— Председатель только что куда-то уехал, — ответил счетовод.

— Уехал? Так рано? Ночью приехал и уже с утра куда-то умчался, — отозвался Егес. — Куда же он подался?

— Председатель мне не докладывает, куда он едет и когда вернется, — ответил Малкис. — Поспешил, наверно, по срочному делу.

— У председателя часто бывают срочные дела. Просто так он никогда не уезжает, — отозвался Егес. — Но сегодня, что бы ни случилось, он должен был задержаться дома.

— Может быть, он уехал спешно, чтобы пораньше вернуться домой, — высказал предположение Попелюха. — Пока что надо договориться, когда соберемся отметить наш праздник.

— Да, радость большая для нас всех, — поддержал его Егес, — Илья наш питомец, он вырос на наших глазах. Как можно не радоваться его заслуженной награде?

— Зайдем к нему домой, Авраам или Зельда, наверно, знают, куда он уехал и когда вернется, — предложил Попелюха.

— Да, да, дома могут сказать, — согласился Егес, — только вряд ли Авраама сейчас застанем дома, но попробуем зайти.

Попелюха и Егес пошли к двери, как вдруг счетовод, сосредоточенно сидевший над своими бумагами, увидев в окно Авраама, произнес:

— Реб Авраам легок на помине… Вот он идет сюда.

— Кто? Кто идет? — оживился Попелюха.

— Вот он, — и счетовод указал на вошедшего Авраама.

— Что такое? Что случилось? — удивленно спросил тот.

— Вы знаете, где Илья?

— Откуда… Может быть, вы знаете, где он? Не успев позавтракать, куда-то заторопился. Не иначе, по каким-то важным делам в район уехал.

— Мы хотим поздравить его, реб Авраам, порадоваться вместе с ним, — сказал Пиня Егес. — Илья для нас как сын родной… Раз он заслужил такую честь и своей работой прославил наш колхоз, можно ли не отметить такое событие?

— Мы, бывшие балагулы, немало хлебнули вместе с вами горя и гордимся успехами Ильи, — добавил Попелюха.

— Милости просим, рады будем видеть вас в нашем доме, — отозвался Авраам.

— Если даже не позовете — все равно придем, — вмешался Егес, — ведь это не только ваш семейный праздник.

— Возможно, вы и правы. Но нужно ли отмечать это событие, и где, и как — должно решить правление, — сказал Авраам.

— А вы разве чужой человек в правлении? — спросил Попелюха.

— Чужой не чужой, но…

— Илья не только ваш сын, — продолжал Попелюха, — но и наш председатель, и мы все должны его чествовать. Мы все — члены правления, давайте сейчас решим этот вопрос. Кто против? — спросил он.

— Сам председатель будет против, — ответил Авраам.

— Это надо устроить без него, он даже знать об этом не должен, — посоветовал Егес. — Подготовим все и пригласим его на вечер.

К вечеру в поселок стали съезжаться гости из соседних колхозов.

— Где председатель? Где Мегудин? — слышались голоса. — Мы приехали поздравить его, бросили все дела, спешили, боялись опоздать, думали, что торжество в самом разгаре, а виновника торжества нет.

— С утра уехал в район, — отозвался счетовод, — наверно, скоро приедет.

В правлении собралось столько народу, что невозможно было протиснуться в комнату.

— Надо в клуб перебраться, — предложил Пиня Егес.

— Зачем переходить туда, если председателя, еще нет? Подождем… — раздались голоса.

— Все же придется туда перебраться, тут все не разместятся, — твердил Егес.

Видя, что в правлении собираются люди, нововсходовцы, вернувшиеся с работы, пошли туда.

— Что случилось? Что за собрание? — спрашивали они друг друга.

— Это гошти… Они нашего предшедателя приехали пождравить, — объяснил Сендер Клафтер. — Пиня Егеш хоцет, цтобы вше пошли в клуб…

Среди гостей нашелся весельчак и балагур, который шутками и прибаутками веселил собравшихся.

А люди все подходили и подходили. Вскоре один за другим собравшиеся перебрались в недавно отстроенный клуб, который находился рядом с правлением.

Заиграл патефон, зазвучали веселые, задорные песни. В просторном коридоре у входа в зал закружился хоровод.

— Эй, чего стоите? Идемте в круг! — кричал Пиня Егес. — Пошли, Хана, Сендер, Шлема… Живее, живее… ведь сегодня праздник у нас… Давайте веселиться…

Он увидел Авраама и Зельду, — счастливые, чуть улыбаясь, стояли они в дверях, ожидая появления сына.

— Чего стоите, реб Авраам, и вы, Зельда? Идите в круг! Идите!.. — Пиня Егес все больше и больше людей вовлекал в хоровод.

Протанцевали «шер»[10] и перешли на «фрейлехс»[11]. В быстро вращающийся круг вливались все новые и новые танцоры. Круг распадался на несколько мелких, снова соединялся. Плясали так бурно, что пол трещал. Когда чуть стихло, кто-то в зале затянул песню, которая родилась тут, в крымских степях:

Все в зале дружно подхватили:

В это время в зал вошли Илья Мегудин с секретарем райкома Любецким.

Уезжая утром в район, Илья рассчитывал, что он зайдет в райком, поговорит с секретарем, разрешит свои дела и быстро вернется обратно. Но Любецкий собрал партактив и попросил его поделиться своими впечатлениями о совещании колхозников-ударников в Москве. Сейчас Илья хотел на месте разрешить некоторые важные вопросы с секретарем, но, узнав, что в клубе собрались гости и хозяева, чтобы поздравить его с наградой, они пошли туда.

Замолкли певцы, прекратились пляски, все расселись по местам. Когда стало тихо, Любецкий, открыв торжественное собрание, от имени райкома, райисполкома и всех трудящихся района горячо и сердечно поздравил Илью Мегудина с высокой правительственной наградой и пригласил его, Авраама и Зельду в президиум.

Попелюха, Егес и Клафтер были уверены, что им отдадут предпочтение и предоставят слово первым, но, пока они переглядывались между собой, решая, кому начать, Любецкий дал слово председателю соседнего колхоза Вениамину Гиндину, потом Ивану Никитичу. После этого слово взял Попелюха. Крепким, уверенным шагом он поднялся на сцену и, обратившись сначала к собравшимся, спросил:

— Вы знаете, кто такой Илья Мегудин?

— Знаем, знаем! Что за вопрос?! — раздался голос.

— Знаете, что такое балагула? Только мы, испытавшие эту горькую долю, знаем, что такое труд извозчика. В ненастную, холодную осень, в трескучий мороз, в метель дни и ночи напролет стоять со своей клячей и ждать пассажира или груза и вернуться с грошовым заработком, а чаще без ломаного гроша за душой к голодным детям — таков удел был у бедного балагулы. И когда беспросветная жизнь становилась невмоготу, мы собирались в хибарке у Мегудиных и мечтали о сытой жизни и пели песню «В сохе — счастье». Илья, тогда еще ребенок, пел с нами, и сколько души он вкладывал в это пение. И нашел это счастье на земле, которую пашет не соха, а трактор. Он проложил первую борозду в степи сохой и вместе с нами перепахал нашу землю тракторами… Успехи Ильи — это и наши успехи. Много, много успехов тебе и счастья, Илья!..

Не успел Попелюха закончить свою речь, как все поднялись и зааплодировали огрубевшими от работы, мозолистыми руками.

— Браво! Браво! — громче всех кричал Пиня Егес.

А Сендер Клафтер изо всех сил старался перекричать его:

— Илья наша гордошть!

Когда в зале успокоились, Любецкий дал слово Илье Мегудину.

Илья говорил тихо, не спеша. Он сказал, что Калинин обещал ходатайствовать о выдаче колхозу имени Свердлова средств для постройки скважины. Все в зале радостно закричали:

— Вода! Ох вода… Какое счастье, когда будет вода!

— Будет вода — будут сады, виноградники, фермы… Перестроим наш поселок Новые Всходы, полностью электрифицируем его, проложим дороги и тротуары и станем жить, как в городе, — закончил Мегудин.