И в этот же миг вновь раздался звук ружейного дуплета (и на сей раз просто оглушительный, ввиду того, что произведён он был в закрытом помещении), заряд которого разбил плитку на стене подъезда.

— Вставай, мам! Нужно бежать…спасаться! — сил кричать уже не оставалось, так что я просто прошептал это, поминая про себя в самых безобразных выражениях «гения», проектировавшего данный подъезд, ибо его наружная часть, за исключением входной двери была практически полностью стеклянной, что, во-первых, дало возможность находящемуся снаружи подонку выстрелить в нас, а во-вторых, он, опять же снаружи, мог запросто достать рукой (в виду отсутствующего теперь стекла) до кнопки, открывающей подъездную дверь…

— Спасайся, Злат, убегай… — пропищала в ответ стоявшая теперь на четвереньках мама. — Он собирается убить меня…только меня. Беги, дочь!

— Дура! — взвизгнул я и под аккомпанемент трели, сообщавшей о том, что входная дверь теперь открыта, из последних сил поволок маму в сторону лифта.

Дальше произошло очередное уже чудо, даже два…

Ну, во-первых, мне каким-то макаром удалось-таки дотащить до лифта чего-то там бормотавшую маман. А во-вторых, один из лифтов оказался на первом этаже…

— Ай…! — воскликнул я, внезапно для самого себя оказавшись в кабине лифта и ударившись лбом о дальнюю его стенку.

Это маман, когда распахнулись двери подъёмного механизма, с силой втолкнула меня внутрь кабины, а мгновение спустя завалилась внутрь уже сама, от балды нажав на какую-то кнопку на консоли управления лифтом.

И двери кабины закрылись…успели закрыться! Слава богу! Ибо бывший «мамин друг», попытался было просунуть ствол своего «обреза» и не дать им этого сделать. К счастью, в этом он не преуспел.

— Сука! — услышали мы вопль Олега, нечеловеческий, какой-то звериный, не хило так напомнивший мне вопли того обезумевшего юродивого в храме. — Я всё равно убью тебя, потаскуха, так и знай! Тебе от меня, дрянь, нигде не спрятаться! И жирное отродье твоё тоже убью…!

— Что это было? — взвизгнула маман.

— Это был Олег… — поднимаясь с пола и массируя пострадавший лоб, ответил я.

— Я знаю, что это был Олег! Зачем он творит всё это, а?! — сорвалась на истерику маман.

Лифт остановился на пятом этаже, и я нажал на кнопку «22», доставая телефон, экран которого, каким-то неведомым образом оказался здорово разбит, но всё равно совершить звонок было возможным.

— Думаю, «отмотав» свои пятнадцать суток, он приезжал сюда, чтобы… Ну не знаю, может, восстановить ваши отношения, извиниться там, может, ещё для чего. И приехав, увидел, как ты обнимаешься со своим «ого-го директором», когда тот подвозил тебя домой. Думаю, ты этому чмошнику особо и не нужна была, но как человек мелкий и мнительный, он не сумел пережить того болезненного для него факта, что и сам оказался для тебя ненужным. Более того, не успел он и глазом моргнуть, а ты уже нашла себе нового «друга». Вот его «кукуха» и улетела в «тёплые края»… — ответил я набирая «102». — Наверное, так всё и было.

«Вы позвонили в милицию, ждите ответа оператора…». — сообщил автоинформатор и из аппарата понеслись птичьи трели.

— Давайте уже быстрее…! — взвизгнул от нервов я, глядя на табло в лифте, показывающее текущий этаж.

— Нужно позвонить в какую-нибудь квартиру, чтобы нас пустили… — неуверенно сказала мама.

— Или не пустили. — ответил ей. — Или вообще не открыли! Нам нельзя полагаться на помощь посторонних людей, мам. У меня есть идея получше (наверное…)!

«— Дежурная часть, здравствуйте…». — не прошло и года, как ответила тётенька-оператор (причём, мне показалось, что она, прижав к ключице щекой трубку, в данный момент красит ногти).

«— Помогите, пожалуйста! Нас с мамой собираются застрелить! Зеленоград…». — протараторил я.

«— Погоди-погоди, девочка! Кто, говоришь, собирается вас застрелить? Ты что выпила или просто хулиганишь…?» — поинтересовалась она, приняв мои слова за розыгрыш.

Ну а далее, в не слишком-то цензурных выражениях (если что, пусть выпишут маме штраф, блин!) я объяснил, что нихрена это никакой не розыгрыш, и тётенька-милиционер, кажется, вполне прониклась моими словами.

«— Постарайтесь с мамой спрятаться где-нибудь, наряд уже едет к вам!». — сказала она и я отключился, ибо двадцать второй этаж.

— Так! Нам на двадцать первый… — сказал я, высунув из кабины голову и увидев, что пространство между лифтами и квартирами закрыто железной дверью, то есть отсюда нам на лестницу не попасть.

— Это ты дура…! — вдруг ни с того, ни с сего обозлилась на меня мама. — Ты должна была сразу убегать, спасаться! Не должен мой ребёнок из-за меня погибать…!

— Настоящие герои всегда уходят вместе, мам! Идти сможешь? — ответил я, помогая ей выбраться из лифта. — И извини, что дурой обозвала…

— Могу, но небыстро… Я ногу, кажется, подвернула… — сказала она, а я, приобняв её за талию, помогал идти. — Куда нам?

— На крышу. Перейдём по ней в наш подъезд и запрёмся у себя дома… — ответил я.

— Он едет… — сменив тему, сказала маман, указывая взглядом на соседний лифт.

— Едет… — согласился я, слыша звуки движения соседней кабины. — Пошли!

Нога у мамы здорово болела, ибо каждый раз, наступая на неё, она громко стонала и разве что не валилась наземь (удержать её силами моей тушки оказалось непростым делом).

Далее случилось очередное чудо…

Я опасался того, что дверь на крышу может быть заперта, и тогда… Я даже думать не хотел, что может случиться тогда.

И она таки действительно была заперта… Вернее, была бы заперта, не работай сейчас на чердаке двое монтажников или ремонтников, чёрт их знает, в спецовках «Ростелекома».

— Уважаемые! — воскликнул я. — Не в курсе, дверь с крыши в первый подъезд открыта?

— Девки! Так, давайте-ка, валите отсюда! Нехрен вам по крышам ночами шляться! — ответил мне старший монтажник, от которого пёрло табачиной.

— Дяденька! Нас хотят убить, помогите, пожалуйста… — прохрипел я, а маман молчала, подъём на один этаж вверх выдался для неё очень тяжким, и она разве что сознания не теряла от боли.

— Вы чё, девки, «набрались» уже что ли? — ухмыльнулся другой монтажник, молодой парень, которому, судя по всему, и двадцати годков не было.

Ухмылялся, правда, он весьма недолго, ибо…

— Ира, ты где…? Иди ко мне сама, шлюха, и я тогда, может быть, не трону твою жирную дочь! Если же нет, замочу обеих, так и знай! — раздался вопль снизу.

— У него ружьё. — сообщил я сей неприятный факт. — И он сейчас, если не поторопимся, всех нас здесь перестреляет.

— Ёб твою душу…! — пробормотал побледневший старший монтажник. — Так, девчат, идёмте! У нас есть ключи от обеих чердачных дверей.

— Помогите маме, пожалуйста! — попросил я. — Она подвернула ногу и самостоятельно идти не может…

— Вот я и снова на этой крыше… — пробормотал я, выходя на свежий воздух.

Минутой позже.

— Заело, блядь, ёбаный замок! Нихера закрываться не хочет, сука…! — разозлился старший монтажник, пытаясь запереть замок чердачной двери нашего подъезда.

— Да и хрен бы с ним, с замком этим! Открылся, уже хорошо! — воскликнул я. — Бежим, пока этот организм нас здесь не настиг…!

Монтажников долго уговаривать не пришлось, и они поскакали вниз по лестнице (молодой нёс маман на «горбу»), а тем временем…

— Сука! Я знаю, что ты где-то здесь, потаскуха конченая! — раздалось откуда-то сверху и мужики ускорились ещё сильнее, перепрыгивая через ступеньку, а то и через две, так что я едва-едва поспевал за ними и бог знает, сколько раз был на грани того, чтобы свернуть себе шею (спасибо новым кроссовкам, чьи цепкие подошвы не позволили мне поскользнуться!)…

г. Москва, Зеленоград, 15 микрорайон, корпус 1553, квартира Златы, около пятнадцати минут спустя.

— Мам, может, ну его нафиг сейчас этот тёплый душ? — поинтересовался я, помогая маме раздеться, а затем усаживая её в ванну, предварительно обдав бортики горячей водой, чтобы холодно не было. — Пойдём, лучше приложу заморозку к твоей ноге…