— Я проговорилась, мам, — виновато покосилась на меня Алиса.

Ну и ладно.

— Ничего, малыш. А что папа сказал про драконов? — Заинтересовалась я.

— Папа сказал… — в глазах Миши мелькнули опасные огоньки. — Что иногда драконы притворяются мной, а иногда я — драконами. И что не всем хорошим людям надо верить, они тоже могут быть драконами.

— Запутал! — Засмеялась Алиса. — Мам, мам, давай я расскажу, что узнала в школе!

— Хорошо, давай, — кивнула я, протягивая ей руку и молясь, чтобы Миша ее выпустил. — Пойдем, за обедом расскажешь.

— Давайте все вместе поедим пиццу, — сказал мой бывший муж. — И ты расскажешь нам обоим?

— Нет!!! — Я вскрикнула так, что они оба — дочь и муж, обернулись на меня в недоумении. — Это… Это запрещено правилами игры! — Выкрутилась я.

Я протянула руку Алисе и подергала ей.

Ну идем же.

— Лен, я правда по дочери соскучился, — неожиданно мягко сказал Миша. — Согласен, зря так жестко начал действовать, но ведь и ты сама…

— Хорошо, мы это обсудим, когда Алиса поест. Как-нибудь потом.

— Ладно. В знак своих мирных намерений я тебе подчиняюсь…

Миша отпустил руку дочери и та подбежала ко мне.

Он улыбнулся ей, начал распрямляться и вдруг замер.

С лица его в одно мгновение сбежала краска.

Это даже выглядело страшно.

— Что это?! — Прохрипел он так, будто его глотку забил черный пепел.

Он смотрел на мою руку.

С Диминым кольцом.

Миша стоял и смотрел на кольцо на моем пальце, а я вертела его. Хотелось почему-то начать оправдываться, что это еще ничего не значит. Или вовсе спрятать в карман, хотя было очевидно поздно.

Но, наверное, моему мужу было полезно полюбоваться на то, что я не плачу тут вдали от него. Я опустила руку и встретила взгляд Миши, который он поднял на меня.

— Я его убью, — сказал он мертвым голосом. — Просто убью.

Я заметила, что на лбу у него выступили капельки пота, а лицо покраснело, будто он с трудом сдерживал свою ярость.

— Ты сам виноват, — сказала я тихо.

Мне было страшно и одновременно жалко его. Он действительно мог не ожидать. Даже не догадываться, что его верная и глупая жена, которая подчинялась ему пятнадцать лет, может так легко найти замену неверному супругу.

— Лена… — он сделал шаг ко мне, пошатнулся и мотнул головой, словно в забытьи. — Лена. Что ты творишь? Что ты творишь, Лена?! — Голос взметнулся над школьным двором, Алиска обернулась к нам.

— Ты сам виноват! — Сказала я громче. — Сам, Миша! Сам! Я любила тебя, а ты все разрушил, идиот!

— Лена…

Дрожащими руками Миша стер с лица пот.

Я впервые видела его настолько разбитым и сломленным.

От бешеной ярости он вдруг перешел к полному отчаянию, и это было страшнее ярости во много раз.

— Не делай этого, Лена… Дай мне хоть один шанс…

Запекшиеся губы еле шевелились.

— Что, стоило оно того? — Горько спросила я. — А, Миш? Что тебе твоя Наташа давала? Что тебе давали все твои любовницы? В жопу? Или оральные ласки умели? Не отказывали никогда, как я, когда уставала, а? Ответь мне, Миша!!!

Я стиснула кулаки, тяжело дыша. Моя обида сейчас кипела во мне и готова была выплеснуться яростной волной. Да к черту эту любовь, кто ее видел! Но у нас была такая отличная семья, такая крепкая, такая надежная. Чудесные дети! Дом — полная чаша! Мы надышаться друг на друга не могли. Что ему оказалось не так?!

— Что там было в них такого, что для тебя стоило пятнадцати лет нашей любви, Миша?! Наших детей что-нибудь стоило? Меня?! Что?

Он опустил голову, как нашкодивший мальчишка, а я приближалась, нависая над ним и сжимая кулаки, как будто бы мне под силу измутузить его, избить до смерти, чтобы он хотя бы отдаленно почувствовал то, что чувствую я!

Хриплое дыхание вырывалось из его губ, которые я так любила целовать, а теперь мне было даже противно на них смотреть, зная, что он делал ими со своими прошмандовками!

— Ничего… — тихо сказал Миша, глядя под ноги. — Ничего не стоило тебя.

Его ноги подогнулись и он с размаху ударился колениями о мраморные ступени школьного крыльца. Так, что я ойкнула, но тут же одумалась. Мне больнее! Мое сердце болит гораздо сильнее, чем его забытая гордость.

— Надеюсь, теперь ты это понял в полной мере, — сказала я негромко. Повернула руку с кольцом, любуясь им. Теперь это был не символ долгой любви Димы ко мне, это был символ моей свободы и освобождения. Символ того, что я — сокровище, которое нельзя потерять, погнавшись за мимолетным.

— Понял, — кивнул Миша. — Осознал полностью.

Он поднял голову, глядя на меня с надеждой, а я усмехнулась от всей глубины своей изболевшейся души и выдохнула:

— А поздно! Поздно, Миша! ПОЗДНО! Я выйду замуж за другого! И ты всю свою оставшуюся жизнь будешь жалеть о том, что натворил! Понял?!

Я шагнула к нему, едва удерживаясь в своей ярости, чтобы не пнуть кончиком туфли его в пах, сгребла в пятерню его слегка отросшие волосы и сжав со всей силы, запрокинула его голову вверх.

Тяжело дыша, как загнанная лошадь и щуря глаза, я смотрела в его лицо. Из уголка его глаза скатилась слезинка, но я только хмыкнула.

— Я сдохну, Лен. Реально сдохну… — проговорил он.

Я оттолкнула его от себя, но он тут же поднялся, протягивая умоляющие руки ко мне.

— Туда тебе и дорога! — Зло выплюнула я. — За все, что ты заставил меня пережить в последние дни! За все, что ты сделал нашим детям! Как они теперь будут жить, зная, что их отец гнида подзаборная, которая меняет их честную мать на каких-то разукрашенных пошлых кукол, через которых полгорода прошло? Ты подумал о своем сыне, который вырастет таким же уродом, как ты? Подумал о дочери, которая теперь будет знать, что мужчины поступают вот так? Нет! Ты думал только о себе!

Я выдохнула и впервые за последнее время почувствовала что-то освобождающее в груди. Словно тяжелая плита, легшая на мою грудь, когда я увидела то сообщение ВК, почему-то приподнялась, давая мне вздохнуть полной грудью.

Раньше моим воздухом была наша любовь, наша семья. Но когда мой муж отнял у меня дыхание, я ждала единственного шанса вернуть его себе.

И вот наконец это произошло. Он сломался.

Я даже не ожидала, что его сломит такая мелочь. Неужели он реально считал меня настолько своей собственностью, был настолько уверен, что я никуда от него не денусь, что даже не допускал мысли, что кто-то может считать меня достойной?

Вот в этом проблема Миши. Он нарисовал себе картину мира, в которой все было не так, как в реальности, и теперь вынужден за это расплачиваться.

— Алис…

— Я все поняла, мам, — сказала она, подхватывая меня за руку. И у меня, ей-богу, не было сил выяснять, что именно она поняла.

— Тогда идем…

— Постой.

Убитый голос не может остановить меня. С каждым шагом все дальше от Миши я понимаю, что обрываю все, что нас связывает нить за нитью.

В моем сердце не осталось к нему ни жалости, ни любви. Он был для меня героем, моим принцем, самым главным человеком в моей жизни, но за последние дни натворил столько всего, что я просто устала его любить и понимать.