— Белкин, — с ходу обратился он к дежурному, — товарищ Никифоров интересовался... — и запнулся, увидев незнакомого человека.

— Товарищу приезжему нужен наш начальник, — пояснил дежурный, кивнув в сторону Феликса.

— Я направлен из Петроградской школы милиции, — встав по стойке «смирно», доложил по уставу Феликс. Владимиров сегодня был в полуматросской одежде, поэтому Феликс не мог сориентироваться в его звании и должности.

— Из Петрограда, с Балтики? — обрадовался Владимиров и запыхтел трубкой. — На флоте там не служили?

И забыв, очевидно, для какой цели пришел в дежурку, воскликнул:

— А почему мы не отдаем концы до товарища Никифорова?.. Живо к нему!..

Приказом по уголовному розыску Феликс был назначен на место погибшего инспектора Ивана Яруша. Никифоров тут же поручил ему возглавить группу, которая занималась делом об ограблении ирбитского поезда. Такое быстрое решение Феликса ошеломило. Правда, в Петрограде во время учебы он бывал и в отделениях милиции, и в уголовном розыске, участвовал в разгроме воровских шаек, проводил аресты и обыски... Но только приехать и сразу самостоятельно руководить оперативной группой?!

А Никифоров, будто читая его мысли, говорил:

— Где мне, кроме тебя, грамотного человека взять? Подскажи?.. Вот Яруш такой был, но Яруш погиб, а больше пока никого нет. Ведь разобраться в истории с поездом нужно по-умелому... Подобных наглых преступлений в округе еще не случалось... И пусть округ наш невелик, и город, прямо заметим, не Петроград, но отыскать бандитов, о которых мы толком ничего не ведаем, будет нелегко... Они, гады, видно, понимают, что значит для Урала и Сибири Ирбитская ярмарка, и своим налетом льстятся спугнуть ярмарочных торговцев... Ты специальную школу за плечами имеешь, окрестности здешние, как сам докладывал, хорошо помнишь... Тебе и карты в руки... Не забывай, начальник губмилиции этот розыск взял под особый контроль. Какие у тебя, Феликс Янович, соображения?

Феликс уже знал, что всем желающим принять участие в ярмарке по особым заявкам ярмарочного комитета железнодорожные билеты продавались вне очереди. Кроме того, в составе ирбитского поезда теперь курсировал вагон первого класса. Его подремонтировали и заново выкрасили, как полагается по старым правилам, в желтый цвет. Это делалось для приманки богатых нэпачей. Ирбитская ярмарка, открытая после долгого перерыва, могла внести заметный вклад в казну страны, и ярмарком[1] был кровно заинтересован в увеличении ее ежедневного товарооборота...

Листая протоколы допросов, Феликс представил себе, как произошло нападение. Бандиты сели, вернее всего, в разные вагоны и условились заранее, когда надо будет поодиночке перебраться в вагон первого класса. Ни пассажиры, ни проводники, конечно, в тот момент не обратили на них внимания. Мало ли куда кто идет — может, кому выходить на ближайшей остановке, кто, может, на площадке, на свежем воздухе, покурить захотел. Всех в битком набитых вагонах третьего класса не упомнишь! Да и смеркаться уже начало...

Немного мог рассказать проводник пострадавшего вагона. Он помнил лишь, как собрался было засветить фонарь, но его неожиданно ударили сзади по голове. Очнулся уже связанный и с кляпом во рту.

Более подробные показания давали жертвы налета. По их словам, бандиты в черных масках врывались в купе и, угрожая оружием, забирали деньги, драгоценности и дорогие вещи. Перепуганные пассажиры не сопротивлялись. Только певица Ирина Глебова не хотела отдавать серебряные серьги. Но бандит, который их требовал, ударил ее рукояткой пистолета в висок. Обливаясь кровью, Ирина Глебова упала. Пнув в живот маленького гармониста, пытавшегося защитить жену, бандит с вырванными из ушей серьгами выскочил в коридор. Но там к нему с угрозами кинулся другой бандит. Почему-то ограбление певицы не встретило единодушного одобрения у членов шайки. Так во всяком случае было записано в протоколе допроса со слов одного свидетеля. А свидетель этот сидел в купе около самых дверей.

Все происходило стремительно, и сначала никто по-настоящему и не сообразил, что же на самом деле случилось... Только когда кто-то из бандитов дернул ручку стоп-крана, ограбленные опомнились. Некоторые, надеясь, что их услышат в соседних вагонах, подняли крик, другие стали осторожно выглядывать из своих купе. За окнами с каждой минутой густели сумерки. Однако можно было разглядеть, как по снежной равнине к лошади, запряженной в кошевку, бежало семь человек в масках. Из всех остальных вагонов выпрыгивали пассажиры. Они, конечно, ничего не знали и просто любопытствовали, почему ни с того ни с сего остановился поезд: семафора вблизи нет, разъезда тоже. А кошевка с бандитами за считанные секунды скрылась в недалекой сосновой роще. Лишь после этого и начался дикий переполох.

— Да, — продолжал Никифоров, — я тебе, Феликс Янович, уже подчеркивал, что не здешних братцев-хватцев работа... Посему приказал разослать в ближайшие губернские уголовные розыски телеграммы, не вспомнят ли соседи похожих историй.

— А если похожие истории, — спросил Феликс, — бывали в далеких от нас краях, ну, скажем, в Одессе?

— В Одессу, — ответил Никифоров, — телеграммы не отправляли... Но, если будет нужно, доберемся и до Одессы, и до Тифлиса...

— Меня, честно признаюсь, заинтересовал один малюсенький штрих...

— Я слушаю...

— Почему произошла ссора из-за Ирины Глебовой? Не могла ли сама Глебова быть раньше знакома...

— С кем-нибудь из этих бандитов?

— Да.

— Ирину Глебову прямо с вокзала на наших розвальнях доставили в железнодорожную больницу. Побеседовать мы с ней, Феликс Янович, немного сумели... Ничего она о своих былых знакомствах не поминала... Протокол ее допроса ты ведь читал.

— Читал... Но разрешите повторно допросить Ирину Глебову?

— Вот ты о чем?.. Разрешаю... Но о ходе расследования будешь мне докладывать ежедневно вне всякой очереди... Станем изучать все версии, анализировать любые улики...

Слушая Никифорова, Феликс почему-то подумал о своем предшественнике, инспекторе Иване Яруше. Яруша он видел на фотографии, которая в траурной рамке висела теперь в красном уголке уголовного розыска. Инспектор с чуть прищуренным левым глазом задорно улыбался и одной рукой обнимал тоненькую березку. Снимок, очевидно, был сделан где-то в весеннем лесу.

«Уж он бы не упустил эту банду!.. — мысленно произнес Феликс. — У него был многолетний опыт. А у меня?.. Но я должен справиться, должен! Такие люди, как Яруш, память о них, ко многому обязывает...»

Чтобы не привлекать излишнего внимания, Феликс вместо форменной шинели надел кожаную тужурку и направился под вечер в железнодорожную больницу. Находилась она за вокзалом в солидном кирпичном здании, окруженном покосившимися домиками. Днем там всегда было много посетителей, а с Ириной Глебовой говорить хотелось наедине, без свидетелей...

После налета на ирбитский поезд прошла почти неделя. За это время оперативная группа в своих поисках не продвинулась ни на шаг. Правда, поезда, следовавшие на ярмарку и с ярмарки, теперь неприметно сопровождали сотрудники уголовного розыска. Усилили бдительность стрелки железнодорожной охраны, соответствующий инструктаж получили проводники и кондуктора.

Но на днях кто-то из оперативной группы с опаской сказал:

— Мы бросаем все силы на ирбитский пассажирский, а нападение может быть совершено и на любой другой поезд, и не на этой ветке.

— Может, — ответил Феликс и по привычке провел ладонью по щекам — хорошо ли побрился. Так всегда делал его отец. «Может-то может, — продолжал он уже мысленно. — Только одно тут не ясно — зачем бандитам налетать на пассажиров с пустыми карманами? Зачем рисковать?.. То ли дело торговцы с ярмарки... Но правы товарищи в одном — в любой момент грабители могут нанести нам удар в самом неожиданном месте. Хоть бы иметь какой-нибудь малюсенький кончик ниточки, ведущей к черным маскам...»