Я замолчал, и мне вдруг вспомнилась жена одного из моих родственников в том мире. Несчастная женщина, доведенная «до ручки» постоянными изменами мужа, и совершенно обезумившая после того, как узнала о наличии у супруга внебрачного ребенка. Помнится, я слышал, что барышня эта регулярно ставила в церкви свечки «за упокой» того ребенка и устраивала тому подобные «перфомансы».

И несмотря на то, что ситуации у этих двух женщин диаметрально противоположные, но природа у их чувства ненависти одна и та же, и ежели жена отца дойдет примерно до тех же кондиций, что и моя родственница, то она, пожалуй, вполне может и киллера для меня нанять, денег-то на это у нее точно хватит…

Кажется, я нашел главную злодейку в «истории» про меня. На ближайшую перспективу, по крайней мере.

Молчала и старушка, сосредоточенно доедавшая свое мороженное, и также, видимо размышлявшая о чем-то своем.

— Так что, бабуль, какая в итоге разница, сидим ли мы тихо, не поднимая головы, или же изо всех сил боремся за свое, ежели в любом случае мы с ней непримиримые враги? — я пожал плечами, прервав наше молчание. — Жизнь — это борьба, и за то, чтобы жизнь нашей семьи проходила «на отлично» я готова бороться с кем угодно. Хоть с этой странной женщиной, ее детьми и моим отцом, хоть с чертом, хоть с дьяволом! Все, бабуль, пойдем на рынок, иначе я сейчас растаю от жары, всем своим врагам на радость.

Москва, Зеленоград, 16 микрорайон, корпус 1613, квартира Стёши, около шести часов вечера.

— Голубику с ежевикой и черничный морс будешь? — предложила угощение Стёша, когда я, войдя в прихожую, разулся и надел тапки. — Морс без сахара. Все холодненькое!

— Буду… — махнул рукой я, и вымыв руки, прошел на кухню вслед за Стёшей, где, тыкнув пальцем в сторону подруги, поинтересовался. — А ты это чего так разоделась-то?

Подруга была одета в темные очки, белые трусики…и на этом все.

— Жарко же! — ответила та.

— Жарко?! — возмутился я, блаженствую в спасительной прохладе кондиционируемого помещения. — По-моему, задница, ты просто офигела!

— Я на балконе тусовалась, пока мясо жарится. — пояснила подруга, ткнув большим пальцем себе за спину, на лежак, стоящий на балконе.

— А, ясно… — ответил я и не удержался от того, чтобы немного не позубоскалить. — И светила голыми сиськами на радость жителям мужского пола из соседней высотки.

— Неа! Еще чего! Обойдутся те жители мужского пола! — засмеялась подруга и налив в бокал морса, поставила его передо мной, после чего, обернувшись к окну, показала язык воображаемым жителям соседней высотки. — У нас зеркальные стеклопакеты, так что никому и ничего с улицы не видно.

Я скосил взгляд на не слишком большую, но от этого не менее великолепную и притягательную девичью грудь своей лучшей и единственной подруги, и почувствовал, как заалели мои щечки от того, что впервые за время нашего знакомства, у меня внезапно проявились к Стёше определенного рода чувства и желания, несколько отличные от простых дружеских, так сказать, а эта зараза, достав еще и эскимо из морозилки (мне не предложила, ибо знает, что сладкое я не ем)…короче говоря, картина «полуголая Стёша лакомится эскимо» сделало мою мордашку свекольно-красного цвета (и я изумился тому факту, что, оказывается, могу краснеть при виде подобных сцен).

Я крепко зажмурился, пытаясь избавиться от немыслимых желаний, а затем торопливо взял ладошками запотевший бокал, едва из них не выскользнувший, и в несколько больших глотков выпил до дна его практически ледяное содержимое, нехило так застудив горло, а после, закашлялся.

— И нафига, спрашивается, я тебе трубочку давала…? — возмутилась варварскому потреблению напитка подруга.

— Стёш, блин! Очень тебя прошу, надень хотя бы футболку, пожалуйста! — прокашлявшись, сказал я чуть громче, чем собирался, когда подруга, наливая мне новую порцию морса, наклонилась практически к моему лицу.

— М-м-м, извини, я сейчас. — не стала спорить она и убежала в свою комнату.

— Не-не-не, Злат! Стеша нам с тобой только подруга! Ни о чем большем нам даже и помыслить нельзя! Нестабильный гормональный фон, подросток же, да еще и с сюрпризом в виде Александра Геннадьевича в голове, так что следить за своими мыслями, желаниями и поступками нужно очень внимательно, а не то быть большой беде… — шёпотом произнес я и приложился к трубочке, а через полминутки вернулась и сама подруга, на ходу напяливая на себя длинную мятую белую футболку.

— В таком виде я не заставляю мою Златочку краснеть? — хихикнув, позубоскалила она.

— Мясо по-французски готовишь? — успокоившись, сменил тему я, когда подруга, сунув нос в духовку, перевела ее на «0 градусов».

— Уху. — издала звук согласия та. — Папа скоро домой вернется, и мне его накормить нужно. Щас, сек, мороженное доем, нарежу салат и пойдем мою химию домучивать, лады?

— Да, без проблем. — согласился я. — Помочь с салатом?

— Неа, не парься, я сама. Ты лучше кушай пока ягоды.

Что я и сделал, с удовольствием наблюдая за тем, как ловко и шустро Стёша нарезает овощи (обалдеть, насколько ловко и шустро, словно профессиональный повар!).

Около десяти минут спустя, комната Стёши.

— Злат, ты уже поговорила с мамой насчет фотосессии? — поинтересовалась подруга, усаживаясь за письменный стол и доставая из верхнего ящика листы с заданиями.

— А. Ага. Да. — ответил я, после чего, подняв с пола свой рюкзачок и покопавшись в нем, вытащил файл с листом А4, на котором рукой матушки было выписано разрешение. — Вот!

— Разрешаю…тра-та-та…в полностью одетом виде…не демонстрируя нижнее белье…и в не вызывающих позах. — прочитала вслух Стёша, и заулыбалась.

— Вот ты смеешься… — делано обиделся я. — а мне, между прочим, было крайне непросто заполучить ее разрешение!

— Почему? — уже серьезным тоном поинтересовалась подруга. — Тетя Ира не хочет, чтобы ты подрабатывала?

— И это тоже, считает, что мне нужно отдыхать. Но сильнее всего ей бы не хотелось, чтобы я подрабатывала моделью…

«— Нет, Злат. Просто нет, даже слышать по этому поводу ничего не хочу!» — было первым, что услышал я от матушки, когда попросил ее написать разрешение на фотосессию.

— Почему? — вновь повторилась Стёша. — Классная же подработка.

— Неплохая, наверное, да, но моя мама росла в девяностые годы, а в те времена, насколько я знаю, профессия «модель» нехило так ассоциировалась с профессией «проститутка». Ну, может быть не буква в букву, конечно, и не у абсолютно всех, но вот мама, как выяснилось, подобного категорически не одобряет…

«— А что, если тебя там будут домогаться или вообще изнасилуют…? Я слышала, что в этом бизнесе такое происходит сплошь и рядом! Злат, нет, я категорически против!» — вслух процитировал я матушку.

Я пожал плечами.

— Ёшкин кот, ну ясно тогда, почему теть Ира не хотела давать своего разрешения… Будь у моей мамы такие же взгляды на это, и она бы мне точно не разрешила участвовать ни в каких съемках, это сто процентов. — почесав затылок, ответила подруга.

— Тебе же теть Люда контракт со спортивным брендом нашла? — поинтересовался я.

— Ну да, она, кто же еще… — пожала плечами подруга. — Так, давай-ка, раз у тебя разрешение уже есть, я тогда прямо сейчас Марине позвоню, и спрошу, когда и куда тебе нужно будет подойти.

— Уху. — издал я звук согласия и Стёша взяла в руки свой телефон.

Пару минут спустя.

— Злат, тебя Марина приглашает приехать к ней в офис в понедельник, к десяти утра. Нормально? Сможешь? — спросила у меня Стёша, прикрыв микрофон ладошкой.

— А далеко этот офис?

— В «клюшке», напротив МИЭТа.

— Ээээ… — честно сказал я.

— Это минут пятнадцать на автобусе, я с тобой поеду, так что не потеряешься. — ответила Стёша, похлопав меня по плечу.

— Ну, тогда ладно.

— Марин, жди нас, и мы приедем…! Да, вдвоем! Не, я просто за компанию. — заявила подруга собеседнице, а после, «повесив трубку», и принеся с кухни нам обеим морс, сказала, отдавая мне листы с заданиями: — Ну, все, давай уже прикончим наконец химию!