Беспорядочный оркестр скворчащих звуков, исходящих от копошащихся повсюду щупалец, прервал оглушительный выстрел. Самое близкий к мужчине отросток, приняв в себя кусок свинца, недовольно заёрзал. Агент выстрелил, ни на что, не надеясь. Это была глупая попытка отсрочить свою неизбежную гибель.

В один миг все щупальца резко устремились в одну точку. Пытаясь увернуться от летящей в него смерти, Бак резко отпрянул в другую сторону. Чудом не зацепив мужчину, огромные конечности с силой врезались в прогнившую стену. Во все стороны полетели куски гнилого дерева. Агент поднял голову и увидел, что в месте, где он сидел ранее, зияла огромная дыра, ведущая в какое-то помещение, но что самое главное – из этой комнаты наружу бил луч тусклого, белёсого света.

Из последних сил, Бак напряг мышцы своих ног и, огибая дезориентированные щупальца, прыгнул в образовавшееся отверстие.

То, что он там увидел, заставило его прыгать от счастья и танцевать.

Заставило бы.

Но учитывая, то, что последние три с половиной часа Бак носился по адскому лабиринту, его сил хватило лишь на радостный стон.

Приступ радости был вызван заколоченным окном, через которое внутрь комнаты пробивался слабый лунный свет. Агент, хромая, подошёл к нему – в его ноздри ударил свежий и приятый воздух, от чего у него слегка закружилась голова. Сквозь забитые в раму доски он взглянул на открывшийся ему вид. В серебристом свете его взору предстала улица, сплошь усеянная полицейскими автомобилями. Штурмовики стояли сплошным заградительным отрядом, скрываясь за различными укрытиями. Их тел не было видно; лишь чёрные каски бликовали от сине-красных проблесковых маячков.

Свобода была так близко, и, если бы не грубо вбитые доски с торчащими наружу гвоздями, он бы ни секунды не думая прыгнул. И плевать, что от земли его отделяет расстояние в два этажа. Это вовсе незначительно, когда позади тебя голодная тварь рыщет в поисках вкусной добычи.

Бак обернулся на дыру в стене; её уже не было видно из-за щупалец, проникающих через неё в маленькую комнатушку. Они перешли границу где кончалась тьма и вылезли на свет, окончательно обнажив свою отвратительную сущность. Бугристые и пульсирующие отростки, испещрённые неровными рядами присосок, словно почуяв, что мужчина загнан в угол, не нападали на него, а плавно застилали всё окружающее пространство.

Бак посмотрел на пистолет в своей руке. Вытащив обойму, он увидел два последних патрона сиротливо глядевших на него. Маловато, для того чтобы дать хороший бой зверюге, но достаточно, чтобы с честью проиграть…

Агент задвинул обойму обратно и наставил оружейное дуло на пространство перед собой. Шар из щупалец с каждой секундой становился всё меньше и меньше. Находящийся в его центре Бак крепко зажмурил глаза, не желая смотреть на сковывающую его паутину зловонных отростков.

Мужчина не стал ждать, когда мощные щупальца раздавят его тело. Без лишних колебаний он нажал на курок.

Прозвучал предательский щелчок – осечка.

Он раз за разом давил на спусковой крючок, и каждый раз пистолет отвечал ему звонким щебетаньем. Бак раскрыл свои веки и, глядя на оружие, передёрнул металлический затвор – патрон со звоном покатился по полу.

Мужчина отстранил свой взгляд от оружия и тотчас обомлел. Комната, которая пять секунд назад была полностью заполнена червеподобными отростками, сейчас же была абсолютно пустой. Более того, на месте, где до этого находилась проделанная чудищем дыра, сейчас стоял абсолютно целый дверной проём с настежь открытой створкой.

«Это безумие!» – подумал Бак. Его разум находившийся на грани понемногу сдавал свои позиции, а на смену ему приходил отчаянный крик, исходящий из недр его души. Нервы ходили ходуном, а ноги перестали слушаться. Опираясь о скользкие сырые стены, он дошёл до дощатой двери. Выглянув из комнаты, он осмотрел прилегающий к ней коридор. В конце его левого края он заметил выходящие из пола лестничные перила.

Прикованный к трубе Джордж боялся даже шелохнуться. Он с ужасом смотрел на труп Кука, который был привязан к стоящему рядом с детективом стулу. Его голова была опущена вниз, а изо рта редкими каплями лилась кровь. Вместо живота у него было сплошное месиво – розово-бардовая каша из перемешанных внутренностей. Пол в радиусе двух метров от него был сплошь окрашен в красный цвет.

Слева от Джорджа сидел позеленевший от этой картины Том. Рядом с молодым офицером находилась небольшая лужа, состоящая из содержимого его желудка.

– Он совсем сбрендил, – прошептал Том. – Следующие на очереди мы.

Но Джордж ему не ответил. Одним глазом он косился на торчащий из-под картонки кольт, который лежал прямо под его боком. А вторым оценивал обстановку, состоящую из двух оставшихся в живых преступников.

Попав под действие транквилизаторов, Морелли сошёл с ума. Он сидел за столом и вёл оживлённую беседу со стоящим рядом с ним стулом. Итальянец активно жестикулировал и бурно реагировал на неуместную критику неодушевлённого предмета.

В отличие от своего босса Франко не пылал огнём жизни. Из последних сил он сопротивлялся смерти наступающей на его пятки. Его лицо бледнело на глазах. Он давно уже перестал стонать, и лишь тяжёлое, прерывистое дыхание обозначало его присутствие. Однако, несмотря на видимый упадок сил, амбал не выпускал из своих рук крупнокалиберное оружие и продолжал держать заложников на прицеле.

Джордж никогда так сильно не ждал смерти человека, как сейчас. После того, как раненый бандит умрёт, прокурор планировал тут же схватить пистолет и открыть огонь по чокнувшемуся Морелли. Но крепыш Франко никак не хотел отходить в мир иной; его живучесть была феноменальной.

Как гром среди ясного неба на втором этаже раздалось несколько выстрелов. Бишоп, который до этого спокойно сидел на месте, услышав пальбу, начал нервно ёрзать на стуле и жалобно скулить.

– Чёрт возьми, да что он там устроил?! – смотря в потолок, воскликнул Морелли.

– Надо бы проверить что там, – слабо пролепетал Франко. – Возможно копы начали штурм.

Словно услышав его слова, из рации, которая стояла на барной стойке, заговорил низкий раскатистый голос:

– Мы слышали стрельбу. Заложники целы?

Морелли резко схватил рацию и в сердцах крикнул в неё:

– Да, живы! Но это скоро изменится, если вы не притащите мне грёбаный вертолёт!

– Он на подходе, ждите, – спокойным голосом ответил переговорщик.

Итальянец закончил связь и со всей силы швырнул передатчик о стену. Его безумные глаза были широко открыты, а челюсть ходила ходуном. Было очевидно, что Морелли уже давно перестал контролировать себя, передав главенствующие полномочия своим животным инстинктам. В таком состоянии с ним было невозможно разговаривать, не говоря уже о нахождении с ним в одном помещении, но Франко не видел опасности в своём свихнувшемся боссе.

– Если это не копы, то по кому стрелял Бак? – спросил амбал.

– А сейчас мы сходим и спросим это у него, – ответил Морелли.

Он резкой, непривычной для него походкой, дошёл до стола и, не глядя схватил первый попавшийся в руки пистолет. В этот момент наверху раздался ещё один одиночный выстрел. Итальянец вновь устремил свои глаза в потолок и крепко выругался.

Он перевёл взгляд на чёрный выход ведущий к лестнице и краем глаза заметил, что в его руках находилась не его любимая беретта, а чей-то пошарпанный чёрный глок.

Он уже хотел выбросить исцарапанное оружие, как его взгляд упал на слегка потёртую гравировку на затворе. В надписи было что-то необъяснимо знакомое, поэтому она сразу приковала его внимание.

В потёмках её было сложно прочитать, оттого Морелли пришлось поднести к пистолету телефонный фонарь. Чутьё преступника не подвело его – в ярком свету блестело каллиграфически написанное имя: «Ленни».

Итальянец покрутил головой в поисках своего друга, который совсем недавно был здесь. Не найдя его, он обратился к раненому подельнику: