— Почему под руинами? — сразу как-то собрался и нахмурился командующий.

— Потому что 4 часа назад под городом что-то рвануло, и он слегка провалился вовнутрь. Центральная часть разрушена полностью.

— Погибшие? — лендслер открыл дэп и стал листать живые газеты.

— Бригаду спецона, которая была там расквартирована, успели эвакуировать. И каких-то местных на орбиту забрали… — Капитан подцепил гирлянду снимков и перекинул на браслет командующему. — Я и не знал, что там местные есть. Прат два года ровняют с землёй, как хотят…

— Значит, 4 часа назад? — переспросил командующий и замолчал, быстро перебирая файлы.

Капитан кивнул, вытянул бороду распечатки переговоров последних часов совещания.

— Ну, у тебя и память, — удивился он. — Да. Четыре. И после этого они перерыв взяли.

— Ждали взрыв, — сказал командующий одними губами.

Капитан кивнул. Наклонил голову в бок.

Спросил:

— Может, отпустишь меня? Я бы это гнездо повстанцев сам попроведал. Кто там рулит, кроме Берга?

Капитан вскинул голову: вошла сразу цепочка стюардов — шестеро алайцев несли подносы с бутербродами и крошечными пирожками.

Переговоры Юга и Севера уже по традиции проводились на алайском судне, как на максимально нейтральной территории. Хоть и продажной территории, но тут бы ни у кого не хватило эрго, чтобы перекупить.

Алайцы, заняв место посредников между Севером и Югом Империи, наваривались на этом несоизмеримо больше, чем можно было получить за предательство. И пока строго держали нейтралитет.

Делегации Содружества, южан и северян находились в разных залах. Ждали подготовки разных ангаров, чтобы не было случайных соприкосновений, грозящих провокацией.

Но, несмотря на эту идиллию, капитан тревожно прислушивался к чему-то.

— Перестраховываешься, или почуял чего? — спросил командующий.

— И тут его нету. Жалко, — выдохнул Рэм.

Пилоты забрались во внутренности горнодобывающей машины, обшарили эту громаду, а где не смогли — просканировали. Отыскали командный пульт, чайник, консервы.

По всему было видно, что Тетракис недавно был здесь. На подлокотнике кресла стояла кружка с недопитым чаем, на полу валялась упаковка от сухпайка.

Дерен постоял с закрытыми глазами и сказал, что повстанец уже далеко, минут двадцать как.

— Догоним? — спросил Рэм.

Но Дерен покачал головой.

— Пусть бегает. Ни с планеты, ни от себя — не убежишь.

Рэм вздохнул с сожалением, он ожидал пальбу и погоню. Хоть Дерен и сказал сразу, ещё под машиной, что Тетракис убежит, но в парне твёрдо засело положенное по фильмам: злодей должен мстить героям до конца!

Тетракис должен был поджидать их в пультовой, чтобы коварно напасть. Ну что же он тогда за злодей?

— Чего ты вздыхаешь? — удивился Дерен.

Он морщился и тёр руку. Ту, что осталась без защиты компрессионного костюма.

— Я думал, как в головидео будет, — прошептал Рэм, вынужденный оберегать больное горло. — Что мы всё-таки этого бандита застанем, поймаем и судить будем. Ну, кто-то же придумывает все эти фильмы?

— Да поймают его, поймают, — отмахнулся Дерен. — Даже если у него припрятан катер, и ангар не обвалился… — Он погладил руку. — Взлететь сможет, а орбита обложена так, что я бы сам раз пять подумал, как отсюда удрать.

— Удрал бы? — Рэм посмотрел на него с восхищением: «Ну, ведь удрал бы, да?»

— Ну, будь я уверен, что приказано брать живым… — Дерен задумался на пару секунд. — То… девять из десяти.

— Восемь из десяти, — поправил Бо.

И озабоченно посмотрел на руку лейтенанта:

— А ты не сломал её?

— Да вроде бы нет, — качнул головой тот. — Но держит плохо. Боюсь, что боль сниму и доломаю.

— А можно, я гляну? — выпалил Бо и замолчал растерянно.

На «Персефоне» он старался свои умения не акцентировать, а тут пришлось показывать многое и подряд.

Однако Дерен без лишних вопросов протянул ему руку.

Бо зажал запястье человека между ладоней, сканируя его.

— Не сломал, но тут трещина. Можно?..

Дерен кивнул, и его руку от локтя до большого пальца стали оплетать гибкие серебряные нити.

— Это вроде вашего гипса, только лучше, — пояснил Бо. — Где нужно — он сохраняет подвижность. И обеспечивает газообмен.

— Спасибо, — просто сказал Дерен. — А то вдруг нам ещё наверх лезть. Сейчас отдышимся и решим.

— Я на разведку тогда, хорошо? — улыбнулся Бо.

Отдыхать хатту было не нужно. Может, он как-то и подзаряжался, но Рэм пока этого не заметил.

А вот в привычной улыбке Бо что-то изменилось. Кажется, хатт поверил, что его и в самом деле принимают как есть. Не только в критической ситуации, когда от его умений зависела выживаемость группы, а вообще.

— Валяй, — так же неформально отозвался Дерен, откидываясь в кресле «пилота» горнодобывающей машины.

Рэм фыркнул. А ведь Дерен таки «испортил» аккуратного в речи и отношениях хатта. Научил общаться не так, как было положено по уставу.

Осталось научить ругаться, как он однажды грозился. Неужели научит?

Бо исчез, а Рэм подобрался поближе к Дерену и вызвал на обзорный экран «ангар», потом технические участки номер 1, 2… Без толку.

Экран был мёртв, лента транспортёра выдавала только сигналы о повреждениях. Но Тетракис сбежал, значит, нашёл путь наружу?

— Вальтер, а мы выберемся? — спросил Рэм.

— А надо? — рассмеялся Дерен. — Мы живы, у нас есть воздух, вода и еда. По уму: надо сидеть и ждать, пока снимут радиоподавление. Тогда нас найдут и спасут. Другое дело, что арестуют.

— Почему? — удивился Рэм.

— Потому, что был приказ генерала Берга — снять радиоподавление и начать переговоры с повстанцами. Который я отменил, а кто я такой, чтобы отменять генеральские приказы?

— Но «Персефона» не подчиняется Бергу! — Рэм так рассердился, что забыл про горло.

— Не подчиняется, — кивнул Дерен. — Но «Персефона» далеко, а Берг, думаю, уже на орбите.

— Я радиоузел нашёл, — сказал Бо материализуясь. — Допотопный, проводной. В соседней пещере люди — там жилые отсеки для семей рабочих. Судя по разговорам, их здорово засыпало. И вентиляция повреждена.

— Значит, будем пробиваться наверх, — подвёл итог Дерен. — Раз есть, кого спасать.

— А Берг? — спросил Рэм.

— Сравнишь качество наручников, — усмехнулся лейтенант. — Будет что вспомнить. До штрафбата всё равно не дойдёт — я тут по приказу Мериса, а он своё не отдаст. Ничего, прорвёмся. — Он хлопнул Рэма по плечу здоровой рукой. — Если что: вы с Бо выполняли мои приказы, запомнил?

Парень кивнул.

На поверхность пилоты выбирались почти всю ночь.

Лезли то по воздуховодам, то по лифтовым шахтам. А когда упирались в завал, возвращались и искали обходные пути.

Иногда «отдыхали» — шли широкими коридорами, по которым техника из подземных ангаров спускалась к шахтам. Но наверх эти коридоры не вели.

Понятно было, что у повстанцев имелись удобные проверенные пути на поверхность, но где бы взять карту? Два года позиционной войны изменили облик планеты. А что творилось теперь под землёй, один Хэд знал.

Рэм устал: жалкий километр пришлось преодолевать семь часов, и то без помощи Бо ничего бы не вышло.

Но Дерен и Бо вместе представляли какую-то совершенно невозможную команду. Дерен умел определять нужное направление там, где сбоил сканер, Бо был сам себе техникой, мог оттащить или распилить тяжеленный камень. Или даже взорвать.

Сообразив, что товарищам по оружию нравятся его метаморфозы, хатт уже не стеснялся менять кисть руки на бур или дисковую пилу.

И только у самой поверхности к Бо вернулась осторожность, которую он привык скрывать под скромностью и даже некоторой неловкостью.

Рэм понимал: стоит выбраться из-под земли, и их засекут с орбиты. Это было бы хорошо, и даже лучше бы поскорее! Но правильно ли будет, если в развалинах Дхары обнаружат не трёх пилотов, а мальчишку, истника и хатта?