Наряду с явно сатирическими популярны бытовые сказки с элементами сатиры — о мудрых ответах, о бедном и богатом братьях, сказки, построенные на загадывании и отгадывании загадок. Эти сказки, основывающиеся на словесном единоборстве, имеют сходство с волшебными; вместе с тем их отличает выраженная дидактическая направленность. Загадки-вопросы или загадки в форме иносказаний позволяют выявить наиболее достойного ив соперников. Как правило, умная крестьянская девушка превосходит в смекалке и остроумна глупого и самовлюбленного князя.
Большое число разнообразных сюжетов связано с именем Куйцука-Куйжия. В этих сказках сатирическое и комическое выступает в органическом единстве. Мудростью и смекалкой Куйжий побеждает и глупых великанов — иныжей и всемогущих князей.
Бытовая сказка нередко высмеивает и различные пороки — глупость, невежество, лень, упрямство, супружескую неверность. Разоблачая персонажей, наделенных такими чертами, сказка утверждала народные этические идеалы.
Популярность адыгской бытовой сказкн во многом обусловлена ее тесной связью с жизнью народа и ее функцией — ясного выражения стремления народа к справедливости, к лучшей жизни. То обстоятельство, что сатирическая сказка получила значительное развитие, свидетельствует о завершении формирования этого жанра в адыгском фольклоре.
Как и в фольклоре других народов, в адыгском сказочном эпосе определенное место занимает животный эпос — сказки, где главную роль играют животные, которые действуют в бытовой, житейской сфере.
Сюжетный состав сказок о животных у адыгов сходен с сюжетным составом подобных сказок у других народов. Здесь также преобладают сказки о встречах и приключениях диких и домашних животных, реже — животных и человека. Известно, что животные нередко фигурируют и в волшебных сказках, где они обычно выступают в роли чудесных помощников героя. Круг животных в волшебной и сказке о животных существенно не различается — отличаются их функции в сказочном повествовании и соответственно их характеристика. В волшебной сказке животные всегда играют вспомогательную роль. В сказках-же о животных звери, птицы или домашние животные выступают в качество главных героев. Иногда персонажем сказки о животных бывает человек, но он никогда не играет здесь главной, роли. Животные в сказке вступают в различные отношения между собой — в них, как правило, проявляются их основные черты, устойчиво переходящие из сказки в сказку.
Как и в сказках других народов, животные в адыгской сказке нередко ведут себя как люди и имеют те же слабости и недостатки. В адыгском фольклоре пока не зафиксированы этиологические сюжеты — о происхождении различных зверей и птиц или их важнейших особенностей. Но в сказках сохранились отзвуки веры людей в то, что животные, как и люди, могут разговаривать — их язык дано понимать лишь тому, кто оказал животному какую-то услугу.
В целом же адыгские сказки о животных известны нам на той стадий своего развития, когда образы животных приобретают аллегорический смысл, а сказки в целом — философский подтекст.
Назначение сказок о животных преимущественно дня детской аудитории во многом определило особенности их поэтической структуры.
В отличие от волшебной и даже бытовой сказку о животных отличает краткость и динамичность развития сюжета. Главное место уделено не рассказу о событиях, а характеристике своеобразия персонажей, раскрывающихся в их взаимоотношениях, репликах и диалогах, в которых проявляются их намерения, поступки и характеры. Здесь нет традиционной сказочной обрядности, нет зачина, вводящего в атмосферу сказки. Она начинается сразу с конфликта персонажей, который определяет композицию сказки и дальнейшее развитие ее сюжета.
В основе конфликта в большинстве случаев — встречи различных животных. Завершает сказку нередко назидательный вывод, хотя, в отличие от бытовой, сказке о животных открытая назидательность не свойственна.
Нередко сказки о животных содержат социальные конфликты — это, несомненно, наиболее поздний пласт в развитии животного эпоса; здесь нельзя не видеть взаимодействия бытовой сказки и сказки о животных.
Особый интерес представляет сказочный эпос на современном этапе. Традиционные формулы адыгской сказки — зачины и концовки, формулы женской красоты и мужской храбрости, характеристики бедности и богатства и др. — во многих случаях утрачивают свой традиционный облик, сокращаются, значительно варьируются в словесном выражении, упрощаются; а иногда и вовсе отсутствуют. В сказочных текстах обнаруживается большое число неологизмов, не только лексических, но и отражающих новые черты жизни и быта адыгов.
***
Образцы сказочных текстов содержатся уже в самых ранних публикациях адыгского фольклора, датируемых первой половиной прошлого столетия. Большинство произведений адыгского фольклора увидело свет в русских периодических изданиях благодаря участию и помощи представителей русской демократически настроенной интеллигенции.
Среди дореволюционных публикаций произведений адыгского фольклора— текстов нартских сказаний, историко-героических песен, исторических и топонимических преданий, свадебной обрядовой поэзии, пословиц и поговорок — центральное место занимают публикации народных сказок. Особенно важно, что многие сказочные тексты были зафиксированы на языке оригинала (из-за отсутствия национального алфавита был использован так называемый усларовский алфавит, специально приспособленный для адыгского и некоторых других кавказских языков).
Одна из первых публикаций адыгских сказок — бытовых и животных — принадлежит Кази Атажукину. В шестом выпуске «Сборника сведений о кавказских горцах» (Тифлис, 1872) он напечатал в русском переводе большую коллекцию образцов несказочной прозы и девять сказок. Особую ценность публикации Атажукина придают подробные комментарии к текстам. Все сказки из этой публикации вошли в эту книгу.
Значительное число фольклорных текстов записал другой адыгский просветитель — Талиб Кашежев. В двенадцатом выпуски «Сборника материалов для описания местностей и племен Кавказа» (Тифлис, 1891) он напечатал в русском переводе одиннадцать сказок — они воспроизводятся в предлагаемой вниманию читателя книге.
Паго Тамбиев на протяжении почти четверти века запвсывал сказкн в разных районах проживания адыгов — Адыгее, Кабарде, Черкесии. Большое число сказок было опубликовано им в «Сборнике материалов для описания местностей и племен Кавказа» на кабардинском языке, на хакучинском и бжедугском диалектах адыгейского языка с русским подстрочным и литературным переводом. Многие сказки в его записи сопровождает научная документация.
Записи К. Атажукина, Т. Кашежева и П. Тамбиева и в наши дни не только не утратили своего значения, но представляют особый интерес как свидетельство состояния фольклорной, и в частности сказочной, традиции адыгских народов в конце-XIX — начале XX в.
Собиранием и публикацией произведений адыгского фольклора занимались многие представители передовой русской интеллигенции. Особое место здесь принадлежит проф. Л. Г, Лопатинскому— исследователю языков и фольклора адыгских народов. Он сам фиксировал произведения различных жанров адыгского фольклора; одна из его записей — сказка «Красавица Елена и богатырь-женщина» — публикуется в этой книге. Особенно значительна работа Л. Г. Лопатинското по подготовке к печати фольклорных текстов в комментированию их. Так, все сказки, напечатанные в двенадцатом выпуске «Сборника материалов для описания местностей и племен Кавказа», сопровождаются «Заметками» — краткими исследованиями, в которых кабардинские сказки характеризуются в сравнительном плане. Они сопоставляются с аналогичными сюжетами, бытующими у разных народов. Это позволяет исследователю не только выявить черты, общие для сказок разных народов, но и определить специфические особенности адыгской сказки.
В двадцать первом, двадцать седьмом и тридцать втором выпусках «Сборника», где напечатаны сказки в записи П. Тамбиева, Л. Г. Лопатинский определяет своеобразие их сюжетного состава соотносительно со сказками русского и соседних адыгам народов11.
