— Если ты хочешь, чтобы я ушел, отдай мне половину твоего имущества, не то я заставлю тебя и твою жену плясать без отдыха днем и ночью!
Что было делать пши?
Почесал он затылок, подумал да и отдал дураку половину своего богатства.
Вернулся дурак к своим братьям, взял в жены самую красивую девушку аула, и зажили они припеваючи.
Коли не верите, что все это правда, спросите у гуаши. Правда, я не знаю, где она живет, да ведь узнать это просто — любая ее соседка вам скажет.
37. Гадальщица Бабочка
Опубл.: ССКГ, 1872. Вып. 6, с. 104—105.
Записана Кази Атажукиным в 50-е годы XIX в. Им же выполнен перевод на русский язык.
Один мулла ехал вдоль аула на розыски своей пропавшей лошади. Ему встретилась женщина. Почему-то предположив, что женщина эта должна быть гадальщица, мулла пристал к ней, чтобы она погадала ему о его пропавшей лошади. Не слушая уверений бедной женщины, что она не умеет гадать и в жизни своей не брала с этой целью в руки фасоли85, мулла вынудил ее зайти с ним в ближайшую саклю. Там, достав у хозяина фасоли, он посадил женщину гадать; она кинула раза два фасоль и, чтоб только отделаться как-нибудь от назойливого муллы, сказала: «Ведь лошадь, которую ты разыскиваешь, стоит за твоим двором, возле сена твоих соседей». Мулла, вернувшись, в самом деле нашел свою лошадь на том самом месте, на которое указала женщина. «Какая сведущая гадальщица», — удивился мулла, загнав коня домой.
Через несколько дней после того у дочери хана пропал перстень. Как ни разыскивали, к каким гадальщицам ни обращались, никак не могли найти перстень. Хан был сильно огорчен этой пропажей. Придя раз к хану и узнав, о чем он печалится, мулла посоветовал ему обратиться к гадальщице, отыскавшей его коня. Послали тотчас за ней. Как она ни отказывалась, ее все-таки усадили гадать.
В это самое время гадальщицу вызвала из комнаты старая служанка хана, которая, испугавшись, что гадальщица сама все откроет, созналась в том, что она украла перстень ханской дочери, и просила гадальщицу, чтобы она не выдала ее; перстень же она возвратит тотчас, положив его под порог. Бабочка охотно согласилась и, уверив старуху, что не выдаст ее, вернулась в комнату. Зная уже, где перстень, она смело могла гадать; кинув раза два фасоль, чтобы дать время старухе положить перстень на место, она самоуверенно сказала: «Ах, бог мой, да ведь перстень, над отысканием которого вы так долго ломали голову, лежит тут же под порогом!» Пошли, и что же? Действительно, нашли его, так как укравшая старуха только что положила его туда.
Когда хану доложили об этом, ему вздумалось испытать, насколько в самом деле велико умение гадальщицы. Призвав ее, он сказал: «Если ты хорошая гадальщица, я сожму что-либо в своем кулаке так, чтобы ты не видела, а ты отгадывай, что будет у меня в кулаке. Отгадаешь — значит, ты хорошая гадальщица, и я тебя награжу; если же нет, ты — только обманщица, а я велю тебя казнить».
Тут-то Бабочка окончательно поникла головой. Хан выслал ее и только подумал, что бы положить в кулак, как в комнату влетела бабочка. Хан подумал, что это отличный случай и гадальщице никак не может прийти в голову, что он, сидя в комнате, мог поймать бабочку. Схватив и сжав ее в кулаке, он велел снова ввести гадальщицу и усадил ее отгадывать.
Бедная женщина, усевшись и кидая фасоль, стала размышлять о том, как вывернуться из этого безвыходного положения, так как не могла же она, не умея вовсе гадать, извернуться при помощи фасоли. Но, как ни думала, ничего не могла придумать. Тогда в отчаянии она сказала, обращаясь к самой себе: «Бедная Бабочка, попала ты теперь в гибельное для тебя место!»
— Ну и гадальщица! — скааал тогда сильно удивленный хан (не знавший, что ими гадальщицы также Бабочка), разжимая свой кулак и выпуская оттуда бабочку. Женщина, не веря своему счастью, поспешила убраться поскорее восвояси с данным ей ханом золотом, закаиваясь во всеуслышание никогда более не гадать.
38. Один вор искуснее другого
Опубл.: СМОМПК, 1891. Вып. 12, с. 130—136.
Записана Талибом Кашежевым в 70-е годы XIX в. Им же выполнен перевод на русский язык.
В одном ауле жили два вора; одного из них звали Кайтуко, а другого Шералуко. У последнего был сын восемнадцати лет по имени Кучук. Однажды Шералуко испытал неудачу: в то время, когда он выводил лошадь, его ранили; от последствий раны он и умер. По смерти отца Кучук явился к его товарищу Кайтуко и сказал:
— Отец мой был с тобой в дружбе; вы вместе воровали и по-братски делились добычей, и я хотел бы продолжать отцовское дело; только позволь мне у тебя поучиться воровскому ремеслу!
— Хорошо, я готов тебя научить уму-разуму. Приходи ко мне сегодня в гости!
Кучук пришел к нему в гости, но хозяина не было дома: он отлучился куда-то по делу. Войдя к нему, Кучук спросил у старухи матери Кайтуко:
— Дома ли мой друг?
— Кайтуко нету дома; но если он твой друг, то, пожалуйста, будь гостем!
Кучук рад случаю поболтать; он уселся на лавке и стал рассказывать старухе всякие небылицы. Старухе гость пришелся по душе, и она начала угощать его бараниной и бузой. Тем временем зоркий глаз Кучука заметил, что под потолком сакли висит вяленая баранина, на вид весьма жирная и, должно быть, весьма вкусная. Разгорелись глаза у будущего вора, и он решился украсть ее следующей ночью. Наболтавшись со старухой вдоволь, Кучук ушел. Немного спустя является Кайтуко в дурном расположении духа. Желая его развеселять, старуха сейчас же ему докладывает, что у них был в гостях Кучук.
— А бузу он пил? — спросил Кайтуко.
— Да, пил! — ответила старуха.
— А когда пил, не смотрел ли он вверх?
— Да, смотрел!
— Стало быть, он видел под потолком вяленую баранину?
— Должно быть, видел.
— Он ее непременно украдет следующей ночью!
— Да ведь он друг тебе!
— Друг-то друг, но он из таких, что последнюю рубашку снимет с тела.
Подумав немного, Кайтуко сказал своей матери.
— Знаешь что, матушка? Сними баранину, спрячь в сундучок и положи к себе на ночь под подушку; авось он не найдет!
Как сын сказал, так мать и сделала. Сын лег спать на кровати, а мать на полу и положила себе под подушку сундучок с вяленой бараниной. Ночью почти каждый час Кайтуко спрашивал мать, цел ли сундучок.
— Да, цел! — отвечала мать, и Кайтуко на некоторое время успокаивался.
Под утро Кайтуко одолела дремота, и наконец он крепко уснул. Подкрался Кучук; видя, что дверь накрепко заперта, он взобрался на крышу сакли, а оттуда через трубу пролез внутрь. Стал он ощупывать то место, где висела баранина, но, к своей досаде, ничего не нашел. Вор догадался, что опытный хозяин понял его намерения и принял меры предосторожности.
— Мяу-мяу! — раздается по сакле чуть внятное мяуканье, и слышно даже, как кошка скребет своими лапками.
— Черт с ней, с этой бараниной! — ворчит недовольная старуха.— Спать мне не дадут! То раньше говорили, что вор за ней полезет, а тут уж кошка подбирается.
— Мяу-мяу! — снова послышалось громкое мяуканье кошки. Старуха разворчалась, и теперь ей уж не было удержу.
— Ну, право, чего она лезет? Баранину ведь я спрятала в сундучок и положила под подушку. Жирен кусок, да не про тебя припасен!
А Кучуку только это и нужно было. Мяуканье кошки прекратилось, и раздосадованная старуха, успокоившись несколько в своей тревоге, забылась старушечьем сном. Этим моментом воспользовался Кучук, вытащил неслышно из-под подушки сундучок, пролез тихохонько в трубу и был таков...
Прошло две-три минуты. Проснулся Кайтуко и спрашивает мать:
— Матушка, лежит ли сундучок на своем месте?
— Как? Что? Сейчас тут была кошка! — пробормотала оторопевшая старушка, заметив пропажу сундучка.
Кайтуку же не нужно было говорить это два раза: он знал, что это была за кошка! Сейчас же он вскочил с постели, надел платье своей матери и прямым путем через огород побежал в саклю Кучука, где и очутился раньше хозяина. Вслед за нам входит Кучук, а на пороге его встречает мать-старушка.
