— Да, да, — вмешался Колесниченко. — Давно назрел этот вопрос. Скотина на пастбищах все равно голодная.

— Мы можем сеять сочные кормовые травы и держать скот в загонах, — сказал Мегудин. — А выгнать их в поле можно после уборки урожая, когда появится свежая трава.

— Мы это можем и в Миролюбовке применить? — спросил Колесниченко.

— Пока в Миролюбовке имеются коровы в личном пользовании, нелегко это сделать, — заметил Мегудин. — Какой-то выгул для них, наверное, придется оставить.

— А коровы не убавили молока, когда лишили их пастбища? — поинтересовался Любецкий.

— Наоборот, они прибавили надои, — ответил Мегудин. — Дело не только в добавочной продукции, что получаем, а в тех больших доходах, которые дает земля бывших пастбищ… По плану от Петровки через Миролюбовку и дальше должны простираться огромные плантации виноградников и закладка садового массива.

Теперь только, когда Мегудин затронул вопрос о перспективном плане колхоза «Дружба народов», Любецкий решил, что настал подходящий момент поговорить с ним о воссоединении еще с одним колхозом.

— Как вы думаете, целесообразно ли еще больше расширить ваше хозяйство? — спросил он.

— Еще больше расширить? В каком отношении? — спросил Мегудин.

— Теперь уже ясно, что в нашем районе есть все возможности создать образцовое хозяйство большого масштаба. Поэтому райком решил рекомендовать вам объединиться с колхозом имени Ленина.

— Колхоз имени Ленина?.. — переспросил Мегудин. — Мне кажется…

— Я вижу, ты без энтузиазма встретил это предложение. Да и понятно. Мы долго думали в райкоме, прежде чем решили рекомендовать вам этот колхоз. Мы пытались помочь им, обеспечили их кредитами, укрепили руководство, но никаких сдвигов не видим.

— Я давно не был в этом колхозе, — после короткого раздумья сказал Мегудин. — Не знаю, что он собой представляет сейчас. Помню, когда я работал в райисполкоме, нам приходилось много возиться с ним. Земли там действительно много, но она малопродуктивная, и, чтобы ее до дела довести, немало сил и средств нужно вложить. Долгов, как я помню, было у них дай боже, а теперь, наверно, еще больше, и если мы их примем в наш колхоз, то расплачиваться придется нам…

— Ну и что? Вам это не впервые. Вы ведь выплатили долги присоединившихся колхозов и не обеднели, а наоборот. Вы и эти тоже погасите, в убытке не останетесь, — уверял Мегудина Любецкий. — Вы уже доказали, что вам по плечу любые сложные задачи.

— А много ли у них долгов? — спросил Мегудин.

— Много, около шести миллионов.

— Шесть миллионов! Шутка сказать, шесть миллионов! — воскликнул Мегудин. — Нет! Как мы можем взять на себя такую обузу? До каких пор будем выплачивать чужие долги? Есть же рядом с ним и другие хозяйства, почему нельзя его объединить с ними?

— Присмотритесь хорошенько, и вы увидите, что их угодья примыкают прямо к вашим полям, и вам удобно будет развернуться. У вас большой опыт, и вы это одолеете.

— Нет! Я думаю, что наше правление не согласится с этим предложением, — заявил Мегудин.

— Тогда мы поставим вопрос на бюро райкома, — заявил Любецкий. — Мы создадим комиссию, тебя тоже в нее включим и вместе решим этот вопрос. Мы будем ходатайствовать в соответствующих организациях, чтобы продлили срок погашения долгов.

— Это не выход из положения, — заявил Мегудин. — Мы не любим, когда на нас висят долги. Лезть в петлю не хотим. Долги — это петля…

Прощаясь, Любецкий сказал:

— Я надеюсь, что вы всё продумаете, посоветуетесь и согласитесь превратить отстающий колхоз в восьмое отделение вашего хозяйства. Не забудьте, что скоро туда поступит вода из Каховского канала, а она многое решит…

…Через несколько дней Мегудин выехал в колхоз, чтобы самому на месте ознакомиться с положением дел. Проезжая по запущенным полям колхоза, Мегудин подумал, что малопродуктивная земля может стать продуктивной, если правильно применять агротехнический комплекс и хорошо ее удобрить. Если будет вода, можно будет часть земли, где подходящий рельеф, превратить в сады, виноградники, использовать под овощи, а остальное под зерновые и пропашные культуры.

У него возникла мысль, что и сейчас можно часть непродуктивной земли использовать для выпаса скота.

Не зря помещик Люстих завел тут многочисленные отары овец, которые приносили ему большую прибыль. Овца животное неприхотливое, она подбирает все, что попадается ей на пути, не брезгает ни сухой жесткой травой, ни кураем, а если поблизости будет убрана кукуруза или пшеница, она подберет остатки, неубранные стебельки, оброненные колоски, зернышки, овца дает дешевое мясо, шерсть, молоко.

«Если создать здесь большую ферму, можно будет привлечь на эту работу Минну, — подумал Мегудин. — Она разошлась с Семеном и куда-то уехала. Но где ее теперь найти?» В трудные минуты жизни она старалась помочь ему, а он потерял ее из виду. Поехать в Кировский район и узнать, куда она уехала, ему было неудобно. Писать тоже не хотелось. Остается ждать, пока она сама не даст знать о себе.

По дороге домой, обогнав его на двуколке, кто-то крикнул:

— Илья Абрамович! Товарищ Мегудин!

Мегудин поднял голову и увидел сидящего в двуколке Гиндина и незнакомого ему мужчину.

— Откуда и куда едете? — обрадовался Мегудин этой встрече. — Давно, давно я вас не видел. Расскажите, что у вас нового?

— Что может быть у нас нового… — отозвался Гиндин. Он сошел со своей двуколки и подошел вместе с попутчиком к Мегудину. — Вот у вас, говорят, вершатся большие дела. А мы люди незаметные, не бросаемся в глаза. О нас не пишут в газетах, а о вас только и слышно: «Колхоз «Дружба народов»…» У нас тоже как будто зашевелились и подумывают о слиянии колхозов по вашему примеру.

— Какие колхозы объединяются? — спросил Мегудин.

— Колхоз имени Свердлова, в котором вы были когда-то председателем. Теперь я в нем работаю, — сказал спутник Гиндина. — Мы почти уже слились с колхозом, где работает товарищ Гиндин.

— Вот как! А как назвали новый колхоз? — поинтересовался Мегудин.

— Пока еще ничего не известно. Мы уже создали новую ферму. Зоотехник, которого нам прислали, говорит, что она жила в этом поселке и что она ваша землячка.

— Как ее фамилия? — спросил Мегудин.

— Хасина… Минна Хасина.

— Минна Хасина?.. — обрадовавшись, переспросил Мегудин.

— Да, Минна Хасина. Вы ее помните?

— Как же… Помню, помню. Обязательно заеду повидаться. Передайте привет ей.

— Надо сказать, что она старательная, дело свое знает хорошо, — сказал Гиндин.

Приехав домой, Мегудин рассказал Лизе, что по дороге встретился с Гиндиным и узнал, что Минна работает в Новых Всходах.

— Она уехала от нас обиженная, — вспомнила Лиза. — Интересно узнать, разошлась ли она со своим благоверным или сделала только вид, что расходится… Надо обязательно вернуть ей деньги, слышишь, Илюша, непременно надо вернуть, до копеечки…

— Когда буду в Новых Всходах, верну…

За время, что Мегудин не был в поселке, где председателем колхоза работал Гиндин, все там сильно изменилось. Исчезли руины, появились новые улицы с новыми побеленными домами, огороженными палисадниками, в которых вновь были посажены фруктовые деревья, аккуратно разбиты грядки, со вкусом оформлены клумбы. В чистых просторных дворах привольно расхаживали птицы и другая живность.

— Раны понемногу заживают, но люди — люди никогда не оживут. А их забыть невозможно… Все, все напоминает… — твердил Гиндин, прохаживаясь с Мегудиным по поселку. — Первое время мне хотелось удрать отсюда, чтобы не видеть, забыться… Но разве легко покинуть землю, где мы выросли, где жизнь прошла, где каждый шаг пропитан нашим потом и кровью.

Мегудин пытался отвлечь Гиндина от мрачных, гнетущих мыслей, но тот снова возвращался к ним, вспоминая все новых и новых людей.

— Помнишь, Илюша, помнишь?.. Ну как можно это забыть?

— Сделано у вас тут немало, — переменив разговор, сказал Мегудин. — Видно, что вложено много труда. Когда ваши маленькие колхозы сольются, образуется крепкое хозяйство. И все хорошее, что вносит каждый из вас, надо сохранить и развивать.