— Одному старику потребуется немного, ему будет достаточно, если дать ему денег, сколько вместится в этот кошелечек, — сказала девушка, достав из-за пазухи небольшой кошелек и передавая его кабардинцу.
Видя, как мал кошелек, кабардинец сказал, что наполнить его дело пустое и что он съездит только домой, и тотчас привезет кошелек, наполненный серебром. Вернувшись домой, он насыпал в кошелек все серебро, какое, имел дома, но в кошельке не заметно было никакой перемены: он был, казалось, таким же пустым, каким был привезен. Занял кабардинец у соседа серебро, сколько у того оказалось, насыпал и то в кошелек; но он все такой же пустой, как и вначале. Занял у третьего, четвертого, наконец, объездил всех знакомых, родных — словом, побывал везде, где только рассчитывал найти какое-либо серебро, клал все найденное в кошелек, но тот нисколько не заполнялся.
Наконец, приехал он, совершенно уже отчаявшись наполнить когда-либо кошелек, к одному кабардинцу, который был женат на сестре ногайки, давшей ему этот кошелек. Услышав странное свойство кошелька и потом увидев его, женщина эта сказала:
— Я узнаю его, это кошелек моей сестры, негодной ведьмы. Не зная его секрета, ты не наполнишь его серебром всего мира. Но я его сейчас наполню.
Ваяла она вемного земли, насыпала в кошелек, и, когда потом положила туда же одну небольшую монету, кошелек оказался полон. Удивленный кабардинец просил тогда объяснить ему, что это значит. Женщина разъяснила следующее: «Кошелок этот выделан из утробы человеческой; известно, что человеческая утроба не насыщается, не заполняется до тех пор, пока не попадет в нее земля. И кошелек этот обладает тем же свойством. Ты положил в него столько серебра, что, казалось, можно было им наполнить сотни таких кошельков, а между тем кошелек был пуст, как и вначале. Я же, как ты видел, зная его свойство, насыпала в него немного земли, и он наполнился и одной монетой. Теперь, когда ты знаешь его свойство, ты можешь наполнить его, положив ровно столько, сколько пожелаешь».
«Хорошо же, — подумал кабардинец, — покажу я этой негодной ведьме, как обманывать меня». И, приехав домой, он высыпал из кошелька все деньги, какие уже там находились; взятые у других возвратил заимодавцам обратно. Потом из своих денег положил в кошелек столько, сколько он нашел достаточным калымом за ногайку, и поехал к старику ногайцу. Девушка со стариком, приняв кабардинца очень радушно, угостив, спросила, привез ли он назад кошелек. Кабардинец вынул его и положил перед девушкой. Та, взяв кошелек в руки и чувствуя, что он очень легок, быстро высыпала из него деньги и, сосчитав их, сказала:
— Странно, кошелек мой не имел обыкновения столь малым наполняться. — Но, тотчас догадавшись, что, наверное, ее ведьма-сестра объяснила кабардинцу свойство кошелька, не прибавила ничего более.
— Ты исполнил свое обязательство, — сказала потом дочь ногайца, — и я не изменю своему слову, выйду замуж за тебя, хотя рассчитывала на гораздо больший калым. Но в отплату за сыгранную со мной шутку, — продолжала она, обратившись к отцу, — обещаю тебе, отец, я сделаю с ним то, что он будет показываться людям только раз — сперва в течение семи дней, затем семи недель, потом семи месяцев и, наконец, семи лет.
Кабардинец, не пугаясь обещанной ему незавидной бабьей жизни, все-таки взял девушку и женился на ней. Но, говорят, жена так забрала его в руки, что он, действительно, не выходил из своей сакли и не показывался людям, как предсказала она.
44. Муж и жена
Опубл.: Там же, с. 127—128.
Записана Кази Атажукиным в 50-е годы XIX в. Им же выполнен перевод на русский язык.
Однажды муж и жена поспорили о том, кто коварнее (или находчивее), мужчина или женщина. Муж говорил, что мужчина коварнее; жена — что женщина. Не убедив друг друга на этот раз, они разошлись. Раз приходит муж домой и приносит жене живую рыбу, говоря, что он отрыл ее в земле, когда копал яму. Жена, очень удивившись находке мужа, сказала, что рыба будет сварена к тому времени, как он вернется обедать. Муж опять ушел на работу, жена же сварила скорее рыбу, съела большую ее часть сама, а остаток заперла в сундук. Муж, воротившись, спросил у жены о рыбе. Та с удивлением заметила, о какой это рыбе он спрашивает. «Если бы ты принес рыбу, куда же бы я ее дела, не подав ее тебе?» — сказала она.
Когда же муж напомнил ей о рыбе, выкопанной им из земли и принесённой утром, жена всплеснула руками, вскричав: «Бог мой, да он с ума сошёл!» Муж начал сердиться, говорить, чтобы она перестала шутить и дала бы ему скорее рыбы. Дело дошло почти до драки. Жена выбежала тогда из сакли и, прибежав впопыхах к мечети, сказала находившимся там людям, что муж её сошёл с ума, кидается на всех и едва её не убил, и просила помочь ей связать и уложить его.
Пришедшие люди, узнав, в чём дело, и видя, как муж кидается и ругает свою жену, упрекая её в утайке какой-то выкопанной из земли живой рыбы, признали его действительно одержимым бесами и связали его. Потом призвали к нему знахаря лечить его. Дня два-три муж бился, ругался и уверял, что он действительно выкопал из земли рыбу, но, видя, что это не помогает, стал тише.
Но жена только этого и ждала. Как только остались они вдвоём, жена, показав мужу из сундука остаток рыбы, спросила: «А что, признаёшь ли теперь, что женщина коварнее?» Муж заорал что было силы: «Рыба, рыба!»
Прибежали люди и, думая, что он заболел сильнее прежнего, связали его ещё крепче, не слушая его уверений в том, что рыба, которая им найдена, хранится в сундуке и что жена сейчас показывала ему её. Всякий раз потом, как муж с женой оставались одни, она поддразнивала его, показывая из сундука остаток рыбы со словами: «А что, кто хитрее, мужчина или женщина?»
Приходившие же на шум люди вязали мужа ещё крепче, не слушая его уверений и полагая, что с ним приключился более сильный припадок. Продолжая таким образом, жена довела мужа до того, что хоть относи на кладбище. Наконец, ей стало жалко совершенно обессиленного мужа, и она прекратила его мучения, но с условием — признавать отныне, что женщина коварнее и находчивее мужчины.
45. Кто сильнее?
Опубл.: СМОМПК, 1903. Вып. 32, отд. 4 с 1—7
Записана Паго Тамбиевым в 1900-е годы на бжедугском диалекте адыгейского языка; им же выполнен перевод на русский язык.
У одного бедного крестьянина ничего не было, кроме двух быков. Однажды, когда их вели по скату горы, повыше база, во время гололедицы, они поскользнулись и убились до смерти.
— Эй, лед, как ты силен! — сказал крестьянин.
— Если б я был силен, — ответил лед, — то не таял бы от солнца!
— Эй, солнце, как ты сильно! — сказал крестьянин, обратившись к солнцу.
— Если б я было сильно, то туча не закрывала бы меня!
— Эй, туча, как ты сильна!
— Если бы я была сильна, то дождь не шел бы!
— Эй, дождь, как ты силен!
— Если б я был силен, то трава не росла бы!
— Эй, трава, как ты сильна!
— Если бы я была сильна, то овца не паслась бы!
— Эй, овца, как ты сильна!
— Если б я была сильна, то старый дворянин не ел бы моей полуголовы!
— Эй, старый дворянин, как ты силен!
— Если бы я был силен, то мышь не грызла бы моего добра!
— Эй, мышь, как ты сильна!
— Если бы я была сильна, то кошка не ела бы меня!
— Эй, кошка, как ты сильна!
— Конечно, я сильна: у семи соседей я поедаю сметану из семи ведер и потом нежусь, сидя у самой княгини на коленях!
46. Мудрая девушка
Рассказал Исмаил Зекох, бжедуг, колхозник, неграмотный; аул Каванукай Теучежского р-на ААО.
Записал Ю. И. Тлюстен, писатель, 26 октября 1940 г. Архив АНИИ.
Перевод А. И. Алиевой и Ш. X. Хут.
Жил некогда один жестокий пши. Он не был женат, и поэтому аульчане наказали ему, чтобы он женился. Тогда пши достал пять рублей и отдал их своему орку, сказав при этом:
