Он приложил ладони ко лбу и тихо запел:

Моисей затянул известную песню извозчиков «Выезжаю я в ночку темную…».

Авраам, Зельда и дети подпевали ему. Вдруг из угла, где сидели дети, кто-то затянул новую песню:

По-своему переделав новую песню, Моисей Кимблак громко запел:

Все в доме подхватили:

В городе прошел слух о том, что кайзеровское войско собирается покинуть город.

— Перед уходом они могут прихватить с собой наших лошадей, — высказал предположение Моисей Кимблак.

— А что вы думаете? Постесняются?.. — подхватил Пиня Егес. — Разве вы не видите, что день и ночь к вокзалу тянутся подводы и арбы, груженные хлебом, фуражом, вагоны загружаются лошадьми, коровами, свиньями, птицей, грабят наше добро…

Извозчики, у которых были хорошие лошади и дорогой красивый выезд, избегали показываться в городе.

«Моя лошадь не такая уж видная, — думал Авраам, — немцы на нее не позарятся». Он продолжал свободно разъезжать на своих дрожках в поисках заработка. Извозчиков стало меньше, и ему чаще, чем раньше, попадались пассажиры.

Внезапным ударом красные почти без боя захватили город. Отступая в панике, немцы бросали вооружение, обозы, эшелоны с награбленным добром.

В это предрассветное утро Авраам, по обыкновению, приехал на вокзал — авось придет какой-нибудь поезд. Но неожиданно увидел красные войска. Не веря своим глазам, он начал кричать:

— Наши, наши пришли!

И погнал лошадь обратно, чтобы скорее сообщить эту радостную весть дома.

Прошел день, второй, жизнь в городе начала налаживаться, но пока поезда не прибывали, и никто не знал, когда они появятся.

На третий день Авраам встретил на привокзальной площади Моисея Кимблака.

— Ну, я же говорил, что скоро появятся наши… — улыбаясь сказал Моисей. — Пока поезда пойдут, надо кое-как перебиться. Поезжайте в город, может, кого-нибудь подвезете…

Чтобы сократить путь, Авраам с большой привокзальной улицы свернул в закоулок, который вел к базару.

Вдоль базара тянулись ряды лавок, палаток с потемневшими от времени вывесками, на которых были намалеваны сапоги, шапки, замки, яблоки, груши, кочаны капусты, свекла… На дверях лавок и мастерских висели заржавевшие замки. Чем ближе к базару, тем отчетливее доносился шум и гам.

Слепые нищие играли на гармошках, пели грустные песни и просили милостыню. Шарманщики с попугаями и гадалки дурачили народ, обещая всякие блага. Продавцы любыми способами расхваливали свои товары. В шуме отчетливо доносилось чье-то пение:

Авраам остановился в сторонке и стал следить за толпой — может, кто-нибудь подойдет и попросит что-нибудь отвезти. Вдруг раздались крики, визг, прогремели один за другим выстрелы. На базаре поднялась паника.

— Что случилось? Куда это все бегут? — пытался Авраам разузнать у бегущих мимо него людей.

— Не видите? — указал один из них в сторону базара.

Суматоха усилилась. Авраам стоял ошеломленный, не знал, что делать.

— Удирайте! Что вы стоите? Чего ждете? — подбежал к нему высокий человек в фетровой шляпе. — Убегайте! Налетела банда. Они убрали охрану и убивают каждого, кто попадается на их пути. Пока подойдут наши, они могут черт знает что натворить…

Авраам хлестнул лошадь. Но, когда он добрался до дома, уже и на их улице гремели выстрелы. Тут и там слышен был звон разбиваемых стекол, пух и перья из разорванных подушек носились в воздухе, словно пушистый снег.

Зельда металась по двору в поисках надежного убежища для детей.

— Быстрее распрягай лошадь и поставь на место! Ты слышишь, что творится? — сказала Зельда. — Боже мой, что же это за напасть на нашу голову! Эти головорезы могут в любую минуту ворваться в наш дом.

— Они могут, упаси боже, нашу лошадь забрать… Куда бы ее спрятать? — заволновался Авраам.

— Зачем им твоя лошадь? О чем ты думаешь, ведь наша жизнь на волоске…

С той стороны, где жил Моисей Кимблак, послышалась стрельба, донесся душераздирающий крик.

— Боже мой, убийцы совсем близко. Что ты мечешься, Авраам?! Прячься скорее! — закричала Зельда и толкнула его к погребу.

С жалобным плачем прибежал сын Моисея Кимблака — Иоська.

— Ой, ой, папу убили… Они хотели забрать лошадь, а он не отдавал, и они…

— Папу убили? Когда?.. — дрожащим голосом переспросила Зельда. — Какой ужас… Скорее идите в погреб! — Она схватила Иоську за руку и потащила за собой.

Крик и плач, доносившийся от дома Моисея Кимблака, все усиливался. Зельда хотела побежать туда, но вспомнила, что затолкала детей в яму и так накрыла их, что они могут задохнуться.

— Боже мой, что я наделала… Могла своими руками довести до беды!

Смертельно бледная, она откинула с ямы солому. Дети лежали там еле живые.

Иоська не переставая кричал:

— Хочу домой! Хочу домой! Хочу к маме!

— Вот немного поутихнет, пойдем к вам, — пыталась успокоить его Зельда.

Иоська вырвался из ее рук и побежал домой. Зельда бросилась за ним вслед, хотела вернуть. Навстречу ей бежала Этя. Она рвала на себе волосы, горько рыдала:

— Ой, горе мне! Что эти разбойники сделали?! Осталась я несчастной вдовой с несчастным сиротой. Моисей хотел спасти лошадь и потерял жизнь.

Увидев Иоську, Этя прижала его к груди:

— Что мы будем делать без отца? Куда мы денемся?

Вдруг она рухнула на землю.

— Воды! Скорей воды! — кричала Зельда. — Ей стало дурно!

На другой день после налета банды Строкопытова люди боялись показаться на улицах. Зельда всеми силами удерживала Авраама, а он рвался выехать с лошадью и дрожками на заработок.

— В таком несчастье люди, наверное, ищут извозчика, — размышлял он, — ведь уже все стихло, выстрелов не слышно. Чего же мне сидеть?

Улицы были пустынны, безлюдны. Стекла окон во многих домах были разбиты. Из дворов доносились крики и плач.

— Может, отвезете покойника? — спросил женский голос.

— Ой, какое несчастье! Покойника? — переспросил Авраам.

Страшное слово «покойник» прозвучало в ушах Авраама и отдалось болью в сердце.

— Ой, горе, какое горе! — ломала женщина руки.

— Кто мог подумать, что среди бела дня как саранча налетят бандиты, — отозвался Авраам с глубоким сочувствием. — Когда будут похороны?

— После полудня.

— Подъеду.

— Не забудьте, очень прошу вас, приезжайте.

— Как можно при таком горе забыть? Большая семья у вас?

— Семеро детей.

— Семеро детей?! — схватился он за голову. — Семь сироток, бедненьких, осталось…

Извозчик в чумарке с красным кушаком, промчавшись на фаэтоне, крикнул Аврааму:

— Чего ты медлишь? Сейчас должен прибыть первый поезд. Наверно, будут пассажиры.

Авраам дернул за вожжи и поехал. Но тут же со двора выскочила другая женщина и убитым голосом попросила: