— Ну и тварь ты, дорогая моя жена.

— Тварью был ты, дорогой мой муж.

— Лена!

Я отключила телефон и вернулась в номер.

Вздохнула и пошла извиняться перед дочерью.

Насколько я знала Ваньку, он еще даже не начинал собирать чемодан, поэтому общение с ним могло подождать. А вот Алиса правда расстроилась и у меня заняло немало времени успокоить ее и заверить, что мы пойдем в Диснейленд еще раз.

Когда я вышла из спальни, Миша ждал меня в номере.

— Что? — Спросила я.

— Испытай меня. Все, что захочешь. Любое невозможное, что докажет тебе, что я искренен.

Я посмотрела на него и сделала вид, что оцениваю его шансы справиться.

— Хорошо. Я загадаю самое невозможное.

Если Миша думал, что самой сложной частью будет тату на его самой драгоценной части тела, он жестоко ошибался.

Моей последней просьбой, последним приказом, последним желанием в нашей с ним совместной жизни будет кое-что другое. И любой исход будет для меня хорош. Исполнит он или нет.

— Оставь меня в покое, Миша. Не встречайся со мной, не попадайся мне на глаза, ничего не делай, кроме того, что мы с тобой договорились насчет детей. Не помогай. Просто исчезни.

Миша так сжал челюсти, что желваки побелели.

— Надолго?

Я промолчала, глядя ему в глаза. Пусть поймет сам.

— Надолго, я спрашиваю?! — Зарычал он.

Я все еще молчала.

— ЛЕНА! Я СПРАШИВАЮ — НАДОЛГО?!

Я выдержала его взгляд еще десять секунд, а потом прикрыла глаза.

Миша шумно выдохнул и вдруг в порыве безумной ярости вмазал кулаком в стену.

— Ссссссссссссс… Спасибо, любимая.

В последний день я не поехала в Диснейленд, оставшись в номере.

В самолете мы летели, почти не общаясь, только дети бузили как маленькие. Даже Ванька развеселился и весь долгий перелет развлекал сестру, тревожно поглядывая на нас с Мишей. Мы сидели на разных рядах, я попросила так рассадить. Но чувствовала спиной взгляд мужа.

Я прекрасно знала, что он чувствует, но мне его больше совершенно не было жалко. За прошедшие недели я кажется достигла нужного градуса отстраненности. Я перестала заботиться о нем как настоящая жена, я стала независимой.

Столько лет я прирастала к нему, и так быстро сумела оторваться.

Он был совсем другим человеком, больше не членом моей семьи.

Следующую неделю все было так, как я сказала.

Миша звонил в домофон, я собирала детей и отправляла их на улицу. Он отвозил их в школу, а потом возвращал. В дверь не звонил, по телефону тоже.

Каждый день курьеры приносили свежую еду и подарки. Цветы, игрушки для Алисы, девайсы для Вани.

Но не было даже записки.

Я почти не выходила из дома, потому что не знала, куда мне идти. Снова приходилось придумывать себе жизнь заново. Или у меня просто не было сил, потому что вдруг вся эта ситуация навалилась на меня, высасывая силы. Я постоянно чувствовала себя усталой и почти все время спала. Только готовила и убиралась, но без Миши на это уходило совсем мало времени. И помогала Алисе с уроками. Но она старалась меня не беспокоить. Сочувственно посматривал и Ванька.

Пару раз мы даже сталкивались с ним в коридоре, и он окидывал меня таким странным взглядом, что я волновалась:

— Что? Что случилось?

— Ничего, мам. Гостиную пропылесосить?

— Ты не заболел? — Волновалась я.

— Нет, мам, — отвечал он, а один раз вдруг бросился ко мне, обнял и тихо сказал: — Я тебя очень люблю, мамочка.

— Ты что?! — Я совсем переполошилась. — Ты наркотиками балуешься, что ли, Вань?

— О господи… — он закатил глаза и ушел в свою комнату, не забыв хлопнуть дверью.

Ну ладно, хоть не болеет.

Тайну раскрыла Алиса.

— Мам, а ты очень страдаешь? — Спросила она меня однажды вечером когда мы сидели на кухне и пили чай с плюшками. Даже Ваня вышел посидеть, но плюшки не ел.

Я чуть не поперхнулась.

— С чего ты взяла, что я страдаю?

— Папа сказал…

— Шшшшш! — Шикнул на нее брат, а когда я повернулась, сделал невинный вид.

— Так. Рассказывайте, что там вам папа наговорил.

— Папа сказал тебе не говорить, о чем мы с ним говорим! — Заявил Ванька и тут же скривился, поняв как проболтался. — Да ничего особенного.

— Папа рассказывает, как ты много для нас делаешь! — Ляпнула Алиса.

— В каком смысле? — Не поняла я. — Я ваша мама, это моя обязанность.

— Да, но папа рассказал нам, какие бывают мамы у других детей и что не все они такие крутые, добрые, замечательные как ты, — добавил Ваня с таким выражением лица, словно крыл меня матом. Но я привыкла — все-таки подростки ужасно сложные создания. Однажды он вырастет и станет хорошим человеком.

— И вы поверили?

— Почему нам не поверить папе? — Спросил Ваня и они с Алисой переглянулись.

Действительно… Им-то он не изменял.

Все эти дни я видела Мишу, а он не видел меня. Его машина стояла под окнами, и я уже привыкла видеть ее там в любое время дня и ночи. Словно он сигнализировал мне, что рядом.

Это напоминало прошлое, когда он так же держал меня в осаде в юности, а когда я спросила, зачем он так делает, ответил, что я должна знать, к кому обратиться, если что-то пойдет не так.

Или мне станет грустно.

Мне было ужасно грустно, но я не могла его позвать на помощь, потому что той бедой, что привела меня к этой грусти, был он сам. Поэтому я стояла вечерами и смотрела на его машину, мазохистически распаляя обиду в груди.

Он меня предал.

Он сделал мне больно.

Я никогда ему не прощу.

И вообще, он наверняка спит в гостинице, а в машине никого нет.

И в это время в салоне автомобиля зажегся свет. Миша открыл дверь, вышел, обошел машину, забрел в кусты и…

Ну да, если он там сидит, ему надо куда-то ходить в туалет.

Я засмеялась, закрывая рот рукой.

Господи, какая я дура!

Ни отпустить, ни простить. Ничего не могу.

Он прав в том, что я действительно не знаю, каким будет другой мужчина.

Может быть, и хуже.

Может быть, он будет мне изменять.

А Миша…

В этот момент раздался телефонный звонок.

Я подняла трубку.

— Я все понял, — сказал голос Миши. — Ты не верь мне, если не хочешь. Но я понял. Самое ценное, что есть в жизни — это семья. Что угодно можно выбросить из жизни, но если нашел семью — держись за нее. Ты измотала меня, Лен. Ты или прости уже или отпусти. Без тебя мне жизни нет. Знай, что если я еще накосячу, я сам тебе скажу меня не прощать. Но сейчас — прости.

— Поднимайся, — сказала я тихо. — Поговорим.

POV Михаил

Я забыл, что в доме есть лифт. Взлетел по ступеням, не запыхавшись, хотя уже давно стал замечать приметы подкрадывающегося возраста. Очутился перед квартирой и почувствовал как вспотели ладони.

Я был в одной минуте от успеха.

Лена открыла дверь, сделала шаг назад, впуская меня, и я помедлил буквально секунду, ощущая, что захожу, возвращаюсь в свой дом победителем.

Много испытавшим воином, чуть не потерявшим все, но все равно победителем.

И то, что Лена подходит ко мне, встает на цыпочки и целует меня — только лишний раз убеждает, что я прав. Две недели назад она сказала уйти и никогда не возвращаться, а сегодня сама добровольно меня целует. Приветствуя воина, вернувшегося с войны.

Глубоко и долго. Виснет на шее, льнет всем телом. Ее язык проникает в мой рот и тут уж я не выдерживаю. Обнимаю ее изо всех сил, стискиваю до хруста костей и набрасываюсь на ее рот. Жадно и неистово, забирая свою женщину себе.