Неожиданно Илья увидел Иону Штепера. Ослабленный и истощенный после болезни, он все же вышел осмотреть хлеба.

— И ты здесь? — удивился Иона. — Обошел все поля?

— Нет, только что пришел. Мне кажется, что пшеница не очень пострадала.

— А я как следует еще не разглядел.

— Виделись ли вы с людьми, которые приехали?

— Кое-кого видел. Надо помочь им устроиться, чтобы завтра они могли выйти на работу.

— Я хочу пойти посмотреть траву в долине. Она, наверное, в этом зное уже горит. Срочно надо косить…

— Да, да, немедленно надо приступить к сенокосу. Люди прибыли, косы есть, чего ждать? Все равно в долине жатки нельзя пускать.

— Поговорите об этом с отцом, а я пока все осмотрю…

Когда Илья вернулся домой, отца дома не было.

— Куда ты исчез? Я ведь тебя почти не видела… — начала жаловаться мать. — Побудь со мной немного, пообедай.

— Сейчас не могу, мама, скоро приду… Где отец?

— Он, наверно, пошел к Ионе.

— Мне срочно нужно его видеть.

Стремительно выбежав из землянки, Илья помчался к Ионе. Увидев отца, он, запыхавшись, выпалил:

— Был в долине…

— Знаю, знаю, — перебил его отец. — Завтра приступаем к сенокосу.

Рано утром все переселенцы с косами, вилами и граблями вышли на сенокос. Мрачные мысли, охватившие их в первые минуты приезда, рассеялись. Никто больше не ныл, не жаловался, не шумел, все работали усердно, дружно и добросовестно. К концу дня сено в долине было скошено, собрано и заскирдовано.

К вечеру Авраам привез из района две жатки. Утром их пустили в ход, и работа закипела.

— Зима долгая, все, что может пойти в дело, нельзя оставлять в степи, — твердил Авраам. — То, что не пойдет на корм скоту, используем на подстилку и топливо.

Вслед за жатками и косарями шли подростки и граблями подбирали все, что оставалось в поле. Скошенное сено перевезли на скотный двор и заскирдовали.

К этому времени поспели хлеба. На высоких местах почти все сгорело, а на пологих и равнинных урожай был очень скудный, колоски тощие, зерна мелкие, усохшие. Все собрали до единого зернышка.

…Люди знали, что зимой у них хлеба вдоволь не будет, но не падали духом. Созрели кукуруза, подсолнух, бахча. Огонек надежды вновь вспыхнул в их душах, когда увидали крупные початки кукурузы на высоких стеблях, большие головки подсолнухов, заполненные семечками, огромные полосатые арбузы и золотистые, с зеленоватым отливом, дыни.

— Вот видите, это мы всё мотыгами отвоевали у разбойника-суховея, — сказал Авраам. — Будем и впредь с ним драться…

Эти слова еще больше ободрили Илью. Еще не закончили уборку пропашных и бахчи, а Илья и Клафтер уже начали готовить поле к осенней посевной. Землю, вспаханную весной, теперь легче было обработать, но правление решило расширить посевной клин. Пришлось вновь поднимать целину. На ней, как и весною, торчала дернина, и тяжелыми дисковыми культиваторами, которые недавно приобрели, легче было разбивать комья.

Всю осень Илья безвыездно жил в полевом стане, полностью отдаваясь работе в поле, пока не закончил вспашку и сев озимых. За то время, что Илья не был в поселке, строительство домов намного продвинулось. Между двумя рядами застроек подводы, подвозившие строительный материал, обкатали проезжую дорогу. От дома к дому появлялись тропинки, во дворах возились люди, всюду видны были признаки зарождающейся жизни. Среди домов, похожих один на другой, трудно было найти свой дом.

Возвращаясь с поля, Илья шел по поселку и, прежде чем повернуть к землянке, в которой еще жила его семья, решил взглянуть на новый строящийся для них дом. Неожиданно он увидел Минну с граблями в руках, убиравшую свой двор. Взгляды их встретились. Илье хотелось подойти к ней и сказать: «Ну, хватит, Минна, сколько можно? Что я тебе такое сказал, что ты никак не можешь меня простить?..» — да появилась Шифра, а в присутствии ее матери он не хотел объясняться с девушкой. Минна, помедлив немного, ушла. Илья осмотрел свой дом и вышел в неогороженный палисадник, который был завален мусором и щебнем.

«Надо это срочно убрать», — подумал он, но почувствовал усталость и собрался домой. Вдруг он услышал голос Шифры:

— Куда идешь, Илюша?

— Домой.

— Почему тебя так долго не было видно? Ты уезжал куда-то?

— Да нет. Все время был в степи, пахал, сеял…

— Ну и закончили?

— Как будто бы. Вот завтра буду убирать палисадник, выкопаю ямки, потом достану саженцы и посажу фруктовые деревья.

— Дом еще не готов, а ты уже хочешь сад посадить… Хороший хозяин.

— Пусть растут пока…

— Нам тоже надо было бы, но… это нам не по силам.

— Пусть Минна начнет, я ей помогу.

— Спасибо, большое спасибо, Илюша. У тебя, кажется, хватает дел и без нас.

— Не беспокойтесь, найду время и для вас. Пусть только Минна начнет. Скажите ей…

— Скажу, непременно скажу…

Обещание Ильи помочь им тронуло Шифру. Она считала его гордым, заносчивым, а он, оказывается, чуткий, обходительный и добрый. Она поспешила сообщить об этом дочери.

— Послушай, доченька, Илюша хочет помочь нам вскопать палисадник и посадить фруктовые деревья. Хватит дуться, иди, он тебя ждет.

Зельда уже знала, что Илья вернулся с поля. Но прошел час, другой, а его нет да нет.

— Что могло случиться? — встревожилась она.

Илья явился домой радостный, сияющий.

— Мама… Я очень голоден…

— Сейчас, сейчас, сынок, я давно жду тебя с обедом, — засуетилась Зельда, накрывая на стол. — Где ты так задержался? Сендер Клафтер давно мне сказал, что вы приехали.

— Зашел посмотреть на наш дом, там почти все готово… Надо убрать двор, палисадник, — сообщил Илья.

— Ты бы раньше отдохнул, поел.

— Зашел на минутку и задержался…

— Что же ты там делал? — поинтересовалась Зельда.

— Хотел навести порядок в палисаднике… Соседи уже убрали свой двор, собираются вскопать палисадник, а мы…

Зельда догадалась, о каких соседях он говорит.

«Значит, помирился с Минной», — подумала она.

Ей доставляло удовольствие смотреть, как сын с аппетитом ест и, видимо думая о чем-то приятном, все время улыбается. Она подсела к нему в надежде, что он расскажет, поделится с ней. Но Илья молчал. Наконец спросил:

— Где папа? Где Мишка, Соня и все наши? Почему никого нет дома?

— Ребята после работы поели и ушли куда-то, а папа… Он либо хлопочет по хозяйству, либо ушел в правление. Недавно он забегал и спрашивал, не пришел ли ты. Может быть, он тебя ищет.

— Тогда я пойду, найду его… Мне он очень нужен.

— Посиди еще, сынок, он сам придет, — пыталась задержать его мать.

— Не могу, мама, не могу.

Ему не терпелось рассказать отцу, как они с Сендером Клафтером завершили вспашку и сев. Отец каждый день наведывался к ним, но почему-то перед окончанием работы не явился. Ему хотелось поговорить с ним и насчет саженцев, которые нужно срочно достать, чтобы до зимы успеть посадить в палисаднике. А главное, он спешил поделиться мыслями, осенившими его насчет коллективного сада.

Выйдя из землянки, Илья прежде всего направился в правление, но по дороге заметил, что возле дома Ионы стоит двуколка председателя сельсовета.

«Значит, и отец здесь», — подумал он. Тихо приоткрыв дверь, Илья увидел отца, сидящего за столом, рядом с Ионой; на другой стороне стола, положив ногу на ногу, увлеченно беседовал с ними председатель сельсовета Фридрих Зигфрид. Заметив Илью, он обратился к нему:

— А, молодой Мегудин. Как дела?

— Работаем, — бойко ответил Илья.

— Вспашку закончили?

— Да, закончили и уже посеяли озимые.

— Молодцы! Завтра пришлют вам трактор на несколько дней, станет легче. Сможете расширить яровой клин. За эти дни вы поднимете большой массив целины.

— Трактор? — удивленно переспросил Илья. — В самом деле трактор пришлют?

— Да, да. Об этом мне сообщил районный уполномоченный по переселению…