядом ряды спящих. Обнаружив непорядок, подошел к Верочкиной кровати. Верочка забралась под одеяло с головой, и Медведь осторожно отогнул край одеяла — чтобы ребенку было легче дышать. Потом еще раз внимательно всех оглядел и зашагал к выходу.
— Кто тут ходит — спать мешает? — поднял голову Петров и открыл один глаз. Зевнул, потянулся и мигом отвернулся к стене, чтобы Мих-Мих не увидел его смеющейся физиономии.
— Да, брат Миша, нелегкий нам завтра денек предстоит! Праздничный…
— Нелегкий, Лиса. Хлопот полон рот будет. А мне опять неможется. На прогулке едва ноги таскал. По холоду — оттого, что ли? И тут, — Медведь приложил лапу к левому боку, — все время греется…
— К Марье Семеновне-то не обращался?
— Недосуг было. Сама видишь — минуты спокойной нет. Теперь уж в новом году придется.
— Смотри, не стало бы хуже.
— Целый день на ногах!.. Дети, Лиса, вовсе беспокойные пошли. Шалопуты! Еще лет пять назад полегче было с ними управляться.
— Тебе видней, у тебя опыт большой.
— Большой… И неблагодарные какие-то! О них же заботишься, а они — пожалуйста тебе: «Что тут ходишь — спать мешаешь?»
— Кто это так?
— Петров все тот же! Отпетый парень!
— Не расстраивайся, Миша. Утро вечера мудренее — давай спать.
— И то верно! Давай…
За окнами резвилось солнце: на минуту пряталось в облаках и, тут же вынырнув, светило еще ярче. Лучи, пробиваясь сквозь запылившиеся с осени стекла, празднично освещали елку: ярко вспыхивали на ветках прожектора, сверкали гирлянды дождя, горели разноцветные звезды.
«Какой чудный день выдался однако!»
Марья Семеновна завершала осмотр елки.
«Поистрепалась, милая… Иголки совсем пересохли, и цвет уже не тот. Надо к будущему году ремонт сделать, подновить».
Она энергично встряхнула полиэтиленовый баллон и, нажав на рычажок горловины, направила зеленоватую струю распыленной жидкости на верхушку елки. В зале сразу запахло хвоей, лесом, и Марья Семеновна подумала о лете, далеком пока отпуске, грибах…
Дверь зала распахнулась, вошли Медведь, Лиса и Заяц Средний, подталкиваемые сзади ребятишками, вернувшимися из бассейна. Шествие замыкали оставшиеся за дверями две женщины и мужчина — родители. Памятуя вчерашний беспорядок, роботы встали цепочкой, преградив детям путь к елке.
Марья Семеновна опустила баллон на пол, хлопнула в ладоши:
— Поторапливайтесь, ребятки! Тихого часа не будет, после обеда — все сразу на праздник!
Выйдя из зала и прикрыв дверь, она оказалась лицом к лицу с родителями.
— Добрый день, Марья Семеновна! С наступающим вас!
— Добрый день! Спасибо, вас — тоже! Рановато вы, однако, дети еще пообедать должны. Можете полчасика погулять. Или вот — стенгазету нашу посмотрите. А на столике — рисунки ваших чадушек, в папке.
— Мы — может, помочь чего надо…
— Ничего не надо, все сделано, все подготовлено. — Марья Семеновна уже спускалась по лестнице. Цветные стекла окна на площадке ярко горели. «Отменный денек!»
Петров поднял руку над тарелкой с растерзанной котлетой, над кружкой с остатками компота.
— В чем дело, Петров? — подошел к нему Медведь.
— Можно выйти?
— Закончил — подожди других, не все так быстро едят.
— Я в туалет хочу.
— Ну иди, раз такое дело…
— Мне тоже в туалет надо! — тут же подала голос Верочка Иванова.
— Да что это вас?! Ступай!
Они одновременно выскочили из столовой и, минуя двери туалетов, — в зал. В зале не было ни души. Елка светилась и благоухала. Подбежав к ней, Верочка вынула из рукава платья рыжую плюшевую белочку с шишкой в лапах, подлезла на коленках под елку и поставила игрушку на «сугроб».
— Совсем как в лесу, как в настоящем лесу! — захлопала она в ладошки.
Петров устанавливал рядом с белочкой свечку.
— У тебя спички, да? Дай мне зажечь!
— Какие спички? Але-гоп! — и он вытащил из кармана зажигалку.
— Ой, зажигалка, зажигалочка! Ты где ее взял, а?
— Отцовская. Он, когда маме честное слово давал, что не будет больше курить, папиросы в мусоропровод бросил, а зажигалку — в кухонный стол. Я как раз молоко пил…
— Ну зажигай же, зажигай!
Зажигалка выбросила длинное голубое пламя горящего газа, похожее на лезвие ножа. Петров поднес пламя к свечке, подержал, пока не разгорелся фитиль…
— Вот вы в какой туалет хотели?! Марш в группу!
От неожиданности Петров выронил зажигалку; они с Верочкой, цепляясь головами за лапы закачавшейся елки, вылезли и встали, стараясь заслонить от Мих-Миха свой «сугроб».
— Кому говорят: марш в группу!
А за их спинами уже горела плюшевая белка, пыхнула и начала тлеть вата, плавились, роняя горящие капли, синтетические иглы веток. Почувствовав дым, ребята обернулись и бросились прочь. Медведь разинул было пасть, но, ничего не сказав, устремился к елке. Он очень спешил, на полдороге поскользнулся, упал и, пробежав остаток пути на четвереньках, начал бить по пламени передними лапами. Бил, не замечая, как огонь жадно лизнул его мех, подпалил левый бок.
— Лиса! Ли-са!!! — закричал Медведь. — Ли-и…
И вдруг замер, ткнувшись мордой в ствол елки.
Появившаяся в дверях Лиса, увидев дым, тут же исчезла и вбежала вновь в обнимку с красным огнетушителем. На секунду остановилась, нажала утопленную в стене кнопку вызова заведующей и, торопливо проковыляв к елке, отработанными движениями привела огнетушитель в действие. Точно направила желтую струю пены сначала на тлеющий бок Медведя, потом — на «сугроб».
— Что тут у вас произошло? — влетела в зал Марья Семеновна, сопровождаемая Танечкой и Зайцем Средним. — Бог ты мой!
Марья Семеновна подбежала к электрическому щитку и включила вытяжную вентиляцию: дым, быстро рассеиваясь, пополз под потолок. Увидав, что всеми забытые в суматохе ребята средней группы, сбежавшись на шум, стоят у стены и молча смотрят на своего замершего на полу, залитого пеной Мих-Миха, закричала, срывая голос:
— Уведите, уведите их!
Притихшие дети послушно уходили, оглядываясь на Медведя. Белоголовый низкорослый парнишечка вдруг со всего размаха влепил оплеуху шедшему впереди его Петрову. Тот вздрогнул, но даже не повернул головы.
«Так… Виновник налицо. С тобой, Петров, не соскучишься!»
— Танечка! Останьтесь, пожалуйста, тут: Медведя — унести, все прибрать, начало праздника я на полчаса задержу…
А в зал уже вбегали малыши, раскатились, как шарики ртути, по всему помещению и сразу слились воедино возле елки, притихнув, кривя губенки…
— Назад, назад! Тамара Ивановна! — кричала заведующая воспитательнице. — Ведите своих назад! Танечка, помогите ей!
Малышей вытеснили на лестничную площадку. А с третьего этажа уже спускалась старшая группа.
— Гномы! Обратно ведите их, обратно! Начнем через полчаса…
Марья Семеновна спешила вниз, на ходу объясняя подымавшимся навстречу родителям:
