— Ну, товарищи, пришел поздравить вас! Умеете людям облегчение делать! — сказал Игнат Перфильевйч, ничуть не умеряя своего глубокого баса.

Саша с удивлением подумал о том, что все его знакомые в колхозе говорят веско, громко, ходят прямо, гордо — во всей их повадке так и чувствуется, что они настоящие хозяева этих домов, полей, складов, ферм и всех других богатств. Ребята встали и вытянулись, как было заведено у них в училище при официальных разговорах. Им понравилось, что председатель не только нашел время лично поблагодарить их, но и надел по этому поводу, так сказать, парадную форму.

— Светлана Тимофеевна сообщила мне, что вы сделаете доклад об использовании электричества на малой механизации…

— Это он. — Петя указал на приятеля.

— Добро, добро!

Председатель заставил их сесть и сел сам.

— Ну, а кто собирается утятницу изловить?

— А это Забавин! — не остался в долгу Саша и быстро отвел глаза, так как Петя метнул на него сердитый взгляд.

— Ну что ж, может и в самом деле наших птичниц выручите, — задумчиво сказал председатель. — Только у меня есть к вам разговор. — Он побарабанил пальцами по столу, и Саше послышался тот же мотив, что выбивала Нина: «Бери ложку, бери бак!» — Да, ребятки, сложное это дело. И до вас пытались ее выловить, да ничего не выходило. Я приказал пока никакими изобретениями вас не беспокоить. Однако и вы соображайте крепко. Тут осрамиться никак нельзя! Теперь люди думают, что вы всё можете, а авторитет терять не годится…

— Неужели это так уж сложно? — перебил Саша председателя.

— Как сказать… — вздохнул Игнат Перфильевич. — В нашем колхозе многие рыбкой балуются, а утятницу никто еще не вылавливал. Я уж и премию назначил и сам сколько раз на озеро с дорожкой выходил — нет и нет! Другие щуки, особенно травянки, или, как их у нас еще зовут, «голубое перо», те попадают, даже водяного один раз встретил, а вот утятницы не видал.

Ребята даже рты раскрыли, услыхав о водяном. Кое- что о щуках они знали. Знали, например, что молодые щуки называются травянками, а старые — донными. В рюкзаке у Пети была и дорожка — шнур с блесной, на которую ловят щук, ведя блесну за лодкой. А вот о том, что бывают еще водяные, они никогда не слыхали.

— Это же только в сказках — водяные! — возразил Саша.

— Где в сказках, а у нас на самом деле есть водяной.

— Какой такой водяной? А где он живет? — воскликнул Петя.

Игнат Перфильевич улыбнулся и сказал просто, как если бы речь шла о щенке:

— Увидишь — узнаешь. Он любит новеньких пугать… А утятница живет, видать, где-то в стороне от птицефермы.

Но Петю уже ничто не могло отвлечь. Как это можно говорить о какой-то там утятнице, когда Игнат Перфильевич видал водяного!

— А он что, с рогами?

— Почему с рогами? Рогов я, честно говоря, не заметил, а вот страху натерпелся… Да, впрочем, к чему это вам? Иной скажет с бухты-барахты — водяной, а присмотреться — так это просто большая рыба, сомовина, что ли, или линь.

Игнат Перфильевич взял спиннинг и осмотрел его:

— Снасть у вас добрая…

По тому, как он оглаживал удилище рукой, как провернул катушку и заглянул под нее, чтобы проверить смазку, Петя понял, что он и сам добрый рыбак. Поставив спиннинг на место, председатель снова вздохнул:

— Только ведь рыбу ловят не снастью, а характером.

— Как это — характером? — спросил Саша.

— А так. В этом деле упорство нужно. Без упорства ничего не поймаешь и рыбьи повадки не узнаешь. Ну и будешь попусту снасть таскать. Видал я много таких таскальщиков. Намаяться умеет, а рыбу достать — нет… Рыбные места вам Светлана Тимофеевна укажет. Она столько времени страдает от утятницы, что лучше рыбаков щучьи места изучила. А для лова надо пригласить нашего рыбовода Терешкина.

— Мы его уже знаем!

— Вы, видно, лучше моего всё расплановали, — улыбнулся Игнат Перфильевич. — Так, значит, если что придумаете, идите прямо ко мне — я вам на помощь всю рыболовецкую бригаду пошлю, только бы вы нас от этой мороки освободили.

Должно быть, крепко поверил Игнат Перфильевич в молодых изобретателей, если решил, что они и тут какую- нибудь хитринку удумают. И Петя с Сашей невольно потупились. Но Игнат Перфильевич будто ничего не заметил:

— Только прошу по-дружески — одни в лодке по озеру не плавайте.

— Это почему же? — удивился Петя.

— А потому, что водяной, как там ни шути, лодку вполне может опрокинуть.

Председатель строго посмотрел на ребят и вышел, словно хотел избежать лишних вопросов.

— Вот это да! — пробормотал Саша. — А ведь, кажется, человек культурный, как же он может верить в водяного?

Петя не успел ответить, как ворвался Ленька во главе ватаги таких же сорванцов:

— Вы на рыбалку? Возьмите меня с собой!

— И меня! — пропищал Боря.

— И меня! И меня! — загомонили ребята на все лады.

'— Нет уж, вам придется сегодня дома посидеть! — отрезал Петя, выбиравший из своего рюкзака самые крупные блесны. — Неровен час, еще водяной напугает, — пошутил он, смеясь, и удивился, увидев, как ребята потихоньку пошли из комнаты. — Стойте, куда вы? Чего вы испугались?

— Да, говорят, в прошлом году этот водяной тут съел одного мальчика, — сказал Леня, опустив голову. — Только я все равно поеду, я его не боюсь! — вдруг выпалил он, глянув на брата.

— Как это — съел мальчика? — удивился Петя.

— А так и съел! Ударил по лодке — лодка перевернулась. Другие ребята выплыли, а один исчез. И его больше не нашли. Нам из-за этого водяного даже купаться на озере запретили.

Петя и Саша переглянулись. Это было уже что-то такое, что придавало словам Игната Перфильевича новый смысл.

— Перестань говорить глупости! — крикнул Саша.

Но братишка упрямо продолжал рассказывать:

— И вовсе это не глупости! Вон на той улице, — ткнул он пальцем в окно, — рыбак Ситков живет, так его водяной без сапога оставил. Ухватил за ногу. Хорошо еще, сапог был большой, Ситков ногу выдернул, а сапог водяной проглотил… Об этом все ребята знают. А Ситкова я сам видел.

Если эти побасенки сначала казались страшными, то теперь становились смешными. Больше Саша и Петя не хотели слушать. Они вскинули удочки на плечи и вышли из комнаты. Леня, должно быть испугавшись собственных рассказов о водяном, проводил их до поворота к озеру и тихонько отстал,

— Что это за водяной? — задумчиво сказал Петя, когда они остались одни. — Хотел бы я с ним встретиться!

— Нашел чего пожелать! Не одни же выдумки о нем рассказывают — наверно, есть какие-то основания считать его опасным.

— Н-не знаю… Но если это рыба, то лучше всего увидеть ее на крючке.

— Может, нерпа? Говорят, на Байкале нерпы водятся, а ведь Байкал — тоже озеро.

— Нерпа? Ну и выдумал! Нерпа — в Подмосковье! Да тут давно бы питомник нерпячий устроили.

Так, споря о водяном, ребята вышли на берег, где возле свежеосмоленной и проконопаченной лодки их давно ждала Светлана.

Петя уселся на весла, Светлана — за руль. Саша устроился на средней скамейке и принялся распускать дорожку. Эта снасть устроена просто: на вертушку намотана длинная леса, к концу которой укреплена крупная блесна. Снасть несложная, и Петя ничего не сказал, только пристально следил за действиями друга.

Светлана была чем-то озабочена и молчала. А так как Саша уже знал, что рыболовам говорить не положено, то молчал и он, следя за тем, как бежала за лодкой струйка в том месте, где леса соприкасалась с водой.

Они проплыли мимо колхоза. Справа поднялся высокий берег. Он отражался в воде, и казалось, что дно повторяет все его изгибы, а в глубине кронами вниз растет такой же лес и так же колышется луговая трава.

Скоро Светлана скомандовала:

— Весла сушить!

Петя поднял весла, Светлана притормозила лодку кормовым веслом, а Саша начал быстро сматывать дорожку, чтобы не посадить блесну на дно. Когда лодка остановилась, Светлана сказала: