— Спасибо вам за заботу, — сказала ей Лиза, — идите спать, вы все равно сейчас мне ничем не поможете. Смотрите только, как бы Сережка случайно не зашел к ним. Он может заразиться…

— Ну что вы! Я посижу еще немного. Разве можно оставить вас одну с больными детьми?

— Нет, идите отдохните. Вы ведь и так намаялись за день. А утром скажите Сережке, чтобы не заходил сюда, — еще раз напомнила Авдотье Прохоровне Лиза.

Оставшись с больными детьми одна, Лиза почувствовала, что у нее стало еще тяжелее на душе. Вслушиваясь, как на улице завывает ветер, она глянула в окно. Повсюду стояла густая тьма, лишь видно было, как серебрились кружившиеся в ночном мраке веселые хороводы метели.

«Где сейчас Илья? — думала она. — В области или, может быть, уже в Москве? Он, верно, и не подозревает, какое несчастье обрушилось на нас. Сколько тревог и волнений пришлось пережить, и вот теперь еще новая беда…»

Чувствуя озноб, она, закутавшись в шаль, подходила то к одной кровати, то к другой, внимательно прислушиваясь к дыханию детей и поправляя сползающие на пол одеяла. Мальчики спали спокойно, не просыпались. Угревшись в шали, Лиза задремала. Осторожный стук в дверь разбудил ее.

«Кто это может быть?» — подумала она. Пока шла открывать, разные мысли пронеслись у нее в голове: «Неужели Илья вернулся? А может быть, доктор вернулся и, узнав, что я заходила, поспешил к нам?»

— Открой, дочка, это я, — послышался голос ее матери.

Нащупав в темноте засов, Лиза отворила дверь и бросилась к ней на шею:

— Мама, мамочка, как это ты глубокой ночью разыскала меня?

— Я добралась сначала до МТС, а оттуда меня доставили сюда.

— Почему ты не сообщила, что выезжаешь? Я бы тебя непременно встретила.

— Я и сама точно не знала, когда приеду. Ведь дорога такая длинная и трудная. С двумя пересадками… Мне не хотелось, чтобы вы каждый день выходили меня встречать. Уж если после таких долгих поисков я наконец нашла тебя, то добраться сюда — это сущий пустяк.

Лиза взяла из рук матери чемодан, помогла ей раздеться и повела ее на кухню.

— Садись, мама. Я сейчас согрею ужин, и ты перекусишь.

— Не беспокойся, я ничего не хочу. Ну как, у вас все благополучно? Где Илья, дети?

— Илья вчера уехал, его вызвали в Москву, а дети… — «Дети спят», — хотела сказать, но запнулась.

— Что случилось? — насторожилась мать.

— Ничего особенного, мама, — пыталась скрыть от нее беду Лиза.

— Почему ты не говоришь правду?

Не найдя в себе силы сдержать нахлынувшее на нее волнение, Лиза расплакалась и сдавленным голосом проговорила:

— Дети заболели друг за другом. Сначала я пришла с работы и застала Гришутку в постели. А потом оказалось, что и Павлик болен… Их даже врач еще не смотрел…

— Утром обязательно вызови врача… Может быть, они простудились? Не волнуйся, дочка, — старалась успокоить Лизу мать.

Лиза приготовила чай, нарезала колбасы и хлеба, подала к столу сахар.

— Поешь, мама, — сказала она, — ты, наверное, с дороги проголодалась.

За ужином они вспоминали Курман, своих знакомых, родных и близких. Едва сдерживая рыдания, мать рассказала Лизе о смерти отца, о последних днях его жизни; он тяжело болел и в предчувствии близкой кончины все сокрушался, что ничего не знает о судьбе дочери и внуков, и сожалел, что ему, наверное, уже не придется больше увидеть их.

— Пусть папа на том свете будет для всех нас заступником и перед лицом всевышнего попросит, чтобы он смилостивился, вернул здоровье внукам и всем нам даровал благополучие, — закончила свой горестный рассказ мать. — А завтра я буду поститься и молить бога о том, чтобы все это сбылось.

Хотя из ее письма Лиза знала уже о смерти отца, ощущение тяжелейшей утраты вновь овладело ею. К горлу подступали рыдания, но она сдерживалась как могла.

— Где дети? — спросила мать. — Я хочу взглянуть на них.

Лиза подошла к двери и, тихонько отворив ее, пропустила в комнату мать. Та остановилась сначала у кровати старшего внука. Узкая полоска света, пробившаяся сквозь щелку чуть приоткрытой двери, осветила красное, покрытое капельками пота лицо Гришутки. Раскинув в стороны ручонки, он спал, тяжело дыша. Бабушка горестно склонилась над ним и, словно молясь, стала что-то шептать про себя. Затем она подошла к кровати младшего внука Павлуши и немного постояла возле него.

Когда они вернулись на кухню, к ним вышла Авдотья Прохоровна.

— Познакомьтесь, это моя мама — Хая Давидовна, — сказала ей Лиза.

— А я думала, что Илья Абрамович вернулся… Ну, как ребятки-то?

— Пока все так же…

— Может, ваша мама переночует у нас? — предложила Авдотья Прохоровна.

— Спасибо, я посмотрю, может быть, придется побеспокоить вас, — сказала Лиза.

Авдотья Прохоровна, посидев еще немного, ушла. Хая никак не хотела оставить дочь одну с больными детьми. Утомленная дорогой, она сидя начала дремать. Лиза повела ее в комнату к Авдотье Прохоровне, уложила на диване, а сама просидела всю ночь возле детей.

Рано утром мать была уже на ногах. Она осталась с детьми, а Лиза побежала за врачом. Примерно через час пришел доктор.

— Фамилия, имя больных, сколько лет, когда заболели? — спросил он.

Измерив у детей температуру, он, попросив ложечку, осмотрел горло у Гришутки, затем у Павлика. Дети плакали. Доктор, успокоив их, сел писать рецепты.

— У детей, видимо, ангина, — сказал доктор. — Полоскать горло содой, три раза в день — микстуру, два раза — порошки.

Уходя, он сказал, что пришлет сестру взять мазок из горла. К вечеру у детей температура повысилась.

— Что делать, мама? — расплакалась Лиза.

— Вечером всегда температура повышается, — пыталась успокоить мать Лизу. — Завтра врач обещал прийти.

Прислушиваясь к хриплому кашлю детей, к их прерывистому дыханию, Хая вспомнила, что так же болел и умер сынишка Володя. Тревожась за детей, она спросила:

— А корью они болели?

— Они уже всем переболели.

— И ту болезнь, с божьей помощью, перенесут.

Утром пришел врач и, сдерживая волнение, сказал:

— Токсическая форма дифтерии… Надо срочно вводить сыворотку. Сейчас много случаев этой болезни, и если у нас сыворотка кончилась, придется поехать за ней в больницу. А если у нас есть нужная доза, сейчас же введем ее.

— Я прошу вас, доктор, найдите сыворотку, найдите, спасите моих детей! — зарыдала Лиза. — Я поеду с вами и, если нужно, помогу раздобыть машину в МТС или в райкоме.

— Их бы надо было в больницу, но холодно и далеко везти, да и мест, наверно, нет.

Вскоре приехал врач с медсестрой. Он снова осмотрел детей и велел сестре ввести сыворотку.

Когда врач уезжал, Лиза услыхала, как на вопрос матери о состоянии детей он, вздохнув, ответил:

— Положение тяжелое, но будем надеяться…

Слова врача точно ножом полоснули ее по сердцу.

— Надо верить, доченька, в благополучный исход, — внушала мать Лизе. — Когда ты тяжело болела, я же тебя выходила. Раз сыворотку ввели, значит, спасут.

…Два дня и две ночи напролет не отходила Лиза от больных детей. Роман Вячеславович, Клава и Василий доставляли все необходимое. На третьи сутки Лиза уговорила мать хоть ненадолго прилечь. Не успела она заснуть, как Лиза, заметив, что лицо Гришутки бледнеет и он закатил глаза, вскрикнула:

— Мамочка, Гришутка…

Хая подбежала к внуку, наклонилась над ним, прижала к своей груди и, словно желая разбудить, еле промолвила:

— Гришутка! Ангел ты мой…

Через два дня болезнь унесла и младшего сына Павлушку. От свалившегося на нее горя сердце Лизы словно окаменело, даже плакать уже не могла. Она сразу осунулась, почернела, глаза запали. На душе становилось еще тяжелее при виде измученной, исстрадавшейся матери, с которой ей приходится делить невосполнимую утрату.

Лиза растерялась, не знала, что ей делать.

«Хоть бы Илья приехал, — подумала она. — А что, если попробовать его вызвать?»

Решившись наконец, она направилась в райком к Роману Вячеславовичу.