— Здесь щучье бучило.
Лодка была у самого берега. Саша не поверил, что тут может быть глубоко. Известно, что щуки живут в глубоких местах, а какая же глубина возле берега! Он отвязал блесну и, опустив за борт лесу с грузом, принялся отмахивать метры: один… три… пять… восемь… Только на десятом метре грузик мягко толкнулся в ил.
Светлана медленно повела лодку вокруг бучила. Саша измерял глубину. Дно поднималось в сторону озера. По стуку грузика чувствовалось, что ил покрывает дно только на глубоком месте, дальше от берега на дне лежал гравий. Вокруг бучила было много коряг. Потому-то щуки и избрали это место для стоянки. Светлана начала объяснять:
— Тут живут щуки-травянки — «голубое перо». Старые щуки проживают в другом бучиле, километра два отсюда.
Она говорила так, будто сама спускалась на дно и рассматривала, кто где обитает. Саша только усмехнулся на ее слова, но заметил, что Петя внимательно слушает. Неужели он верит ей?
Второе бучило было глубже, больше и также закоря- жено. К нему нельзя было подобраться ни с сетью, ни с неводом, да и дорожек, вероятно, тут было оборвано немало. Понятно, почему в озере развелось так много щук. Но все-таки Саша не мог поверить Светлане на слово. Чем она могла доказать, что щуки в самом деле живут именно в этих местах? А Светлана, как будто подслушав эти мысли, спросила:
— Хотите посмотреть щучье стойбище?
Саша вытаращил глаза. Он знал, что для изучения подводного мира человек придумал водолазный костюм — скафандр. В металлический шлем, который надевается на голову, вставлены стеклянные иллюминаторы. Человек дышит через резиновую трубку, выведенную на поверхность, и передвигается по дну в ботинках со свинцовыми подошвами. В таком костюме можно спуститься на глубину в двадцать-тридцать метров.
Знал он также, что для исследования больших глубин ученые придумали батисферу — большой металлический шар со стеклянными окнами. В таком шаре можно спуститься и на тысячу метров. Туда уже не достигает солнечный свет, поэтому снаружи батисферы устроен мощный прожектор. Человек может рассмотреть то, что попадает в луч прожектора.
Но у них не было ни скафандра, ни батисферы. Как же можно рассмотреть в воде щучье стойбище?
Светлана остановила лодку над омутом. Когда волна улеглась, девушка перегнулась через борт так, что голова ее оказалась у самой воды. Саша последовал ее примеру.
Сначала он ничего не видел, кроме ряби на воде и солнечных бликов, отражавшихся как от зеркала. Но чем ниже опускал он лицо, тем меньше он замечал блистающую поверхность воды, тем темнее становилось у него перед глазами. И вдруг перед ним раскрылся подводный мир. Конечно, на тысячу метров вглубь так не заглянешь, но тут было всего метров двенадцать, и он увидел дно.
Оно было чистое, темносерое. На нем лежали крупные камни, обросшие черным мхом. Через несколько минут Саша рассмотрел и рыб. Щуки неподвижно стояли возле коряг. Л1ожет быть, они тоже разглядывали темный предмет, появившийся на поверхности. Светлана, тихонько подгребая руками, подвела лодку к большой коряге, высовывавшейся из воды.
— Не шевелитесь! — прошептала она. — Пусть рыбы привыкнут, что тень коряги увеличилась.
Ребята и не думали шевелиться — слишком необычно было то, что они видели.
У самого дна шевельнулась длинная серая тень и, как молния, рванулась вверх. У поверхности воды проплывала стайка красноперых плотичек. Плотички не успели и опомниться, как одной из них уже не стало, а щука упала на дно, как камень. Саша подумал о том, что ни одна подводная лодка не смогла бы так быстро всплыть и снова опуститься. А ведь рыба погружается так же, как подводная лодка. Ей тоже надо выбросить воздух из плавательного пузыря, чтобы стать тяжелее.
Саша потерял из виду щуку и тут же увидел окуня, который остановился в тени лодки и ждал мальков. Но наперерез малькам от берега, по самой поверхности, бросился большой, с полметра длиной, шереспер, или, как его еще называют, жерех. Прыгнув вверх и ударив хвостом по воде, он оглушил целую стайку мальков, и пока те плавали вверх брюшком, хищник успел проглотить несколько штук. Окунь шевельнул хвостом, должно быть от досады, и пошел искать другое место для охоты.
По самой поверхности воды прошел большой косяк крупной красивой рыбы с темными каемками на хвосте. Петя едва слышно шепнул:
— Смотри, голавли!
Саша, стараясь получше рассмотреть голавлей, сделал неосторожное движение. Мелкая рябь пошла от лодки, и все подводное царство исчезло.
Светлана сердито посмотрела на Сашу и встала.
— Подождем еще! — попросил Саша.
— Надо быть осторожнее. Теперь рыбы заметили нас и не скоро покажутся.
У Светланы был такой огорченный вид, словно она надеялась найти среди рыб знакомую. Может, она думала увидеть утятницу? Но как бы она отличила ее от других щук?
Минут через пять возле лодки закружились мальки, высовывая головы из воды. Но крупные рыбы не показывались. А что, если крупные рыбы послали этих мальков на разведку и, спрятавшись в какой-нибудь тайной яме, ждут теперь доклада?
Лодка медленно шла уже к следующему омуту, а Саша все раздумывал над тем, что увидел. Конечно, люди неправы, когда говорят: «Он нем, как рыба». Посмотрели бы они сами на подводный мир, так сразу заметили бы, как рыбы собираются в кружок и внимательно слушают какого-нибудь оратора, который стоит в центре и стремительно шевелит плавниками, усами, губами!
Наверно, он только что вернулся с разведки и докладывает другим рыбам, что на краю каменной ямы появился рыболов и бросил в воду десяток красных червячков, привязанных на нитки, совсем не похожие на водоросли. Из трех червяков высовываются концы железных крючков.
Рыболов ходит по берегу, топает, свистит, громко разговаривает с товарищем, который швыряет в воду железную побрякушку на длинной нитке и тоже думает, что рыба глупее его. Гравий скрипит у них под ногами, а выше, на косогоре, горит костер и кипит вода в котелке. И рыбы, должно быть, хохочут во все горло, хотя и беззвучно, над неумелыми рыболовами…
И Саше стало стыдно и за себя и за Петю, когда он подумал о своих первых рыболовных подвигах. Прав, сто раз прав Игнат Перфильевич, когда говорит, что рыбу ловят не снастью, а характером! Сначала надо узнать все о рыбьих повадках, а уж потом ловить рыбу…
Между тем Светлана остановила лодку у нового ому? та. Этот омут был еще глубже. Он начинался от самого берега, где краснела полоска песка и лежали подмытые озерным прибоем и свалившиеся прямо в воду вековые деревья. В этом омуте торчало из воды столько коряг, что подойти к нему с сетью было невозможно ни с озера, ни с берега. Если тут была рыба, она могла чувствовать себя спокойно, как в крепости. Омут был почти круглый, метров десять в поперечнике, и вода в нем из-за глубины казалась черной.
Саша снова склонился за борт.
На дне поднимались заиленные холмы. Между холмами лежали гравийные впадины, похожие на реки между горами. Кое-где торчали одинокие водоросли, но тут было слишком глубоко, и они, не достигнув поверхности, снова склонялись на дно.
Саша долго вглядывался в подводную темноту. У него зарябило в глазах. В конце концов ему показалось, что большое черное бревно, под которым он надеялся увидеть щуку, само шевелится и медленно передвигается по дну. Он спросил:
— Светлана, тут есть течение?
— В таком-то бучиле? Никакого. Тут и во время бури вода спокойна.
— А по-моему, вон то бревно передвигается.
Светлана долго вглядывалась в глубину, потом вдруг выпрямилась, качнув лодку, и закричала:
— Гребите к берегу!
Петя, все еще лежавший на борту, удивленно сказал:
— Подождите, оно и в самом деле шевелится!
Но Саша, взволнованный криком Светланы, взялся за весла и сильно ударил по воде. Петя вскочил на ноги, рассерженный, что ему не дали рассмотреть это чудо.
— Куда вы торопитесь?
— Скорее, Саша! — не обращая внимания на Петю, скомандовала Светлана. — Давай к берегу! Это водяной!
