Возле входа толпились. Один с молотом, другой с щипцами, третья с топором, похожим почему-то на мясницкий. Поблескивали талисманы-Искры.

— Своими пользоваться нельзя, — поведала Иванка.

— Ты откуда знаешь? — удивился Айнар.

В ответ она пустилась в длинный рассказ про какого-то соседа или родственника, который пытался вступить в Гильдию ремесленников кожевенником. Мол, был он здоровяком «вроде тебя», но боялся все испортить. Прихватил свою Искру, а ее возьми и отбери. «Ну он как принялся работать, так семь свиных кож и порвал», — печально закончила Иванка. Айнар с сомнением посмотрел на все прибывающую толпу, снова на фасад — блик солнечного зайчика попал на колесные спицы, заставляя зажмуриться.

— Я ничего не порву, — он перебил Иванку.

— Да уж надеюсь, что подкову или чего там ковать будешь, не сломаешь.

— Сама ты подкова, — свирепо откликнулся Айнар. — Я им хочу кое-что другое показать.

Он поозирался по сторонам и незаметно открыл свой помятый саквояж. Иванка предупредила насчет Искр, но он ведь и не собирался пользоваться магией, так?

— Слушай, а тут как — всех берут, кто проходит?

— Не, еще кочевряжатся, — с готовностью истинного знатока откликнулась Иванка. Ей очевидно нравилось быть главной и объяснять глупому чужаку-тесхенцу с этими его странными стеклянными глазами простые правила. Она еще задаст вопросы, много неудобных вопросов, и лучше бы к ним подготовиться. Но пока либо болтала без умолку, либо как будто щелкало ударом тока: на мгновение все краски пропадали с лица, даже волосы становились тусклыми и ломкими, как высохшая трава. А потом девчонка будто насильно заставляла себя не-помнить о том, что случилось в родной деревне.

Вот и сейчас: рассказала про своего соседа-родича и замерла. Айнар спросил ее «как проходит» — снова ожила.

— Рожа им твоя может не понравиться или еще чего… да ты мух-то ртом не хватай, в очередь иди!

Очередь получалась нестройная: скорее толпилась, чем выстраивалась. Кто-то жевал вонючий пирожок с луком, чесноком и копченой рыбой. Прохладная духота прогрелась, солнце припекало. Айнар стирал пот со лба, пытался не дышать чужой рыбой с луком-чесноком, привалился к покрытому вездесущей розовой «ряской» фасаду. Прямо над головой у него висел меч, вполне настоящий, очередная иллюстрация ремесла. «Хорошая метафора», — подумалось ему, но какая именно осознать-вспомнить не получилось. Иванка куда-то исчезла, появилась в сопровождении сразу двух вездесущих шавок, сунула ломоть перченого пирога с мясом и стакан воды.

— Спасибо, — вздохнул Айнар. Очередь только прибавлялась, приходили и спрашивали — мол, принимают ли. В толпе пожимали плечами. До дверей пока никому из стоящих рядом добраться не удалось. С высоты своего роста Айнар, впрочем, видел, что пару черные массивные двери, настоящий портал, открывались и милостиво впускали желающих причаститься гильдейского благословения.

— Да уж, — Иванка села прямо на грязную мостовую. Айнар открыл рот, чтобы напомнить о собаках, да и люди порой вели себя не чистоплотней, судя по запахам, но промолчал. — Целый день тут проторчать можно.

Айнар откусил кусок пирога. Он оказался слишком соленым и слишком перченым.

— Хотя, есть одна идея. Никуда не уходи! — предупредила Иванка и снова исчезла. Шавки остались, умильно молясь на пирог в руках Айнара. Тот поколебался и кинул обеим псинам по небольшому куску: на удачу.

Он попытался приглядеться: где Иванка. Рыжевато-русый хвост, который давно следовало бы помыть, мелькнул в толпе, тощую девчонку стиснули могучими спинами еще один почти-кузнец и, похоже, плотник, но она вывернулась. Следующий раз Айнар заметил девчонку возле двери.

— В очередь, — донеслось даже до Айнара. — Ах ты, наглая…

Мелькнуло что-то зеленоватое. На бритую макушку ближайшего к Иванке мужика приземлился гнилой помидор. Соседке — бой-бабе с такой квадратной челюстью, что могла бы колоть орехи, досталось не менее ароматное яйцо. Под ногами людей, привлеченные запахом тухлятины, замелькали шавки. Здоровяк с доской в собственный рост оступился, шмякнул деревяшкой лохматого и довольно тощего на фоне остальных ремесленников соседа, попытался вывернуться и заодно пнуть собаку. Тощий заозирался по сторонам, схватил почему-то молодого вихрастого паренька в слишком чистой для ремесленника белой рубахе.

Айнар попытался отступить подальше, пока не стало слишком поздно.

Ему это почти удалось — получил только тычок в ребра и кулак проехался по касательной, едва не выбив пару зубов. Айнар успел увернуться, зато доска прилетела в фасад Гильдии как раз там, где он только что стоял.

Меч вроде бы висел надежно. Вроде бы.

Он сорвался с грохотом металла об камень; Айнар как раз пытался увернуться от очередного кулака, но тут аж замер в положении «на корточках» и похолодел: останься на секунду дольше — лезвие вошло бы в него, если не как нож в масло, то как в кусок мяса. Ну, или просто зашибло — тронутый ржавчиной и тупой меч вряд ли мог кого-то убить иначе как обычная дубинка.

«Твою ж…»

Бело-серая шавка лизнула его в щеку и преданно завиляла хвостом. Айнар выпустил из пальцев остатки недоеденного пирога. Собачонка немедленно ретировалась со вполне заслуженной наградой.

Просторный тупичок, где стояла Гильдия, переполнился криками, ругательствами, лязгом и грохотом. С фасада падало то колесо, то сапог — он упал на тощего голенищем вниз и поймало голову, как петуха перед закланием. Айнар пытался пробираться между ног, башмаков, досок, молотков, щипцов, кулаков, выбитых зубов.

«Иванка, чтоб тебя…»

Девчонка как сквозь землю провалилась.

«Затопчут же. На куски разорвут. Заварила кашу, дурища… Выпорю!»

Айнар судорожно оглядывался, но в мельтешении рук, ног, спин, голов и воплей ничего нельзя было ни разобрать, ни понять даже где чьи части тела и насколько они еще принадлежат владельцам.

— Пр-рекратить! — лязгнула железная дверь. На пороге стоял мужчина лет пятидесяти, седой и лохматый, похожий на поросшее лишайниками бревно. — Воры! Бездельники! Р-разгильдяи! Все вон! Ты! — палец-сучок уткнулся в Айнара. Тот стоял почти на коленях. — Можешь зайти. Остальные — вон!

— Я? Но…

Айнар наклонился: над головой просвистел башмак, то ли «выставочный», то ли снятый с ноги последнего размера.

«Спряталась, вылезет потом», — решил он и поторопился за «бревном». В конце концов, Иванка устроила этот переполох в курятнике, совсем не глупо с ее стороны раствориться и пересидеть шум, а то надерут не только уши. — «Куда денется».

«Бревно» хлопнул массивной дверью. Вокруг Айнара собралась темнота; пара чахлых догорающих Искр — выработанных «свечек» едва рассеивали сумрак, пахнущий гретым железом, смолой, немного — аммиаком и даже селитрой. Айнар поправил очки нервным жестом, потом его глаза привыкли немного. Гильдия ремесленников изнутри была такой же простой и грубоватой, как вычурной — снаружи. Камень, столы, верстаки. Шкафы из похожей на камень древесины, на стенах висел инструмент.

— Ну? — потребовал «бревно».

— Я кузнец. И эээ… у меня тут кое-что для хорошей стали.

Айнар сжал ручку саквояжа. Взгляд бородатого «бревна» скользнул к ноше претендента:

— Никакого своего инструмента.

— Хм, вот еще. Очень надо. И кстати, Искры на качество работы не влияют, — заявил Айнар.

«Бревно» непонимающе молчал.

— Только печь раскалить нужно, а дальше — сделаю гибкую и прочную сталь, какой вы еще не видели! — он сглотнул. Живот скрутило, то ли перченый пирог попался несвежий, то ли нервы сдавали.

— Ну-ну, — «бревно» пошевелил усами, бородой, только что не зевнул. — Валяй. Зал кузнецов — вон, слева вторая арка, места немного, но тебе хватит. Там сейчас как раз никто не работает.

— А принимать вы будете?

— Я, Горт Однорук, Хильда — она с Кьенингарских Островов, но дело свое знает. Меня Барри звать, для тебя, сопляк, Барри Привратник. Двадцать лет тут уже торчу, вас всех проверяю. Думаешь, если кожевенник, то хорошую сталь от плохой не отличу? Да половина из вас, косоруких болванов, с десятью Искрами вместо чугуна пепел делает, плюнь — рассыпается. Тьфу, бездари сплошные, Искры правильно направить не могут, а туда же… скажи еще, без Искр он ковать будет, еще руки поди себе отруби!