Гарат, тем временем, действовала без него. Она с деловитым видом сунула матери склянку.

— Будете смазывать дважды в день, пока не заживет.

Та сползла на землю, как показалось Айнару: в обмороке, но оказалось, что всего лишь рыдает в исступленной благодарности — руками она цеплялась за грубое платье Гарат, лбом прижималась к коленям. На булыжники падали слезы. Даже зеваки прониклись: кто-то зашмыгал носом. Отец растерянно улыбался, а потом подскочил к Айнару и обнял его.

— Хорошие вы. Вот ты. Хороший парень. И девка твоя… Умные! Надо ж придумать, такую штуку сделать! Трубку мальцу в глотку вставить, значит!

"Трубку".

Когда это говорила вслух, звучало жутковато.

Трубка лежала рядом на телеге — в крови, теперь еще и с налипшими комьями травы. Ее придется долго отмывать и дезинфицировать, подумалось Айнару, зато теперь он и сам дышал полной грудью, в ответ обнял гуннарова отца, и зеваки заорали, захлопали в ладоши, как все зеваки во всех мирах, если драматичная сцена заканчивалась хорошо.

Законы жанра, они такие. Спасать нужно невинных и слабых, а злодеи чтобы оказывались в самой глубокой… пещере. Ну или там, камере. Так оно правильно.

Спустя еще минут десять мальчик пришел в себя. Его напоили водой, посадили в прохладное место. Он озирался, не понимая, чего понадобилось всем этим людям, горло еще болело, говорить не пытался. Он напоминал самых обычных пацанов, какие гоняют футбол во дворе. Между детьми в разных мирах, похоже, не было никакой разницы. Наверняка, если ему дать футбольный мяч, то быстро сообразит, что с ним надо делать. Еще и своих друзей научит.

Какая-то ерунда лезла в голову. Должно быть, Айнар еще не до конца пришел в себя.

Гарат совала матери снадобья в глиняных и стеклянных резервуарах, объясняла, что делать, если опять возникнет отек.

— …Корни таума с третьей частью полынника, поняла? Хорошее противоотечное и антигистаминное… то есть, хочу сказать — поможет.

Женщина моргала:

— Да у нас Искра Жизни есть. Вот недавно купили как раз. Только с собой не взяли, а то…

— Искра-искрой, а про корни таума с полынником не забывай. А еще можешь эту смесь вот для чего использовать.

Айнар чуть отошел: люди слушали. Расходиться они не торопились, поэтому ловили каждое слово Гарат.

«Вот, что она имела в виду».

Айнар даже улыбнулся. Конечно, вряд ли она рассчитывала, что им повезет эффектно спасти ребенка от аллергического отека, смертельного без экстренной операции, но и с чирьями-зубами бы сработало. Не настолько драматично и пафосно, но как говорится, сойдет для сельской местности. В которой, по сути, они и находятся.

Корень таума, полынник, какие-то еще местные травы. Люди не совсем забыли медицину помимо магии — просто использовали ее редко, да и зачем? Никто не прикладывает подорожник, если есть антибиотики…

Но Искры не антибиотики.

Айнар подошел к отцу ребенка.

— А хочешь, научу пчел окуривать, чтобы близко не подлетали?

Наверняка, полагал Айнар, он знает. Крестьяне, даже если не пасечники — они ж только и делают, что со всякой живностью работают. Неужели до дымаря не додумались, он — городской житель, и тот просто ради любопытства интересовался.

Мужик посмотрел на него прозрачными и непонимающими бараньими глазами.

— Дымарь, — сказал Айнар — Если будете пчел отгонять, вам нужен дымарь.

Он достал из саквояжа журнал и принялся зарисовывать будущий шедевр прогресса. Тем временем, к Гарат потянулись люди — среди них Айнар узнал и давешнего толстяка с чирьем.

Он улыбнулся. Дымарь тоже пригодится, а еще — его помощь доктору Ашшале, потому что Искры-Искрами, а доступная медицина — вот она, прямо сейчас. Айнар подмигнул Гуннару: мальчишка очухался настолько, чтобы потихоньку встать и подойти к матери. Та отправила его обратно, отдыхать, но любопытный малец был рекламой куда лучшей, чем нарисованные аляповатые символы вместе с полыником.

Сработало же.

— Вот тебе чертеж дымаря. Покажи кузнецу, ну или хочешь, я сделаю. За сходную цену.

Отец Гуннара смотрел на Айнара с открытым ртом.

— Я еще не то умею, — снисходительно добавил он, считая, что имеет полное право на свои пятнадцать минут славы.

Минут оказалось больше.

Они работали до глубокой ночи. Внезапно оказалось, что у людей из насквозь магического мира, где недуги от поноса до проказы лечатся наложением волшебных огоньков, полным-полно болезней. Это были «несрочные» или «среднесрочные» случаи: чирьи, нарывы, вросшие ногти, гнилые зубы. Одному тощему и пожелтевшему типу Гарат удалила тронутый уже зловещей синевой гангрены палец, отругала: чего ж вы, господин, тянули. Тот ворчал: работы много, некогда, Искры Жизни дома закончились. Смущаясь, подходили женщины, иногда даже беременные, тогда Гарат выгоняла Айнара «передохнуть», а сама принимала в наспех организованной «палате» из крытого навеса, телеги и некрашеной холстины-ширмы.

Айнару все хотелось осмотреть поближе позаимствованную в «Ведре и карасе» «свечку». Интересно, ее хватились? Почти погасшие Искры — все-таки Искры. Он никак не мог выбрать удобного момента, толпа собиралась все плотнее, его дергали за руку — спрашивали, не Светоч ли Гарат. Айнар огрызался: нет, разве не видели, инструментами работает и склянками. Полынником, корнем таума, выжимкой листьев ольховника и прочим в таком роде. Он говорил быстро и бегло, с опозданием прикусывал себе язык на каком-нибудь «иммунитете» или «аллергической реакции», ловил странные взгляды.

«Я чужак, мне можно».

Попутно он осматривал телеги. Конструкция стандартная: колесо, спицы. Додумались же, лошадей приручили. Может, Гарат преувеличивает? «У меня лапки» от магии не такие уж «лапки»? Ну да, технология направилась по альтернативному пути, и что?

В темноте слабо светились глаза статуи. Люди Орона кланялись и делали молитвенный жест. Айнар попытался разговориться с одной из клиенток, средних лет женщиной, которая притащила сразу двоих детей, и теперь причитала, что им обоим нужно к Светочам, насколько Айнар понял — бородавки выводить. Он спросил про полив, про пахоту, посевы. Искры, везде Искры.

«Ничего не понимаю».

Толпа разбредалась под луной и странными нездешними звездами — «Билли Миллиган» узнавал их, а имен у звезд не было, местные считали их недосягаемыми Искрами, символом власти Светочей над простыми смертными. Обычная религиозная чушь, решил Айнар.

Гарат тронула его за плечо.

— Двадцать шесть гхэ и семнадцать нитов.

Айнар открыл рот. За восемь гхэ можно купить хорошего поросенка. Двадцать шесть — целая корова или даже лошадь.

— Неплохо так!

— И это я половину бесплатно лечила, — невозмутимо добавила Гарат. — Советовала, как варить микстуры из обычных трав, как очищать раны, помогать при простуде. Хоть бы слово запомнили, и уже легче, уже не пойдут за Искрами!

На последней фразе она понизила голос до шепота, с неудовольствием покосилась почему-то на статую, как будто каменная Циана Тар-Оронен могла спрыгнуть с постамента и лично покарать за хулу.

— Все, идем отдыхать.

— В «Карася»?

— Какой там, поди битком набито. Тесхенцев уж точно не пустят, — Гарат отмахнулась. — Поищем где-нибудь амбар.

— А ужин?

— А вот ужин купить можно.

В амбар набилось еще полдесятка желающих, зато хозяин пытался урвать всю возможную выгоду «базарного дня», поэтому ужин приготовил тоже с запасом. За отдельную плату, конечно. Гарат ворчала: десять нитов за двоих содрал, скупердяй. Айнар заглатывал хлебно-мясное на вкус варево с прожилками то ли лука, то ли капусты. Рагу было острым, соленым, от него хотелось пить, зато горячим и сытным, а выбирать ему не приходилось. Гарат ела медленно, а потом позвала Айнара — мол, поговорить надо. Соседи уже завалились спать, распространяя запах перегара, портянок и пота вместе с оглушительным храпом.

— Смотри, колодец, — показала Гарат Айнару.

Тот пожал плечами. Колодец как колодец.