«Где ты, Феликс? Ты мне так нужен сейчас», – выплеснув энергию, я снова обмякала в овощ, уставившись на Тауэрский мост и жизнь, бурлящую вокруг него, казавшуюся такой недостижимой для меня теперь.

Забившись в угол на просторном подоконнике, я зависла, прижав лицо к стеклу. Время шло, а я не знала ему счета. Мысли крутились вокруг всего, что происходит со мной. Смерть близких людей, с которой я не сталкивалась прежде. Сорвавшиеся каникулы и невозможность прижаться к родителям, почувствовать их опору и заботу. Провалившийся шанс провести время с друзьями, по которым я так соскучилась и с которыми не увижусь теперь еще долго. Мое заключение на самой вершине этой долбаной новомодной башни. Феликс, со своей пугающе желанной и разрушительной натурой… И куда делась Юкки? Вопрос, который до сих пор не дает мне покоя.

Я вспомнила, насколько плохо Серхио выглядел во время нашего последнего с ним разговора… Он упустил из вида Юкки. Мы прервали беседу, чтобы они совсем не потеряли друг друга. Могло ли случиться так, что, не найдя ее, он уехал один и, раздосадованный, стал обгонять злосчастную бетономешалку? Но почему они не созвонились, чтобы обнаружить друг друга? Кроме того, аэропорт Леваново не такой уж и большой, чтобы в нем затеряться… Серхио плохо выглядел, напомнило мне сознание. Темные круги вокруг глаз, бледный…

Все два года, что я знала его, он всегда был таким румяным Серегой. Когда впервые я отметила его нездоровый вид?

Может, он был болен?..

…Так!

А не на моей ли прощальной вечеринке у Густава?! Точно! Я еще застала его с Юкки тогда!

С Юкки…

…Присосавшейся к Серхио, как комар-кровопийца… Юкки, которая поет и играет, как богиня. Чьим движениям и грации уступают даже самые красивые хищники на земле. Чьи фарфоровую кожу, глубину и проницательность взгляда можно сравнить только с кожей и взглядом Феликса… Юкки… Появившаяся в моей жизни сразу после нашего знакомства с ним!

«Знаешь, я не звал ее на кастинг» – всплыли слова Левы в «Джокере».

«Что бы ты ни задумала – немедленно прекрати!! Не смей, слышишь! Не в этот раз!» – невольно подслушанный нами с Кэт спор в соседней кабинке в «Кубе». Приятный голос, тогда не опознанный мной, принадлежал… Феликсу!

Невнятное поведение, схожее с фанатизмом, бесцельные мне звонки все это время. Чего она от меня добивалась?

«Зовите меня Юкки», – представилась она так, будто это не ее имя, а возможный вариант обращения к ней. Да и что это за имя, такое вообще существует?! Имя, которое и звучит странно, и нисколько не подходит обладательнице. Так, как если бы она не желала быть узнанной, всплыви оно при ком-то для нее важном.

«Наша с Гинеей связь лишь позволяет не свихнуться нам обоим от бесконечного одиночества, ну и немного украсить бытие».

…

Юкки!..

…

Гинея…

…

…Представляю, что там за особа с таким имечком…

Гинея!

…Гинюки… Типа того!

Очередное недостающее звено в таинственной цепочке.

Гинюки, без стука и приглашения ворвавшаяся в ближайшее мое окружение. Все это время терлась с моим другом, подрывала его здоровье. Из-за чего в итоге он, возможно, и не справился с управлением. Что повлекло за собой ужасную аварию, которая унесла жизни стольких людей. А может даже, Гинюки тому умышленно и поспособствовала.

Гинюки, вызвавшая у пропавшего в скором времени Левы неоднозначные чувства. И так удобно она немедленно обосновалась на его месте.

Гинюки, сбежавшая с вечеринки, на которую сама меня завлекла. Она объяснила свое исчезновение неожиданным появлением приревновавшего ко мне парня. Стычку с которым, возможно, мы и застали в туалете. Где Феликс был разгневан ее попыткой приблизиться ко мне. Что она говорила, когда позвонила на следующий день? Что хочет продолжить или закончить вечеринку? Что она в действительности хотела сделать тогда? Может, получись у нее, не пострадали бы мои близкие люди?

Я не успела додумать эту мысль. За окном на моих глазах разворачивалась катастрофа, которая стала самым кошмарным событием из тех, что довелось наблюдать мне в жизни.

В один из самых узнаваемых лондонских мостов, знаменитый Тауэр-бридж, на полном ходу двигалось большое туристическое судно с рестораном на палубе, забитое десятками гостей, очевидно отмечающих праздник. И все бы ничего, да только скорость, с которой шло судно по реке в черте города, вызывала тревогу. Сосущее под ложечкой опасение только усилилось, когда я поняла, что мост вовсе не собирается разводить свои гостеприимные объятия.

Момент столкновения лайнера с мостом я наблюдала словно в замедленном темпе. Я ясно видела, как, накреняясь назад, от основания отделяется мачта; прогибаясь под гнетом устойчивости крепкого и надежного строения моста, крушатся верхние этажи корабля. Прежде чем задняя его часть успевает просесть, зачерпнув через верхние палубы тонны ледяной воды, на поверхности Темзы уже появляются предпринявшие сомнительную попытку спастись бегством люди.

В следующий момент происходящее внизу отчетливо отдается и мне. Вибрация, заставившая зазвучать предметы в квартире на двадцать пятом этаже и ощутить ее слабую и тем не менее внушительную силу ногами от пола, вызывает беспокойство теперь не только за судьбу пассажиров судна. Одна башня моста тем временем, не оправдывая мою уверенность в ее прочности, с оглушительным ревом накреняется к своей сестре-близнецу и, кажется, вот-вот рухнет прямо на несчастный лайнер, уже одерживающий верх в схватке с не пожелавшим пропускать его разводным мостом, ибо последний вывернут в сторону так, что навряд ли оправится. Около десятка машин, словно крошечные автомодели, сыплются с него в реку и, на мгновенье задерживаясь на поверхности, скрываются под водой вместе с обломками корабля.

Дикий ужас, происходивший там, казался мне зрелищной сценой из какого-нибудь фильма про катастрофы, которых я в жизни не видела. Во всяком случае, мне хотелось бы верить, что подобное может быть только на экранах кинотеатров или давно минувшим событием, которое хранится в новостных хрониках старых газет. Но не здесь и сейчас прямо передо мной! Будто меня против воли приковали в партере, заставляя наблюдать невыносимую постановку, театральной вовсе не являющуюся, с лучших мест, откуда обзор просто не позволил бы мне упустить хоть одну малейшую деталь этой трагедии.

– Прогуляемся? – неожиданно появившийся Феликс до вырвавшегося вскрика напугал меня. – Тише-тише! – он прижал меня к себе крепко, одновременно с тем спешно. – Доверься мне, и мы с этим справимся. И непременно все обсудим. Но несколько позже. Сейчас, прошу тебя, возьми себя в руки. Мы пробежимся с тобой немного. Хорошо? – он заглянул мне в глаза, оценивая мои сознательность и восприимчивость. – Сможешь?

– Да, только я…

Не дожидаясь продолжения, лишь услышав подтверждение готовности, он стремительно дернул меня за руку прочь из квартиры.

– Но я… мне… мне надо переодеться! – безуспешно я попыталась выдернуть руку из крепкой хватки, едва поспевая за ним.

– По дороге, – не сбавляя хода, бросил Феликс.

Невидимый барьер, удерживавший меня на выходе все это время, не стал нам боле преградой. Без препятствий мы вышли на террасу, где холодный утренний воздух тут же привел меня в чувство и заставил в ознобе дрожать, когда на пути к лифту Феликс остановился столь внезапно, что я врезалась в его спину, не успев сбавить ход.

– Знаешь, а давай срежем путь… – с этим чудовищным, как оказалось, «предупреждением» он сделал самый возмутительный, убийственный и непростительный поступок по отношению ко мне.

Ухватив меня, словно тряпичную куклу, он просто перескочил через ограду крыши, как через заборчик соседский. И двадцатипятиэтажная бездна поглотила нас.

– Проснулась?

Я не ответила. И даже не посмотрела в его сторону. За окном пролетали частные дома. Вероятно, мы покидаем столицу.

Если некоторые сомнения еще таились на задворках моего сознания: о сущности Феликса, его возможностях, лишь скорость передвижения которого подтверждала его признание, но и это можно было списать на гипнотические фокусы, то после прыжка с восьмидесятиметровой высотки со мной в охапку и легкого приземления их остатки развеялись. И мне пора было признать реальность происходящих со мной событий. Всех этих событий, ворвавшихся в мои будни после встречи с ним и за несколько месяцев обернувших всю мою когда-то размеренную жизнь счастливой девчонки с примитивными целями и желаниями в бегство неизвестно куда и от кого. А казавшиеся мне фундаментальными знания, которые я принимала за истину, таковыми, выходит, не являются. Я отвергала ненаучное и получила за свое неверие сполна.