Выделению особой категории воинов-всадников способствовала неспокойная политическая обстановка в конце I — начале II тысячелетия н. э. Это был период политической активности тюрок, проникновения их на север западно-сибирской лесостепи и в южные районы таежной зоны, время перемещений различных групп угров и самодийцев, продвижения хантов на восток, в район Среднего Приобья, на Вах и Васюган, самодийцев — на север и северо-запад, на Таз и в Нижнее Приобье. С постоянной военной опасностью связано совершенствование систем фортификации на городищах начала II тысячелетия н. э. Примечательно, что поселения усть-ишимской культуры Кипо-Кулары и Верхнее Аксеново погибли от пожаров, возможно, при военном набеге (Коников Б.А., 1984, с. 140).

Наибольшую опасность, видимо, представляла тюркская экспансия с юга, конечным результатом которой к середине II тысячелетия н. э. явились тюркизация угорского и самодийского населения южной части лесного Зауралья, Прииртышья, Новосибирского и Томского Приобья и формирование в этих районах различных групп сибирских татар. Возможно, военная тактика тюрок — конных воинов — оказала влияние на появление всадничества у южных групп обских угров и самодийцев, хотя знакомство с верховым конем здесь уходит в глубокую древность, к эпохам бронзы и раннего железа. В такой обстановке воинская доблесть ставилась особенно высоко, и наиболее выдающиеся воины представляли знать.

Анализируя бронзовые фигурки с изображениями воинов из могильника Релка, Л.А. Чиндина (Чиндина Л.А., 1980, с. 105) приходит к выводу о появлении культа воинов.

По-видимому, эпоху конца I — начала II тысячелетия н. э., периода существования релкинской, потчевашской и усть-ишимской культур, следует рассматривать как время формирования угорского героического эпоса, повествующего о подвигах богатырей (Патканов С.К., 1891), а политическую структуру общества расценивать как военную демократию. Видимо, прав М.Ф. Косарев (Косарев М.Ф., 1984, с. 36), усматривающий главную причину возникновения раннеклассовых образований типа военной демократии в лесной зоне Западной Сибири в необходимости милитаризации общества перед лицом длительно существующей военной опасности.

Картографируя находки импортных сосудов в Приобье XI–XIII вв., Н.В. Федорова (Федорова Н.В., 1984, с. 20) пришла к заключению, что распределение драгоценной утвари совпадает с центрами остяцких и вогульских княжеств XVI в. На этом основании Н.В. Федорова справедливо относит начало процесса образования этих княжеств к X в. В то же время надо признать, что влияние возникавших политических центров распространялось на относительно небольшой район, к ним прилежащий, а большая часть населения продолжала находиться на первобытно-общинном уровне (Косарев М.Ф., 1984, с. 34, 35).

Важным событием для районов Нижнего Приобья XI–XIII вв. было установление контактов с Русью, о чем свидетельствуют упомянутые летописные источники и находки предметов русскою импорта (карта 41) — орудий труда (топоров, ножей, кресал) и украшений (браслетов, перстней, бус, лунниц). Не исключена возможность появления в то время в Нижнем Приобье первых русских поселенцев, о чем может говорить находка русской керамики на городище Мань-Няслан-Тур.

Проникновение русских в Сибирь происходило, очевидно, параллельно с продвижением в Нижнее Приобье коми-зырян, о чем свидетельствует открытие на городище Перегребное I остатков жилища с печами-каменками и керамики, характерной для вымской культуры (Морозов В.М., 1985, с. 231), а также находки подвесок вымских типов на ряде памятников Нижнего Приобья и Прииртышья.

Установившиеся в XI–XIII вв. контакты русских с югрой подготовляли почву для присоединения Сибири к России, совершившемуся после похода Ермака в 1581 г.

В конце IX в. в Паннонской низменности, в землях, принадлежавших преимущественно Великоморавской державе, расселяется большая группа новых племен — венгры. Язык венгров принадлежит к угорской группе. Следовательно, по своему происхождению венгерские племена связаны с уграми, заселявшими в эпоху средневековья земли Северного Зауралья, древности которых были описаны в предыдущей главе.

О жизни венгерских племен до вторжения в Среднее Подунавье нет вполне твердых данных. По сообщению Константина Багрянородного, венгры до прихода в Карпатский бассейн жили где-то в северочерноморских степях, сначала в местности, называемой Леведия, а затем переселились в Ателкузу (Константин Багрянородный, 1982, с. 298, 299). В русских летописях под 898 г. записано «Идоша угри мимо Киевъ горою, еже ся зоветь ныне Угорьское, и пришедъше къ Днепру сташа вежами; беша бо ходяще аки се половци» (ПВЛ, I, 1950, с. 21). Далее летописец сообщает, что угры (венгры) пришли с востока и устремились далее через Угорские горы (Карпаты), заняв землю, которая стала называться Угорской.

Еще раньше, до переселения в Леведию и Ателкузу, венгры жили где-то на востоке, в стране, именуемой в XIII в. Magna Hungaria (Великая Венгрия). В эпоху средневековья среди венгров бытовало представление, что находящаяся далеко на востоке Великая Венгрия является их родиной и там живет население, говорящее на диалектах, близких к венгерским.

Незадолго до монгольского нашествия в Восточную Европу, в 1235–1236 гг., венгерский монах-доминиканец Юлиан предпринял путешествие с целью найти своих соплеменников, оставшихся в Великой Венгрии, и крестить их (Fodor J., 1977, р. 9–20). Юлиан отыскал их, они жили близ р. Итиль (Волга), в двух днях пути от какого-то большого булгарского города, и сохранили предание о переселении отсюда основной массы венгров (Аннинский С.А., 1940, с. 81). Плано Карпини и Рубрук, совершившие путешествие в Восточную Европу соответственно в 1246 и 1253 гг., с Великой Венгрией отождествляли Башкирию (Путешествие Плано Карпини и Рубрука, 1957, с. 48, 57, 72).

Страна Ателкузу локализуется в степных районах Северо-Западного Причерноморья. Константин Багрянородный называет реки этой страны — Варух, Куву, Трулл, Брут и Серет, и сообщает, что в его время здесь живут пачинакиты (печенеги). Варух обычно отождествляют с Днепром, Куву — с Бугом, Трулл — с Днестром, Брут — с Прутом и Серет — с Серетом (Вестберг Ф., 1908, с. 52). Поэтому страна Ателкузу помещается исследователями между нижним Днепром и Серетом.

Исследователи полагают, что в Леведии венгры появились в 20-30-х годах IX в. Из сочинения Константина Багрянородного видно, что эта страна названа по имени одного из вождей венгров или воеводы Леведия и что основной рекой ее является Хидмас, именуемый также Хингилус. Венгры здесь жили вместе с хазарами, участвуя в качестве их союзников во всех войнах (Константин Багрянородный, 1957, с. 298).

Многие исследователи помещают Леведию в причерноморских степях между Доном и Днепром (Данилевский Н.Я., Грот К.Я., 1883, с. 241; Перени Й., 1956, с. 88; Zakkarov А., Arendt W., 1934, s. 94-100) Высказано мнение, что Леведия находилась севернее, в лесостепной полосе между Киевским Поднепровьем и Воронежем на Дону (Мольнар Э., 1955, с. 116–118). Некоторые ученые ищут Леведию в лесостепной зоне бассейна Дона, севернее основной территории салтовской культуры (Москаленко А.Н., 1972, с. 192–194). Маловероятное предположение о локализации этой страны не к западу от Волги, а в Приуралье принадлежит П.Д. Степанову (Степанов П.Д., 1964б, с. 146).

М.И. Артамонов отождествлял Леведию с Ателкузу. Он полагал, что Константин Багрянородный не сумел «разобраться в информации, идущей из разных источников», — местом действия была одна и та же область, названная в одном случае Леведией, в другом — Ателкузу. По мнению этого исследователя, венгры, прорвавшись в причерноморские степи, под давлением хазар вынуждены были отойти в западные окраинные области хазарских владений, в междуречье Днепра и Дуная, в Ателкузу — Леведию (Артамонов М.И., 1962, с. 340–342). М.И. Артамонов присоединился к тем исследователям, которые отождествляют леведийскую реку Хингилус с правым притоком Нижнего Днепра — Ингулом (Браун Ф., 1879, с. 106; Ильинский Г.И., 1930).