Нестарый ещё мужчина, худощавый, высокий и прямой, как жердь, с аккуратной бородкой. Одет он был очень просто, можно даже сказать скудно, и словно бы «с закосом» на одного из первых обитателей сего монастыря. Однако в своём монашеском одеянии выглядел священник чрезвычайно строго и опрятно, а его лицо… Лицо натурального фанатика веры, спокойное, решительное и…не знаю даже, как это выразить словами (мне кажется, что этот человек был бы на своём месте несколько сотен лет назад, в роли следователя Святой Инквизиции, искореняющего ересь). Откровенно пугающее лицо. Резко контрастирующее с лицами прочих служителей церкви, коих мне доводилось лицезреть.

Внезапно у меня перехватило дыхание, ибо я понял, почему это закрытое мероприятие (пускают внутрь явно по предварительной записи)! И чтоименно вскоре здесь начнётся…

Отчитка. Изгнание бесов. Экзорцизм…

Бабушка привела меня сюда, чтобы из Златы изгнали…меня! Ну, бабушка, ну…погоди! Если я переживу сегодняшний «сеанс», конечно…

Кому-то, особенно тем, кто скептически относится к такому явлению, как душа, мои переживания, возможно, покажутся смешными. Однако, после «переезда» в свой старый-новый «углеродный каркас», всё теперь происходящее смешным я совершенно не нахожу, и единственное, что удерживает меня от того, чтобы сей же миг не метнуться кабанчиком на выход (в закрытые двери храма) — я совершенно не желаю, как говорится, «развеять все сомнения». Представляю картинку моей попытки свалить отсюда, с дикими воплями позади: «ловите демона!» и улюлюканьем…

— Злат, с тобой всё хорошо? — тронув меня за плечо, тихим шёпотом поинтересовалась подруга. — Ты какая-то бледная… У тебя же сейчас те дни…?

— Всё хорошо, Стёшкин, со мной всё нормально… — закрыв глаза, ответил я.

— Ну, ладно…но, если что — не молчи. — сказала она и я кивнул.

Присутствовать при отчитке мне доводилось дважды (трижды, если считать и этот раз…). Причём в первый раз, в день моего восьмилетия, когда крестили, меня отчитывали самого (и тогда со мной всё было нормально, что не может не внушать некоторый оптимизм), а во второй раз, в маленьком сельском храме, я присутствовал при отчитке дальней родственницы, которая была очень не в себе, что называется (и зрелище тогда было просто атас, из серии «впечатлительным не смотреть», ибо родственница моя плевалась, пыталась драться с батюшкой, царапалась и вырывалась).

— Братья и сестры во Христе! — отец Тихон времени даром не терял, и совершив над собравшимися в храме крестное знамение, для начала решил разом избавиться от всех приспешников самого популярного в наших широтах беса, «зелёного змия», а также судя по физиономиям отдельных прихожан, «змия опиатного», а посему вывел из толпы за руку всех алко и наркозависимых (каждого из них называя по имени…вот это я понимаю, подготовился человек!).

Всего таковых оказалось семеро, и лишь один из них был явно верующим, и, скорее всего, явился на процедурку в добровольном порядке. Остальные же шестеро были рады оказаться здесь не более моего (наверняка родные приволокли их сюда силком) и глядели на слугу божьего с немалой тревогой на несимпатичных рожах.

— Сколько вам лет, братья во Христе? — совершив крёстное знамение над клиентурой обоих «змиев», вопросил он.

Братьям оказалось от 23 до 48 лет.

— Посмотрите на этих бедолаг… — обратился служитель церкви к толпе. — Все они поражены бесом! И не «зелёным змием», как могут подумать некоторые шутники…

Сказав это, он почему-то посмотрел прямо на меня, выцепив взглядом в толпе.

— Это бес лени, братья и сестры! И не думайте, что не сможете оказаться на их месте! Стоит вам только раз…всего лишь единожды подумать, что, мол, работа не волк, в лес не убежит… Только раз, поддавшись лени, предаться безделью, вместо того, чтобы в поте лица добывать хлеб свой или же, к примеру, просто помочь жене по дому, и…всё! Частичка греха…частичка беса в вашей душе уже проросла! А сможете ли вы сопротивляться бесу или же сдадитесь нечистому… Человек слаб, но мы, братья и сестры, сдаваться не должны! А должны мы бороться с грехом, иначе он засосёт всех нас, словно зловонное болото. Но в борьбе с грехом также важно и не переусердствовать, во всём необходимо знать меру…помните об этом!

— Бес! Уйди бес! — священник обернулся к алкашам и наркоманам, и поочерёдно прикладывая распятие ко лбу каждого из них, повторял одно и то же. — Бес! Уйди бес! Пошёл прочь!

Типчики эти принимали происходящее, прямо скажем, с ужасом, судя по их физиономиям, а один, едва его лба коснулось распятие, даже предпочёл ретироваться в дальний угол храма (всё происходящее было столь стрёмным, что никто из собравшихся даже не улыбнулся, хотя картинка была откровенно смешной).

— Вы не просто впустили беса в свою душу…нет! — продолжил вещать священник. — Вместе с ним, но уже в ваше тело, вошла и болезнь…тяжкая болезнь! А болезни должен лечить мирской врач, и здесь я, увы, бессилен помочь! Интернетом же все из вас пользуются?

Алкаши и наркоманы дружно закивали, мол, да, пользуемся.

— Хорошо, зайдя на сайт нашей Свято-Троицой Сергиевы лавры, вы найдёте раздел, посвящённый лечению зависимостей, и обратитесь в учреждение, где вам помогут компетентные в этом деле специалисты…обратитесь ведь?

— Обратимся, батюшка! — яро закивав, тут же согласились те (мне кажется, они бы теперь на всё согласились, лишь бы поскорее слинять).

— Перед богом клянётесь! Целуйте крест! — что те немедленно и проделали. — А как пройдёте курс лечения, не забывайте и в храм Божий захаживать! Необязательно сюда, в любой, что поближе к вашему дому. И неустанно благодарите бога за любовь и за помощь! А также не забывайте и о своих родных, что терпят вас и любят! Всё, идите с богом!

Сказав это, отец Тихон махнул рукой, отпуская их, и «адепты змиев» (готов поспорить на рубль, что как минимум половину из собравшихся здесь алкоголиков батюшка «закодировал» лучше любого нарколога) поспешили затеряться в толпе с большей радостью на рожах, нежели, к примеру, покидали бы кабинет стоматолога в те «прекрасные» времена, когда зубные врачи предпочитали обходиться без помощи анестезии.

А затем настал черёд прелюбодейки, поражённой бесом похоти…

— Теперь Оксана… — тяжко вздохнув, громко сказал священник, и зайдя в толпу, вывел за руку молодую женщину. — Сколько годков тебе, сестра?

— Двадцать семь, батюшка… — шмыгнув носом, ответила та.

— Мужу своему изменяешь? — строгим тоном спросил священник. — Перед богом говоришь, не лги!

— Изменяю… — некоторое время молча постояв, тихим шёпотом, едва слышно, ответила та, потупив взор в пол, а собравшиеся зашушукались.

— Тихо! — громко призвал собравшихся к тишине батюшка, затем вновь обратился к женщине. — Сколько лет замужем?

— Семь, батюшка…

— Деток сколько у тебя? — продолжил допытываться тот.

— Нет…детей у нас нет… — ответила она.

— Детей, стало быть, нет… — сказал священник, после чего обратился к толпе. — Муж Оксаны, подойди!

— Я здесь, батюшка… — с тревогой в голосе сказал этот самый муж, невысокий, слегка конопатый типчик лет тридцати, кидавший гневные взгляды на супругу.

— Ты это чего, мил человек, за семь лет так и не удосужился жене-то своей ребёночка сделать, чтобы не ерундой какой она маялась, а за дитём ухаживала, и чтобы не оставалось у неё времени даже подумать про блуд? Предохраняетесь?

— Ну да…предохраняемся…и…это…ну, сначала же нужно с финансами разобраться, а потом уж и дети… — ответил муж, который теперь, подобно своей жене, глядел в пол.

— От чего предохраняетесь-то…? — священник явно разозлился. — Дети — божий дар! Это что же вы, получается, от божьего дара предохраняетесь что ли?! Пока ты земное копишь, жена твоя со скуки блуду придаётся! У вас же, поди, и стиральная машина дома, и плита газовая для готовки…даже воду из колодца ей таскать не приходится, так ведь?!

— Так… — синхронно кивнули супруги.

— Так ради кого ты копишь земное, ежели семья твоя уже трещит по швам?! — вопросил батюшка.