– Меня поэтому трясло весь вечер, да? – сонно промямлила я, поддаваясь ему.

– Нет. С природой сегодняшнего твоего состояния тебе еще только предстоит познакомиться… Но не беспокойся больше ни о чем. Все после. А сейчас главное – тебе отдохнуть, – ласково настаивал он.

– Но как мне теперь не бояться? – сев в постели, я подняла на него осоловевшие глаза. – Не могу же я ее развидеть. А если я видела ее сама, значит, точно верю теперь…

– Я не отойду от тебя ни на шаг пока ты будешь спать, не сомневайся! И за «злых духов» не переживай… и ничего не бойся…

…злых духов… серьезно… я по-настоящему видела привидение… если оно вернется, Феликс справится с ним, да-а…

И едва моя голова коснулась подушки, а по непонятной причине ставшая теплой постель укутала и согрела меня, я заметила еле уловимые вспышки в центре благородного балдахина над кроватью. Неуверенно я взглянула на усевшегося поверх одеяла Феликса в позе со скрещенными ногами. Он одобрительно моргнул, подтверждая мою догадку. Тогда я расслабилась и вернула взгляд на балдахин, где начинала разворачиваться волшебная картина.

Крохотные и такие натуральные звезды, загораясь от центра, множились по всему навесу. В образовавшемся прямо над моей кроватью звездном небе стали появляться курчавые воздушные облака, вид имевшие скорее мультяшный, чем реалистичный. Рассеянный серый дымок поднимался в это маленькое чудное импровизированное небо будто от меня, как если бы на моем месте был загазованный город. И запах угля, которым топят печи, убеждена, что он там был. Плавно выплывающий воздушный корабль, напоминающий дирижабль с крыльями, как у птерозавра, уже не выходил за рамки этой сюрреалистичной сцены. Будто живой, он махал ими и, в отличие от облаков, выглядел вполне убедительно. Казалось, при желании, я смогу взять его в руки и уснуть вместе с ним. А когда я сонно потянулась к нему, на борту судна внезапно появилась парочка. Приглядевшись, я узнала нас с Феликсом. Крохотные мы, похожие на пластилиновые фигурки, потянулись друг к другу, и те чувства, которые я увидела между ними, невозможно передать словами. Словно каждый из них был целой вселенной друг для друга, и ничего вокруг их больше не интересовало, все было неважно, кроме них двоих. Пусть даже если весь их мир – один лишь только балдахин над чужой кроватью.

Рожденная в груди эйфория осязаемо распространилась по всему моему телу, плавно заполняя каждую уставшую клеточку, а вместе с тем и угасая сама. С чувством абсолютной легкости я погрузилась в сон.

* * *

– Ты в порядке? – вдруг поинтересовался Феликс, набрав необходимую высоту, в этот раз без «воронок» и «штопоров».

– Ты и сам знаешь.

– Не расположена к беседам?

– Нет!

– Злишься на меня?

– А должна?

– Хм… – растянув губы в улыбке, он что-то понял для себя, но мне ответа не дал.

Оставшееся время полета в ночной кромешной тьме мы не проронили ни единого слова.

В очередной раз я задумалась над призывами Феликса контролировать свои страхи. Ярким и весьма наглядным примером проекции стал заявившийся в мои покои призрак.

И как бы я ни старалась обмануть саму себя, злобные привидения возглавляют мой топ самых жутких персонажей художественной литературы, призванной щекотать нервы читателю. А найдя возможность столкнуться с чем-то настолько пугающим и невероятно захватывающим, натурально клюнула на ловкую наживку чертова Джина, да так, что сумела воплотить ее в жизнь. Разумеется, если бы не влияние энергетического поля Феликса, максимум, чем в том замке я могла напугаться, так это недружелюбной атмосферой в бальном зале.

А следовательно, мне необходим абсолютный самоконтроль! Ведь с Феликсом, помимо всего прекрасного, мне буквально придется столкнуться и со всеми своими переживаниями. Я вспомнила и субботнее утро, когда застала в постели с Силин, как мне показалось Феликса, и, как выяснилось позже, с ней был не он. Боялась увидеть его с другой – получила – увидела. Все то, чего я хочу и не хочу, – я получу!

Я посмотрела на него, он ответил мне взглядом, ясно говорящим: «Тебя предупреждали!»

И я согласилась…

Так ли уж это невыносимо, когда рядом Он?!

После моих слов о том, что я хочу домой, и нескольких часов, проведенных в воздушном пространстве, при снижении высоты я ожидала увидеть огни большого города в надежде, что мы приземлимся где-нибудь недалеко от родительского дома. Но либо это не было моим подлинным желанием, либо надо было выражаться точнее. Уже различимые темные контуры окрестностей в свете восходящего дня не сильно отличались от британских.

Неужели мы до сих пор где-то в Европе?

– Великобритания, Честер. До дома Валентина полчаса пешком с твоей скоростью, – исключил мои сомнения Феликс.

– Но я…

– В мои планы не входило возвращать тебя семье. Впрочем, как и в твои. Мы и так потеряли много времени.

– Как ты… Мне кажется, ты приуменьшил свои способности и отчетливо слышишь буквально каждую мою мысль!

– Я описал тебе истинные свои возможности. Настоящее твое замешательство слишком очевидно.

Я недоверчиво посмотрела на него.

– Мы вроде как уносили отсюда ноги, ты не забыл? Сколько у нас, кстати, времени до следующего раунда с Гинюки?

– Я ничего не забываю, тебе же настоятельно рекомендую!

– Что?

– Оставить ситуацию с Гинеей! Попросту забыть.

– Но как?

– Легко! Расслабься и забей! В этом противостоянии ты совершенно из другой весовой категории. Посему не вижу смысла тебе переживать на этот счет. Позволь мне самому обо всем позаботиться. Тем более время для нас тянется совершенно иначе, нежели для вас. Могут пройти десятилетия, прежде чем она вернется к этой игре, – на мой взгляд, чрезмерно позитивно, в какой-то мере даже безответственно Феликс порекомендовал мне не забивать голову стратегическими вопросами в своей же войне с Гинюки. И, так и оставляя без комментариев свои намерения на ближайшее время, он мягко посадил самолет.

– Очень в этом сомневаюсь! – хмыкнула я, снимая наушники.

Едва поднялась откидная часть фонаря кабины, как холодный влажный зимний воздух тут же вернул меня в действительность и освежил заблудившееся в собственных мыслях сознание. Феликс первым покинул кабину и помог выбраться мне.

Наученный предыдущим опытом, он не стал вмешиваться в естественный процесс возвращения моей крови на свои места, а только, приобняв, поддержал меня от падения и малость морально, умиляясь над тем, как я корчусь от колик.

Я пытаюсь выглядеть строго, но мало того, что у меня не выходит, моя попытка забавляет его только сильнее. Я замираю, наблюдая его. Он такой непосредственный, раскованный, свободный, такой Он. Даже его небрежно сбитые в пряди волосы развеваются на ветру столь независимо, что складывается ощущение, будто и они не подчиняются законам природы, а просто, являясь ее любимчиком, ее фаворитом, творят, что им вздумается.

Следующий поток утреннего ветра зябко и будто умышленно обдувает меня со спины, вихрит мои волосы, заставляя их перепутаться с его шевелюрой. Я не сомневаюсь: он прекрасно мог бы избавить нас от этого докучающего природного явления. Однако он не спешит. Либо его все устраивает. Либо, того хуже, он и является его создателем. Ведь у него появился повод прижать меня крепче, разделить со мной свое тепло.

И мы стоим, а я боюсь и думать, блокирую мысли. Ибо мы это уже проходили, и каждый раз, стоило только мне принять момент за подходящий, как Феликс, не оправдывая моих надежд, сливался. Может, дело вовсе не в этом, но я не рискую. Не рискую приблизиться к прекрасной птице, как ни хотелось бы, в страхе спугнуть ее, наблюдаю со стороны. Тем временем ко мне вдруг приходит понимание, в чем тут дело и почему я готова терпеть все адские условия, которые прилагаются к отношениям с ним.

Я не знала, кто он, откуда, кем является, – ничего. Едва я встретила его, все мои мысли и желания сосредоточились на нем. Моя жизнь необратимо изменилась, я словно влетела в ловко сплетенную паутину и зависла. И мне комфортно и страшно одновременно. Он поднимает завесу над своим миром – я возмущаюсь и вместе с тем восхищаюсь. Возможно ли это, но я чувствую Феликса буквально физически! Его уникальная энергия способна связать меня с ним, не будь он и внешне дьявольски привлекательным; не имей он манеру столь безмятежно держаться; не скользи он на гребнях самых высоких волн бытия с такой исключительной ловкостью, грацией. И даже не было необходимости втягивать меня в эту свою беспредельно интригующую игру, так вскружившую мне голову. Он не успел и слова сказать мне, когда я уже обреченно спешила прямиком в его сети. В глубине души понимая, что не в силах устоять перед ним, ибо влюблена без памяти, и, как оказалось, уже очень давно.