Но её там не было.

Агент в очередной раз упёрся в стену, однако в этот раз его ждала развилка – узкий холл разделялся на два абсолютно таких же коридорчика. «Как такое возможно?» – подумал Бак. Учитывая план здания, эти коридорчики должны были выходить за его фасад, образуя тем самым деревянные «сосиски», висящие в воздухе. «Нет, я не могу заблудиться в этом сарае!» – воскликнул агент и повернул направо.

Повороты за поворотами, развилки за развилками – Бак, потихоньку теряя самообладание, продолжал бороздить гнилые, наполненные плесенью и мусором, одинаковые по своему виду коридоры. Снаружи казино казалось небольшим, размером оно было от силы сорок на тридцать метров, однако агент прошёл уже несколько футбольных полей, а желанная лестница всё никак не находилась.

Свет фонаря мельком коснулся одной из стен, и Бак, опешив, устремил свой взгляд на граффити нарисованное на стене. Это была типичная настенная надпись – несвязная комбинация букв, рассказать значение которой мог, разве что её автор, но дело было в другом. Бак помнил, как уже проходил это граффити десять минут назад.

Устав от продолжительной ходьбы, он сел на холодный пол, опершись о гнилую стену, потрескивающую от его веса. «С кем угодно, но только не со мной. Настолько бредовой ситуации и придумать нельзя», – думал агент. «Скорей всего, в темноте я завернул в какую-то замкнутую систему коридоров и теперь просто хожу по кругу. Надо найти тот изначальный поворот, иначе я рискну опоздать на вертолёт до Мексики», – усмехнулся он.

Бак принял достаточно умное решение; он подумал, что по виду из окна сможет сориентироваться, поэтому начал дёргать все ручки дверей, которые ему попадались на пути.

Но они не открывались.

Одинаковые деревянные двери с идентичными резьбовыми узорами вереницей пролетали мимо него, и ни одна из них не была открыта. Всякий раз, как Бак поворачивал заросшую слоем пыли дверную ручку, она, не желая поворачиваться, отвечала ему глухим лязгом. Проделывая этот ритуал раз за разом, он проходил минут десять.

И вот – очередная дверь. Агент машинально, без особого энтузиазма поворачивает ручку и замирает от неожиданности. Вместо монотонного, уже приевшегося лязга, он услышал звонкий щелчок зашедшего в замок язычка. Бак ещё никогда так не радовался звуку открывающейся двери, однако праздник на его улице длился недолго. Открыв её, агент обнаружил за ней точно такой же коридор, что и тот, в котором блуждал последние два часа.

Закрыв дверь, Бак снова уселся на пол. Он закинул руки за голову и начал прикидывать все возможные варианты. «Может я сплю? – подумал агент. – Спецназ пустил в здание газ, и сейчас я валяюсь на полу главного зала, а это всё просто дерьмовый сон.» Смеха ради, Бак ущипнул себя, но, как и предполагалось – сырые стены не расступились, и он не проснулся.

«Эй, меня кто-нибудь слышит!» – кричал агент, но ему никто не отвечал, и лишь тёмный лабиринт коридоров откликался на его крики глухим, протяжённым эхом. По понятным причинам он не пил воду, которую принёс переговорщик, поэтому симптомы обезвоживания уже давали о себе знать. Его голова гудела так, словно в ней на полном ходу ехал товарный поезд. Сил, на то, чтобы подняться с пола у агента не осталось, и он в последний раз хриплым голосом прокричал мольбу о помощи. Эхо снова начало гулять по тёмному лабиринту, и на моменте, как отзвучал его последний, самый тихий возглас, Бак что-то услышал.

Шум исходил от двери, которую агент открывал несколькими минутами ранее. Сидевший вплотную к ней мужчина услышал слабое шуршание на её обратной стороне. Бак начал вслушиваться в неожиданно появившиеся звуки, и в итоге потерял их в громоздкой массе накатившейся тишины.

«Ветер шалит, – подумал агент. – Стоп, если там есть ветер, то значит там должен быть и выход». Воодушевлённый Бак, собравшись с силами, начал подниматься с пола, но не успел он этого сделать, как услышал громкое скрежетание, будто кто-то длинными ногтями царапал краску на дереве. Звук исходил оттуда же, что и в прошлый раз – он доносился из-за той единственной открытой двери. Мужчина продолжал подпирать её спиной, не зная, что ему делать: бояться или радоваться? С одной стороны, это может быть кто-то из его «товарищей», которые отправились на его поиски. С другой стороны, в этом заброшенном здании могли обитать наркоманы, бомжи и прочий контингент присущий Блэк Лейку, и чёрт их знает, что у них может быть на уме, поэтому Бак инстинктивно схватился за пистолет.

Скрежет прекратился так же внезапно, как и начался и, немного погодя, подпитываемый любопытством агент принял решение осмотреть скрывающийся за таинственной дверью коридор. Встав на ноги, он потянулся к ручке, и в этот миг, кто-то с другой стороны с силой врезал по гнилой деревянной створке.

Удар был такой силы, что Бак отлетел на противоположную стену и, воткнувшись в неё, грохнулся на пол. Он посмотрел на злополучную дверь и заметил, что она, поскрипывая, начала медленно открываться, и чем больше расширялся дверной проём, тем в больший ужас приходил федеральный агент.

Морелли был крайне опечален фактом того, что его предали. Он пристально всматривался в лица четырёх мужчин, сидевших напротив него и размышлял о том, кто из них осмелился перейти ему дорогу.

– Сам подумай, какой смысл мне звонить своим? – негодовал Джордж. Он был обеспокоен направленной на него береттой Морелли.

– Не знаю Фишер. Лучше ты мне скажи зачем. Мы давали тебе хорошие деньги, оплатили лечение твоей дочери, а вместо благодарности ты собирал информацию для легавых, – спокойным голосом произнёс итальянец.

– Бред! – воскликнул Джордж. – Учитывая все преступления, которые я совершил, работая на вас, ты не можешь мне не доверять.

– Фишер, моя матушка – золотой человек, который вырастил меня в полной нищете и сделал меня таким, какой я есть сейчас и, даже учитывая всё это, – я ей не доверяю. И ты мне сейчас говоришь, чтобы я доверился какой-то прокурорской шавке, не говоря уже о твоём мерзком дружке, – Морелли кивнул в сторону Бишопа.

Детектив сидел в кресле рядом с барной стойкой. Ситуация с ожившим трупом Магнума заметно подорвала его рассудок. Последний час он, не отрываясь, смотрел в одну и ту же точку, говоря фразы, от которых нормальному человеку сразу становилось тошно.

– Они пришли за нами. Скоро все узнают их гнев. Да, все вы, – Бишоп показал на мужчин, находившихся в комнате. Его голос был радостным, а фразы он растягивал так, будто разговаривал с маленькими детьми.

– Вот что делает с людьми работа в полиции, – усмехнулся Франко. Он держал свою винтовку при себе, и, в случае чего был готов открыть огонь.

– Эй, чокнутый, что скажешь? Кто сообщил легавым где мы находимся? – спросил Морелли у Бишопа.

– Тебе не долго осталось, – детектив посмотрел на итальянца и захохотал. – Ты заплатишь за всё, что сделал.

Сумасшедший смех Бишопа словно мор разлетался по главному залу, заражая своим безумием всех его обитателей. Резкими толчками он продолжал покачиваться на стуле, монотонно гладя правой рукой подлокотник кресла, на котором сидел. В свою очередь его правая конечность была привязана верёвкой ко второму подлокотнику. Посчитав, что Бишоп в таком состоянии не опаснее младенца, Морелли не стал заморачиваться и просто привязал его за одну руку обычной бечёвкой, попутно отобрав у него пистолет.

– С этим всё понятно, – итальянец махнул рукой на Бишопа. – Ну а ты Кук? Что ты мне скажешь?

– Отсадите меня от этого ненормального! – воскликнул Кук. Будучи полностью привязанным к стулу, он бросил кивок в сторону сидящего рядом Бишопа.

– Сейчас тебе не его надо бояться. – покачал головой Морелли. – Опасайся того, что не сможешь убедить меня в своей невиновности.

Кук громко вздохнул, закатив глаза вверх. Он предпочёл игнорировать устроенный Морелли цирк и не стал ему отвечать.

Наступило напряжённая пауза, в которую то и дело вклинивался несущий бред Бишоп, добавляя тем самым паузе дополнительной остроты.