Потому что мир оказался не тем безопасным и добрым местом, каким был всю мою жизнь.

Потому что любовь всей моей жизни оказалась обманкой.

Из меня как будто вынули хребет и теперь как-то надо жить без него.

И даже вина не выпить…

Сначала я подумала, что стук мне послышался. Бросила взгляд на часы — три ночи. Кто может стучать в дверь в три ночи? Было бы что-то важное — позвонили бы.

Но стук повторился.

Я на цыпочках подкралась к двери, осторожно заглянула в глазок…

И распахнула ее.

Стоящий за дверью на коленях мой муж чуть не свалился мне под ноги. Он едва держался одной рукой за стену и был ошеломляюще, чудовищно пьян. Просто в хлам.

Но он стоял на коленях, и в руках у него был огромный букет моих любимых чайных роз.

Едва ворочая языком, Миша проговорил:

— Леночка! Солнышко мое! Прости! Вернись! Я тебя умоляю! Без тебя мне жизни нет! Все, что хочешь для тебя сделаю!

Я смотрела на него секунду или две, а потом брезгливо отодвинула край коврика, заехавший за порог, пальцами ноги и захлопнула дверь.

Привалилась к ней спиной.

И почувствовала содрогание — он снова колотил в дверь. Сквозь железную коробку были слышны невнятные возгласы: «Ленка! Да люблю я тебя! Дура! Одну тебя! Что хочешь! Ленка! Смотри! На коленях ползаю!»

Я поднялась на цыпочки снова и посмотрела в глазок.

Он и правда ползал на коленях.

Мой гордый, всегда немного высокомерный Миша, который даже когда ухаживал за мной так не делал… Он всегда был безупречно одет и чуть-чуть холоден. Только однажды он проявил сильные эмоции. Когда родился Ванечка. Он плакал и стеснялся этого, вытирая слезы.

А все остальное — наша женитьба, известие о беременности, даже смерть своего отца он перенес без единой слезинки как настоящий мужчина.

Что же он делает сейчас!

И вот что меня поразило — он продолжал стучать в дверь, не звонил в звонок. Словно… боялся разбудить Алису? Неужели он об этом думал даже такой пьяный?

В глубокой задумчивости я отошла от двери, легла в постель, накрыла голову подушкой и уснула, не слыша больше не стука в дверь, ни шепота.

Поздно, Миша.

Увы, слишком поздно.

Утром я проснулась за добрых полчаса до будильника, что после вчерашних переживаний было просто чудом. И даже лицо почти не отражало моих возляний и рыданий, но я все равно вытащила из холодильника патчи и налепила под глаза. Поставила вариться кашу для Алисы, собрала свои документы и ее документы, ко всему подготовилась и…

Не знаю, что меня дернуло. Наверное, любопытство.

Но я снова прокралась к входной двери, заглянула в глазок и ахнула.

Распахнула дверь и вышла на лестничную площадку, всю целиком уставленную корзинами с чайными розами. Розы, розы, розы… Никаких записок, но сложно было не догадаться, что имел в виду автор.

Миша редко делал широкие жесты, но каждый раз это было что-то грандиозное. Например, как сейчас. Все вплотную к дверям было уставлено розами.

Я слабо пискнула, закрывая рот ладонями.

Боже мой! Что же делать!

Восхищение и злость мешались внутри меня в равных пропорциях.

Как нормальная женщина я не могла не растаять от подобного жеста.

Но простить его предательство за какие-то розы — ни за что!

Так и стояла, не зная, что предпринять, пока противоположная дверь на площадке не открылась и напротив меня не замерла в той же позе женщина лет пятидесяти. Судя по любопытной морде колли, выглядывающей из-за ее спины и поводку в руках, они собирались на прогулку.

— Ваше? — Мрачно спросила женщина.

Я кивнула.

— Убирать планируете?

— Но…

Я растерянно развела руками.

— Изменил, что ли? — Спросила женщина так же неприязненно. — Все они такие… розами заваливают кучку дерьма!

Она дернула собаку за поводок и сшибая корзины пошла к лифту. Пока он подъезжал, она сказала, не поворачиваясь ко мне:

— Заберешь или дворника позвать, чтобы выбросил тут все?

— Дворника… — проговорила я.

— Хорошо, скажу, чтобы поднялся.

Я выдохнула и отступила в квартиру, в последнюю секунду все-таки подхватив одну из ближайших роз. Всего одну.

Через пять минут на этаже вышел из лифта мрачного вида молодой человек в ворохе рубашек и светоотражающем жилете поверх. Его черные глаза смотрели как-то неприязненно. В руках он комкал грязные хозяйственные перчатки. Оглядев площадку он покачал головой и перевел взгляд на меня:

— Деньги давай, хозяйка, — без предисловий начал он. — Мусор буду убирать.

— Сколько? — Я вернулась в коридор за кошельком. Увидев внутри стопку тысячных купюр, его глаза загорелись.

— Тыщу давай! Три тыщи! — Прямо на ходу повысил ставки он. — Много мусора!

Я, конечно, подумала, что этот «мусор» он наверняка с успехом кому-нибудь продаст и еще наживется, но разгрести площадку и вправду надо было. Я отсчитала три тысячи и поняла по его взгляду, что он пожалел, что не заломил больше.

Дворник пошел таскать цветы, а я закрыла дверь и поспешила будить Алиску.

Пока дочь собиралась, одевалась, капризничала на тему цвета колготок и платья, пыталась вспомнить, что вообше кладут в школьный рюкзак, умывалась и наконец шла на кухню завтракать, за дверью квартиры слышались голоса и шуршание. Дворник убирался, да и соседка вернулась, кажется. Я налила себе кофе — каша или даже бутерброды в меня сейчас не лезли от недосыпа и волнения. И кивнула дочери:

— Ешь, солнышко. А то мы опоздаем. Не знаю, какая там столовая, но вряд ли директор будет тебя в своем кабинете каждый день кормить.

— Он мне не нравится! — Заявила вдруг Алиса.

— Кто? — Не поняла я.

— Директор! Он какой-то… Бе!

Она высунула язык с остатками каши и изобразила тошноту.

Я рассердилась:

— Сопливых не спрашивают! Ешь быстрее!

Хорошее настроение слегка увядшее, когда меня отчитала соседка, после ссоры с дочерью стало еще хуже. Что значит — не нравится? Это что же — мне придется выбирать? Или дочь, или Дима? Я чувствовала, что он хочет чего-то более серьезного, чем роль помощника в моих трудностях.

Я понимала, что пока рано строить такие далекие планы, но Алисино отношение как-то меня подкосило. Еще сама не разобралась, насколько Дима мне нравится, а уже надо от него отказаться.

Мои грустные размышления прервал звонок в дверь. Я вздохнула, прикрыла дверь на кухню и пошла открывать. Как я и думала, там оказался дворник. Он стоял в своих грязных перчатках, глаза его почему-то бегали.

— Все убрал, хозяйка, — заявил он.

И что он ждет? Что я его похвалю? Или еще надо денег?

Я заглянула ему за спину. Всю площадку усыпали розовые лепестки.

— А мусор? — Спросила я. — Намусорили же.

— Это сама подметешь, — ухмыльнулся он нагло. — Баба ты или нет.

— Давайте без хамства, — сказала я. — Спасибо за помощь. Разберусь сама. Когда у вас уборщица приходит?

— Уборщица не будет. Ты убери, — вдруг заявил этот наглец.

— Даже не собираюсь.

Я попыталась закрыть дверь, но он вдруг поставил ногу в дверной проем и когда я вздрогнула, продавил меня всем телом, вламываясь в квартиру. Я испугалась до одури.

— Что вам надо?! — Спросила сиплым шепотом, бросив мимолетный взгляд на кухонную дверь. Только бы Алиска ничего не услышала и не вышла выяснять, что происходит!