Оружие представлено палашами, саблями, железными и костяными наконечниками стрел, копьями, деталями колчанов, а также шлемом, железными панцирными пластинами и фрагментами кольчуг. Типы их характерны для оружия, распространенного в то время на широкой территории.
Палаши и сабли известны по находкам в могильнике Релка и Елыкаевском кладе (Чиндина Л.А., 1977, рис. 6, 1; 24, 20; Могильников В.А., 1968а, рис. 2). Палаши однолезвийные, с кольчатым навершием или без него (табл. XCVI, 37, 38). Часть из них снабжена железным прямым перекрестием (Могильников В.А., 1968а, рис. 2, 2). Изображения палашей даны на рисунке воина на камне с поселения Малгет, на бронзовых фигурках стоящего воина и всадников из могильника Релка (Чиндина Л.А., 1977, с. 29, рис. 34, 3; 35, 11) и с местонахождения Шустове (табл. XCVII, 4, 5; XCVIII, 27). В последнем случае кольчатое навершие палаша особенно четко детализировано. Сабли принадлежат к ранним типам. Они слабо изогнуты вроде хазарских и частью, как палаши, имеют кольчатое навершие рукояти и обоюдоострый конец клинка. Рукоятка прямая или с едва намеченным скосом (Могильников В.А., 1968а, рис. 2, 4).
К поясу палаши и сабли подвешивали в ножнах с металлическими оковками. На оковке ножен из погребения кургана 1 могильника Релка изображены приготовившиеся к прыжку звери (табл. XCVI, 30). Сюжет этот неместный, указывающий на импортное, южное происхождение ножен и, вероятно, вложенного в них палаша. Палаши носили у пояса с левой стороны, подвешенными под большим углом, почти вертикально. Так они изображены на бронзовых фигурках воина и всадника из могильника Релка, а также на рисунке воина на камне с поселения Малгет (Чиндина Л.А., 1977, с. 29). Всадник из Шустово держит палаш в правой руке.
Наиболее распространенным видом вооружения был лук со стрелами. Конструкция лука пока остается неизвестной, поскольку детали его не сохранились. Только в погребении VIII–IX вв. могильника Красный Яр I, относящегося к конечному этапу культуры, встречены две костяные срединные накладки лука (Троицкая Т.Н., 1978, рис. 3, 23), позволяющие считать, что лук у населения южной части лесной полосы Приобья в то время был аналогичен тюркским (Гаврилова А.А., 1965, с. 87, 88).
Наконечники стрел черешковые, железные и костяные. Железные наконечники стрел боевые, разнообразные по форме. Л.А. Чиндина (Чиндина Л.А., 1977, с. 29, 30) выделяет три группы их. К первой относятся наиболее многочисленные граненые бронебойные наконечники, среди которых преобладают экземпляры с долотовидным концом (табл. XCVI, 7–9). Ко второй группе принадлежат трехлопастные наконечники стрел с ромбической, трапециевидной или килевидной головкой (табл. XCVI, 1–6). Третью группу образуют немногочисленные плоские наконечники типа срезней вильчатых и с расширяющейся к острию лопаточкой (табл. XCVI, 10, 13). Более широкое распространение стрелы типа срезней получают в конце I — первой половине II тысячелетия н. э. (Грязнов М.П., 1956, табл. LXI, 7; LXII, 2, 3; Чернецов В.Н., 1957, табл. XLIII, 6).
Многочисленны костяные наконечники стрел, разнообразные по форме и величине. В могильнике Релка их обнаружено 45 (Чиндина Л.А., 1977, с. 31). Большинство таких наконечников имеет плоский черешок и головку трех; четырех- и шестигранного сечения (табл. XCVI, 11–15). Представлены также шипастые наконечники (табл. XCVI, 16). Отдельные их экземпляры по форме подражают боевым наконечникам стрел с граненой головкой (табл. XCVI, 17). Костяные наконечники стрел подобных форм широко бытовали в культурах лесной полосы Западной Сибири.
В могильнике Релка известна одна костяная накладка от колчана с отверстиями на концах (табл. XCVI, 46), предназначенными, видимо, для пришивания и продевания ремешка, за который колчан мог подвешиваться к поясу. Подобные костяные накладки известны в период потчевашской культуры (Могильников В.А., Коников Б.А., 1983, рис. 7, 14). Несколько иное устройство имел колчан из погребения могильника Красный Яр I. Он был окантован по бокам двумя костяными заостренными пластинками с отверстиями и полулунной пластиной снизу (Троицкая Т.Н., 1978, с. 113, рис. 5, 2). Стрелы в колчаны укладывали наконечниками вниз, в отличие от колчанов алтайских тюрок, в которых наконечники стрел были обращены вверх (Киселев С.В., 1951, табл. L, 24). Для подвешивания колчанов, вероятно, использовали крючки и пряжки.
В небольшом количестве в памятниках релкинской культуры представлены железные копья. Они втульчатые, двухлопастные, с ромбическим и уплощенно-линзовидным в сечении пером (табл. XCVI, 19). Формы их аналогичны копьям этого времени на широкой территории, преимущественно в лесной зоне (Грязнов М.П., 1956, табл. LIV, 4). Ромбическое сечение пера обусловлено стремлением увеличить пробивную силу копья в связи с появлением металлических доспехов.
В качестве защитного вооружения служили железные панцири, кольчуги и шлемы. Судя по количеству находок, наиболее распространенной формой доспеха был пластинчатый панцирь. Пластины от панцирей были разной величины; наиболее крупные из них прикрывали грудь. По форме выделяются два типа пластин (Чиндина Л.А., 1977, с. 33): подпрямоугольные с закругленными углами и подпрямоугольные с зубчато-волнистым краем (табл. XCVI, 20). Подобные панцири были у тюрок (Гаврилова А.А., 1965, табл. V, 1), а также у соседних с релкинскими племен потчевашской культуры (Могильников В.А., Коников Б.А., 1983, рис. 6, 8). Следует отметить, что панцири, видимо, представляли большую ценность и потому, вероятно, их редко клали в погребения. В могильнике Релка панцирные пластины обнаружены только в трех погребениях, в Архиерейской Заимке — в одном.
Согласно сказаниям хантов и самодийцев, кольчуга была неотъемлемой частью вооружения богатырей (Патканов С.К., 1891б, с. 26). Но находки кольчуг представляют редкость. Небольшой обрывок кольчуги найден в кургане 5 могильника Релка. По технике изготовления эта кольчуга относится к кочевническим, которые были известны еще в сарматское время и затем появились вновь в VII–VIII вв. Обрывок подобной кольчуги обнаружен в могильнике Кудыргэ на Алтае (Гаврилова А.А., 1965, с. 31). Вероятно, кольчуги у населения релкинской культуры были импортными, и обладали ими только наиболее выдающиеся воины.
Импортным был, очевидно, также шлем, встреченный в насыпи кургана 2 могильника Релка (табл. XCVI, 22). Тулья его вытянута кверху, склепана из восьми отдельных пластин и снизу, по краю, украшена бронзовой накладкой с выпуклинами. Сзади, по краю тульи, имелись отверстия для бармицы. Наносник, видимо, обломан. Подобные шлемы были распространены у кочевников степей Евразии VIII–X вв. (Ленц Э.Ю., 1902, рис. 11; Самоквасов Д.Я., 1908, рис. 62, 64; Саханов В.В., 1914, рис. 50, 13; Рыбаков Б.А., 1948, рис. 47, 2). В Среднее Приобье этот шлем, видимо, попал с юга, от тюрок. Следует отметить, что находки шлемов в древностях Сибири очень редки, хотя изображения воинов в конических шлемах хорошо известны (Чернецов В.Н., 1957, рис. 5; табл. XLII, 10; Евтюхова Л.А., 1948, рис. 189, 192, 193, 196; Кызласов Л.Р., 1969, рис. 41).
В целом следует отметить, что состав предметов вооружения населения релкинской культуры отражает сильное влияние тюрок периодов Первого и Второго Тюркских каганатов, у которых военное искусство достигло высокого развития. Можно полагать, что часть оружия (сабли, панцири, кольчуги, шлемы) могли попадать в лесную полосу Среднего Приобья от тюрок.
Предметы конского снаряжения немногочисленны. Это однокольчатые удила (табл. XCVI, 23, 24, 34) с костяными и железными стержневыми псалиями со скобой (Чиндина Л.А., 1977, рис. 5, 18; 6, 14; 19, 11, 12; Троицкая Т.Н., 1978, рис. 3, 17). Кольца удил замкнутые или незамкнутые. В могильнике Релка обнаружены удила со звеньями различной длины (Чиндина Л.А., 1977, с. 34, рис. 6, 14), а в Архиерейской Заимке — удила без перегиба (ЗРАО, 1899, табл. II, 33). Удила однокольчатые, с костяными и железными псалиями со скобой были довольно распространены у кочевников евразийских степей с конца VII по IX в. (Гаврилова А.А., 1965, с. 82). Удила с асимметричными звеньями и без перегиба в I тысячелетии н. э. встречаются как исключение и более широко бытуют у кочевников в самом конце I — начале II тысячелетия н. э. (Гаврилова А.А., 1965, с. 84; Плетнева С.А., 1958, рис. 4).
