У всей этой картины был один безучастный наблюдатель. Джордж понимал, что разговаривающий со стенами Морелли прикончит сначала юнца, а потом примется и за него. Шансы на выживание в этом адском котле с каждой минутой уменьшались, поэтому действовать нужно было немедленно. В тот момент, когда все отвлеклись на танцующего Бишопа, прокурор достал из своей «заначки» заждавшийся своего часа полицейский кольт.

Морелли был занят выбиванием дури из еле дышащего офицера, в то время, как Франко потешался над бьющимся в диком танце детективом – сейчас ничего не могло помешать Джорджу вершить свой суд.

Свободной от оков рукой он направил прицел на опаснейшего в данный момент врага. Франко не выпускал из рук винтовку, поэтому его нужно было убрать в первую очередь. Медлить было никак нельзя, ведь Морелли находился в полуметре от Джорджа и в любой момент мог заметить, как тот целится в его подельника. Мушка пистолета смотрела на Франко, который не отрываясь следил за пируэтами Бишопа. Прокурор уже был готов нажать на спусковой крючок, как вдруг дверь чёрного входа резко отворилась, издав короткий и громкий скрип.

Все, кроме продолжающего танцевать Бишопа, повернулись на источник шума. В дверном проёме главного входа стоял потрёпанный Бак. Его одежда была вся измазана в грязи, будто весь прошедший день он занимался черновыми работами. Бандит тяжело дышал, а его наполненные испугом глаза были широко открыты. Стоя с пистолетом в руках и периодически пошатываясь от усталости, он обвёл глазами главный зал вместе с находившимися в нём людьми. На некоторое время в помещении повисла немая сцена. Она периодически прерывалась звуками бьющегося о пол кресла, которое было привязано к руке Бишопа и волочилось вслед его пляшущего тела.

Измотанный долгими скитаниями Бак еле стоял на ногах. Глаза федерального агента приковал вид его избитого сына. На лице Тома не было живого места, а изо рта свисала лента слюней вперемешку с кровью. Он был похож на тех новичков боксёров, которых на потеху публике ставят в пару к громилам-тяжеловесам. Именно в такой кусок мяса превращаются их лица после пяти минут, проведённых на ринге.

Но больше всего отца напрягло лезвие ножа приставленное к щеке Тома. Это напряжение сразу же перекочевало в его правую руку, в которой он держал свой пистолет.

Злость начинала брать над ним верх, давая волю животной ярости, бурлящей и разливающейся по всему его телу. Держащая оружие конечность от напряжения начала дрожать.

– Почему так долго? – не отрывая руку с ножом от головы Тома, спросил Морелли. – И почему ты выглядишь, будто лежал в одном стойле со свиньями?

Бак ответил ему лишь громким молчанием, сверля его своими разъярёнными глазами. Этот взгляд, подобный взору хищника, у которого из-под носа украли кусок добычи, не мог не насторожить итальянца. Почувствовав запах жареного, он потянулся к своей наплечной кобуре.

Прежде чем пальцы итальянца успели коснуться оружия, его голову на бешеной скорости протаранила пуля, выпущенная пистолетом федерального агента. Свинец прошёл весь путь от передней лобовой кости до затылка, шинкуя мозги Морелли осколками его черепа.

Не успело бездыханное тело преступника коснуться пола, как Франко громогласно заревел:

– Мразь!

Он начал вскидывать свою винтовку, но движения раннего амбала не могли сравниться с движениями наполненного адреналином Бака. Направив свой прицел на жирную тушу Франко, агент нажал на спусковой крючок.

В следующий момент произошло то, что заставило душу Бака уйти глубоко под землю. В ответ на нажатие курка пистолет издал звонкий щелчок. В ту же секунду агент вспомнил, что в его магазине оставалась одна пуля, которая мгновение назад украсила лоб Морелли аккуратным бардовым отверстием.

Бак в ужасе наблюдал, как источающее смерть дуло винтовки плавно, будто в замедленной съёмке, надвигалось на него. Ослабленному ранением Франко было сложно держать её, поэтому тяжёлый ствол слегка подрагивал в его руке.

Агент уже успел мысленно похоронить себя, как вдруг прогремел оглушительный выстрел.

Едва не поседевший от страха Бак увидел, как Франко сильно передёрнуло, словно в него ударила молния. От боли ладони бандита невольно раскрылись, и он выронил оружие из своих рук. Будто у робота со сломанным шейным механизмом, его голова медленно, слегка подрагивая, начала поворачиваться в сторону стрелявшего в него человека. Агент последовал примеру Франко и повернулся туда, откуда прозвучал выстрел.

Бак увидел вытянутую руку, торчащую из-за профиля его сына. Она крепко держала блестящий пистолет, из дула которого сочился блёклый дымок. Быстрая вспышка и оружие вновь разразилось громким рёвом. Агент перевёл взгляд на Франко в момент, когда находившийся в сидячем положении бандит начал медленно крениться на левый бок. Не прошло и секунды, как сражённый выстрелами амбал мягко плюхнулся на пол.

Ошеломлённый агент короткими шажками прошёлся в правую сторону, открывая себе обзор на человека, спасшего его от смерти. Между находящимся в полусознательном состоянии Томом и тем фаршем, что остался от Кука, сидел Джордж. Его рука, заканчивающаяся пистолетом, продолжала смотреть на испустившего дух Франко.

– С…спасибо? – Бак сказал с вопросительной интонацией, до конца не понимая: кем является Джордж в данный момент: союзником или врагом.

– Том, ты в порядке? – в тот же момент агент обратился к своему сыну. В ответ он получил лишь протяжный стон.

– Им это не понравится. Им это не понравится, – без перерыва начал повторять Бишоп.

И только сейчас Бак обратил на него внимание. Исполняющий пируэты детектив был во всей этой вакханалии, как иголка в стоге сена. Затерявшийся в параде смерти Бишоп только сейчас стал объектом интереса измученного агента.

– Что с ним? – спросил Бак, показывая на сошедшего с ума мужчину.

– Да так, надышался одной дряни, – ответил Джордж, опустив руку с пистолетом на пол.

– О чём ты? – удивлённо произнёс агент.

– Та хреновина, которую вы тащили сюда, – прокурор показал на баллон. – Посмотри на манометр.

Бак начал подходить ближе к барной стойке, из-за которой выглядывал тёмно-зелёный сосуд. Кругляш измерительного прибора, который ещё с утра показывал максимальное значение, сейчас же сообщал, что газа в ёмкости осталось меньше половины. Мужчина моментально понял откуда на втором этаже взялся лабиринт Минотавра вместе с хищным коридором, пытавшимся его съесть.

– Господи, – агент зажал ладонью свой нос и рот. – Надо срочно выбираться отсюда.

– Где ключи от ваших наручников? – взволнованный мужчина бросился к трупу Морелли.

– Не торопись, – ледяным голосом произнёс Джордж.

– Что ты такое говоришь, одному богу известно, что за хрень в этом баллоне, – не обращая никакого внимания на прокурора, Бак продолжал обыскивать карманы мёртвого итальянца.

– Посмотри на меня! – рявкнул Джордж.

Повышенный тон подействовал на агента, заставив его оторваться от своего занятия. Он поднял свой взгляд на двух прикованных мужчин и увидел пушку, наставленную на его сына.

– Есть разговор, – сказал Джордж, смотря на ошарашенного мужчину.

– Какой к чёрту разговор, ты же сам дышишь этим! – завопил Бак.

– Ну как сказать, – прокурор потянул свою голову в сторону трубы к которой был прикован и обхватил губами короткое ответвление, отходящее от неё.

Его грудь заметно расширилась. Отлипнув от обрезка трубы, он тяжело выдохнул и произнёс:

– Как видишь, вдыхаешь эту дрянь только ты со своим приятелем.

«Приятелем?» – пронеслось в голове у Бака.

В этот момент голова Тома покачнулась; он медленно поднял её и протяжно прохрипел: «Оте-ец».

– Так это твой сынок, – Джордж злорадно улыбнулся. – Это ещё лучше.

– Что тебе нужно? – стальным голосом спросил Бак.

– Ого, смотри, кажется наш папочка разозлился, – ехидно протянул прокурор, приставляя пистолет вплотную к голове Тома. – У полиции наверняка возникнет вопрос: как я здесь оказался? – улыбающийся Джордж выдержал небольшую паузу. – И мне бы не помешало содействие выжившего очевидца событий, который при всём при этом является засланной «крысой».