В конце прошлого и начале нынешнего столетия было выпущено в свет большое число адыгских сказок в литературной обработке12.
После Великой Октябрьской революции, в конце 20-х — начале 30-х годов, в Кабардино-Балкарии, Адыгее и Карачаево-Черкесии были открыты научно-исследовательские институты.
Принципиальное отличие адыгской фольклористики советского периода — новая организация работы по собиранию фольклора, которой теперь занимаются не энтузиасты-одиночки, а сотрудники этих институтов, привлекающие к этой работе самый широкий круг учителей и газетных работников. Был проведен ряд фольклорно-музыкальных экспедиций, участники которых зафиксировали большое количество фольклорных текстов, прежде всего сказок. Вырабатываются более совершенные методы записи фольклорного материала (в том числе использование магнитофона).
Теперь общее состояние фольклорной традиции фиксируется более систематически, исследуются условия бытования фольклора, изучается среда, в которой он сохраняется. Наблюдается тенденция не только к привлечению возможно большего числа сказителей и наиболее полной фиксации их репертуара, но и к систематической работе с ними, в Кабардино-Балкарии и Адыгее проводятся съезды стариков сказителей. При этом особое внимание собиратели уделяют выявлению сюжетного состава сказочного эпоса во всем его объеме.
Среди довоенных публикаций адыгского фольклора особое место занимает «Кабардинский фольклор». Это издание было подготовлено учеными и писателями Кабардино-Балкарии совместно с группой русских поэтов-переводчиков под руководством проф. Ю. М. Соколова.
Это первая и до сих пор единственная антология адыгского фольклора, и которой представлены все его жанры — героический нартский эпос, местные топонимические и исторические предания, историко-героические и лирические песни, пословицы, поговорки, загадки. В книгу включены все разновидности сказки — мифические, волшебные, бытовые (особенно широко представлены сатирические сказки, в частности антимульские), сказки о животных, анекдоты, притчи, небылицы. В антологии нет традиционной классификации сказок, поскольку все образцы кабардинского фольклора сгруппированы по хронологическому принципу. Это создает известную условность в расположении сказочного материала, но в совокупности позволяет составить цельное представление о кабардинской народной сказке.
В комментариях М. Е, Талпы к сказочным текстам можно найти сравнительную характеристику важнейших адыгских сказочных сюжетов, эпизодов и персонажей и аналогичных компонентов русской сказки и сказок ближайших соседей кабардинцев — балкарцев, осетин и других народов. «Кабардинский фольклор» ввел в научный обиход большое число кабардинских сказок в превосходном и точном переводе на русский язык.
Высокой оценки заслуживает, на наш взгляд, и книга «Адыгейские сказания и сказки» в литературной обработке П. Максимова. Вошедшие в нее тексты записали сотрудники Адыгейского научно-исследовательского института культурного строительства Д. Ашхамаф, Т. Керашев, Ш. Кубов, А. Хатков и И. Цей во время фольклорно-музыкальной экспедиции в 1935 г. Они же выполнили подстрочные переводы сказок на русский язык; литературный перевод сделал П. Максимов.
Книгу открывает статья уже тогда широко известного адыгейского писателя Т. Керашева «О сказаниях и сказках адыге». Она содержит краткую, но емкую характеристику адыгского фольклора и его роли в жизни народа, интересные и до сих пор неизвестные сведения об адыгейских народных сказителях. Правда, Т. Керашев не избежал влияния так называемой аристократической теории фольклора, и его характеристика творчества народных певцов оказалась односторонней: явно преувеличено влияние на них феодальной верхушки.
Раздел, посвященный современным адыгейским сказителям, от которых были записаны тексты, составившие книгу, содержит ценные сведения о своеобразии бытования и исполнения адыгейской сказки в 30-х годах нашего столетия.
В статье П. Максимова приводится высокая оценка, которую дал адыгейским сказкам А. М. Горький:
«Адыгейский сказки, судя по этим образцам13, весьма интересны и ценны общностью своих мотивов со сказками других народов. Общность эту я вижу в сказке „Мулла-колдун", которал — сюжетно — явно родственна сказкам о попе-оборотне, аббате и жреце — волшебниках. Так как сказки древнее христианской литературы, у нас есть основание думать, что „святые чудотворцы" церкви сочинялись именно по сказкам такого типа, как сказки о мулле, и, наоборот, можно думать, что многие сказки о фокусах волшебников создавались в противовес церковной литературе, по мотивам полемическим и сатирическим. Очень иптересна сказка о зайчихе, лисе и волке, помощнике старшины, — она обнажает социальные отношения людей, чего обычно в сказках о животных не видят.
Крайне жаль, что сказок собрано мало. Ценность адыгейских сказок увеличивается еще и тем, что в них зло везде побеждено. Это — хорошее свидетельство о здоровье народа»14.
Важно, что в «Адыгейские сказания и сказки» вошли тексты, сюжеты которых не повторяют сюжеты дореволюционных публикаций — это значительно расширило и обогатило представления о сюжетном составе сказок адыгских народов.
Весьма ценно сохранение в книге комментариев сказителей — они передают не только их эмоциональный настрой, но и стремление воздействовать на слушателей сказки (к сожалению, этого нет ни в одном из последующих изданий адыгских сказок).
В комментариях к текстам содержатся многочисленные исторические и агиографические сведения, характеризуются нравы, элементы быта и обычаи адыгов, получившие отражение в сказках, и, что особенно важно, приводятся варианты наиболее популярных эпизодов и сюжетов публикуемых текстов.
Несомненную ценность изданию придало включение «Указателя сведений о том, среди какого племени, в каком районе в ауле, с чьих слов и кем записаны и переведены сказании и сказки». Из него явствует, что составившие книгу тексты были записаны у представителей всех адыгейских племен — шапсугов, бжедугов, темиргоевцев — и кабардинцев, переселившихся некогда в Адыгею. Среди исполнителей сказок — имена выдающихся адыгейских сказителей, таких, как Теучеж Цуг, Аюб Хамтоху, Шаззо Бий и другие, от которых в последующие годы было записано большое число фольклорных произведений различных жанров.
Последующие издания адыгейских сказок (как, впрочем, кабардинских и черкесских) в большинстве случаев не имели научной документации, что, естественно, снижает их научную значимость.
Издание же 1937 г., подготовленное коллективом адыгейских писателей и ученых и содружестве с русским писателем, до сих пор сохраняет свое значение. Начиная с 1937 г. адыгейские сказки издавались ежегодно — то на языке оригинала, то в переводе на русский язык15.
Особенно активизировалась работа по изданию сказок в послевоенные годы. В Адыгее не только переиздавались сказки, собранные в довоенные годы Т. Керашевым, И. Цеем, Д. Ашхамафом, но и были опубликованы новые варианты, записанные в 50—70-е годы или извлеченные из архива Адыгейского НИИ. Эти публикации принадлежат А. М. Гадагатлю, М. К. Хуажеву, Ю. И. Тлюстену16.
В Кабардино-Балкарии много сделали для собирания и публикации фольклорных произведений, в том числе сказок, А. Т. Шортавов и 3. П. Кардангушев. В Карачаево-Черкесии народные сказки записывали и издавали Л. А. Бекизова и И. Сакиев.
В настоящее время адыгскими фольклористами собран значительный материал о бытовании сказки за последние пятьдесят дет, сведения о выдающихся народных сказителях, о мастерстве лучших адыгских исполнителей сказок, а также материал о том, в каких условиях исполняется сказка и как воспринимают ее слушатели17.
Как свидетельствуют экспедиции последних лет, проведенные в Кабардино-Балкарии, Адыгее и Карачаево-Черкесии, сказочная традиция у адыгов и в наши дни, в условиях всеобщей грамотности, сохраняет свое значение в народном быту, что и определяет необходимость ее всестороннего изучения и издания полного корпуса сказок адыгских народов.
