«Видать, от частых осенних дождей травы заполонили степь», — подумал Мириминский.

Он досконально знал здесь каждый клочок земли, каждое деревце, каждую лозинку винограда. Только пни, которые торчали здесь и там в степи, напоминали ему о том, что когда-то тут цвели сады, пели соловьи, кружили пчелы и била ключом жизнь. А теперь тут глушь да пустырь. Порой он натыкался на одичалые лозы виноградника. На них уже начали набухать почки, вот-вот они распустятся, зацветут, завяжутся плоды. Где же заботливые хозяева, которые с такой любовью некогда выращивали, выхаживали их и в то тяжкое лихолетье кинули на произвол, не воспользовавшись их щедрыми дарами. Из белой дымки тумана вдруг выплыл его родной поселок. Как он мечтал вернуться сюда, в свой родной дом, встретить жену и детишек, земляков, с которыми рядом жил и работал… С замиранием сердца он вошел в поселок.

Безмолвно, мрачно смотрели на него закопченные от пожарищ стены разрушенных домов, без крыш, окон, дверей. Удрученный гнетущей тишиной, он ходил по пустынной улице поселка, вглядываясь в запущенные, заброшенные дворы, где все застыло в безмолвии. Давно здесь не слышно ни человеческого говора, ни лая собак, печальным воем провожавших своих хозяев. Давно уже по утрам не слышно ни оглушительного крика петухов, оповещавшего о наступлении рассвета, ни мычания коров, ни ржания лошадей. Давно здесь зачахло и замолкло все живое.

Быстрыми шагами шел Мириминский по улице разрушенного поселка и вдруг остановился, увидев родной дом целехоньким, будто он ждал его прихода. Он выстоял огненный смерч, который тут пронесся, пожары, бушевавшие здесь, только стены немного накренились и рамы перекосились. От воздушной волны взрыва кое-где вылетели стекла и сорвалась черепица с крыши. Дверь была настежь открыта, будто бы ненадолго куда-то вышла хозяйка…

С трепетным волнением Мириминский вошел в дом. Сердце его усиленно забилось. В спальне и в детской комнате было все так, как до войны, только гардероб был пуст и одеял, подушек не было.

«Наверное, Шева забрала все это с собой, когда эвакуировалась, — решил он. — Но благополучно ли они добрались? А может быть, они вовсе не уезжали никуда и где-то скрываются…»

Эти мысли не давали ему покоя. Он присел на кровать, вздремнул и во сне увидел Шеву, детей. От охватившего волнения он проснулся, осмотрел все вокруг, но никого не было, и от этих воспоминаний у него еще больше защемило сердце. Он вспомнил, как Шева провожала его к машине с мобилизованными на фронт и, прощаясь, он сказал: «Не плачь, я вернусь, обязательно вернусь! А ты с детьми постарайся как можно скорее отсюда уехать».

Уже вечерело. Оставаться в пустом, безлюдном поселке ему не хотелось, и он решил еще засветло уйти. Может быть, там он встретит людей, узнает что-нибудь о своих и выполнит задание, которое поручил ему Мегудин.

Мириминский без устали бродил по сожженным поселкам, разрушенным деревням, по изрезанным траншеями, противотанковыми рвами пробуждающимся весенним полям.

По дорогам и здесь и там встречались люди — больные, немощные старики, женщины с детьми на руках, нагруженные узлами и домашним скарбом.

Среди возвращавшихся к родным очагам людей было много знакомых из опустошенных поселков. Каждого он расспрашивал, не встречали ли они его Шеву с детьми, успели ли они эвакуироваться. Тревожные мысли о них не давали ему покоя. Но все же его не покидала надежда, что сейчас, когда он уже дома, он получит от них весточку.

В каждом поселке, в каждой деревне, на бывших колхозных дворах Мириминский находил уцелевшие ржавые плуги, лопаты, бороны, сеялки и все, что может пригодиться для пахоты и сева.

Зажав карандаш двумя пальцами половины уцелевшей после ранения ладони, он записывал, у кого сохранилась телка или бычок, на которых можно было бы пахать.

Проходя от одного поселка к другому, он присматривался к полям и кое-где видел обработанные участки земли.

«Надо будет в первую очередь засеять эти земли», — подумал он.

Собрав все необходимые сведения, Мириминский наметил план полевых работ и направился к Мегудину.

По дороге он заметил, что во многих местах люди лопатами уже начали вскапывать землю, а кое-где пахали плугами, запряженными коровами или бычками.

«Как обрадуется Мегудин, когда узнает, что люди возвращаются, что многие вышли в поле и есть кое-какой инвентарь, что можно будет уже начать пахоту и сев», — подумал Мириминский.

Быстрыми шагами он подошел к райисполкому, стремительно открыл дверь кабинета председателя, и, прежде чем он успел промолвить слово, Мегудин выпалил:

— Твоя жена с детьми здесь!

— Где?! Где они?!

— Они тебя всюду разыскивают. Пока я их устроил у себя. Иди к ним… Потом обсудим все наши дела. Что-нибудь узнал?

— Узнал!.. Многое узнал…

— Знаешь, Еремчук нашел трактор, — перебил его Мегудин. — Если он на ходу, то понимаешь, что это для нас теперь значит… Я пойду посмотрю его, а ты иди к своей семье, но скорее возвращайся, буду тебя ждать.

Еремчук долго возился с «пленником», как он называл оставленный немцами при отступлении трактор. Инструменты, которые он с таким трудом нашел, не все подходили для ремонта. Без помощи Мегудина и здесь не обойтись. А тот с нетерпением ждал возвращения посланцев из деревень, чтобы узнать о положении дел на месте. И тогда можно будет с Мириминским наметить окончательный план сева.

«Вся надежда на трактор, — думал он. — Надо пойти в МТС».

Еремчук был так увлечен работой, что даже не заметил, как к нему подошел Мегудин.

— Ну, Матвей Карпович, будет толк? — спросил он Еремчука.

— Как будто бы подает признаки жизни… Мне кажется, не очень поврежден.

— А горючее нашел?

— Немного есть. Давайте вместе посмотрим мотор.

— Ну что ж, давай…

Они проверили контакты, свечи, подшипники, крепче завинтили гайки, заправили трактор горючим, налили воды.

Мегудин включил мотор, повернул руль, и трактор рванулся вперед.

— Тянет, тянет! — радостно воскликнул Еремчук.

Мегудин сделал несколько кругов, заглушил мотор и сказал:

— Итак, трактор есть! Это для нас огромное достояние… Шутка ли, какое счастье нам привалило! На первых порах и семена есть, можно приступить к севу.

— А где тракториста взять? — спросил Еремчук.

— Новая беда: трактор есть — тракториста нет, — огорчился Мегудин. — Надо поискать среди раненых солдат, может, найдем кого-нибудь.

Мегудин отвел трактор на территорию МТС и снова вернулся в исполком. По пути встретил бывшего солдата с темно-рыжей бородой.

— Ну, как дела? — спросил он.

— Мы нашли еще два плуга, у одной хозяйки корова уцелела, пашем понемногу.

— А трактористы среди вас есть?

— Я не знаю, надо спросить.

Мегудин зашел в исполком, написал объявление и повесил на дверях: «Исполком закрыт. Все в поле. Прием по вечерам после работы» — и вернулся в МТС. Трактор стоял заправленный горючим и с прицепленным плугом.

— Все готово, — сказал Еремчук. — Тракториста нашли?

— Пока сам сяду на трактор и начну пахать, а там посмотрим, — заявил Мегудин. Он включил мотор, на ходу бросив Еремчуку: — Побудь здесь, может, кто-нибудь притащит инвентарь ремонтировать, а не то приходи в поле. Я начну с ближайшего клина.

— Хорошо, — одобрительно кивнул головой Еремчук, провожая Мегудина в степь и прислушиваясь к ритмичному стуку мотора.

Приехав на поле, Мегудин нашел подходящий клин для посева пшеницы и, установив плуг на нужную глубину, начал пахать. С первой борозды он увидел, что земля не очень затвердела и пашется легко. Однако все равно надо сразу бороновать, но в спешке он не захватил борону.

По дороге от поселка шла легковая машина. Возле вспаханного клина она остановилась. Когда трактор приблизился к дороге, человек, сидевший в машине, открыл дверцу, спросил:

— Скажите, пожалуйста, как мне найти председателя райисполкома?