Из попки Ани торчал лисий хвост, который до этого скрывался под халатом. Подняв хвост, я понял, что торчал он прямиком из ануса. Изучив незнакомый объект, я немного подёргал его из стороны в сторону, чем вызвал новую волну стонов.

Потянув хвост на себя, я офигел ещё раз – он крепился к чему-то вроде пробки, которая очевидно вставлялась в задний проход. Я принялся медленно его доставать, и широченная часть пробки, проходя через растянувшийся сфинктер, должно быть, доставляла женщине невыносимую боль и наслаждения.

– Ммм, – стонала жена Воронина, совсем уже по-бешеному извиваясь и виляя попкой.

Не став терять времени, я выбросил лисий хвост – мне показалось, что он будет мешаться. А затем, приспустив штаны, начал играть с женщиной в старую как мир игру «туда-сюда». Стоны Ани перешли в крики.

Где-то сверху что-то бухнуло – это Элион что-то ломает, определил я по звуку. Затем что-то взорвалось. Снова бухнуло. Судя по всему, принцесса разозлилась не на шутку и вошла в режим терминатора.

Правда, за время нашего короткого знакомства маленькая демоница никогда не выходила из себя. Даже в тёмные времена мести за отца девочка держала себя в руках до конца.

Закончив уничтожать картины, Топка принялась выламывать из стены плазму. Что на неё нашло?

– Эй, нафига ты всё ломаешь? – спросил я, продолжая совершать фрикции.

– Потому что это весело, – хихикнула фея. – Раздербанивать всё вокруг весело.

Отвесив пару профилактических ударов закрывшему лицо руками Воронину и не прекращая трахать его жену, я задумался, а потом подтвердил:

– Да офигенно весело.

– Ты накинь ей на жопу халат, – посоветовала Топка. – А то сейчас сюда ворвётся Элион и ты станешь растлителем малолетних.

– Это почему? – опешил я.

– Потому что заниматься сексом и демонстрировать половые органы на виду у детей нельзя.

– Вот блин, – поразился я, и действительно накрыл стонущую Ану халатом.

И вовремя. В зал вошла Элион, таща целый ворох всякой всячины. Достав из него кипу документов и четыре паспорта, она принялась весело бегать вокруг дивана и рвать бумаги.

На происходящее вокруг принцесса не обращала никого внимания – весело задрав голову, она как безумная хохотала. Её глаза, казалось, видели только предметы, которые необходимо было разрушить. Закончив с бумагами, она снова умчалось прочь из зала, и вскоре я снова услышал грохот разрушаемой мебели.

Что-то с нами происходило. Что-то не то.

Писатель уже просто не реагировал на окружение. Обхватив колени руками, он тихо рыдал. Непонятно, что огорчило его больше – то факт, что я имею его жену или, что все его записи потеряны.

Я вдруг понял, что низ живота щекочет что-то пушистое. Наплевав на законы об охране детей, я откинул халат и увидел торчащий из ануса лисий хвост, который приятно тёрся об меня.

– Топка, я куда-то в твою сторону выкинул лисий хвост с анальной пробкой! – прокричал я, взглядом обыскивая пол. – Ты не видела?

– Да ничего ты не выкидывал, – откликнулась фея, выламывая раму из оконного проёма, от чего в помещении задул приятный летний ветерок.

На полу действительно валялось много разного мусора, оставшегося от разрушительных действий моих спутниц, но ярко-рыжего хвоста не наблюдалась.

Пока я напряжённо размышлял над тайной исчезающего и появляющегося хвоста, в доме творилась форменная вакханалия. С диким хохотом и визгом принцесса и фея носились по всему двухэтажному пространству, разрушая и сминая всё вокруг. Лучше это получалось, разумеется, у Элион – против лома нет приёма. Она выламывала двери, отрывала косяки, даже частично раздолбала одну из стен и принялась сразу за вторую, но её перехватила Топка, объяснив, что дом может обвалиться.

Впавший в ступор писатель уже ничего не говорил, с дебильным выражением на лице уставившись в пустую стенку. Воронина не интересовало даже происходящее на его глазах изнасилование жены.

Впрочем, Аня стонала так громко и так сладострастно, что на изнасилование это было совсем не похоже.

А до меня окончательно дошло, что происходит что-то не то.

Все вели себя не так, как обычно. Не так, как должны.

Я пришёл сюда не насиловать женщин с лисьим хвостом в жопе. Я вообще никогда не планировал и не собирался никого брать насильно. Ну, фантазии, конечно, имелись, а у кого их нет? В любом случае, грань между фантазией и реальностью я всегда проводил очень чётко.

Топка и Элион словно с цепи сорвались. Бегают и хихикают, словно под ударной дозой наркотиков. И крушат всё. Зачем? Зачем они разрушают вещи и дом?

И почему обратно в задницу переместился хвост?

Потянувшись к Железному Феликсу, я попытался призвать его, но не смог. Попытался сложить ладонь в нужный жест и у меня ничего не вышло!

Не получается призвать моё оружие! Мой верный револьвер! Мой партнёр по духовной связи!

Холодок пробежал по спине. Я свыкся с тем ощущением силы и безопасности, которую даровала мне способность в любой момент призвать оружие. А теперь мою абилку заблокировали.

Я потянулся к оружию Удачи и почувствовал недовольные эмоции Феликса. Он тоже недоумевал, он рвался в битву, он требовал врагов.

Вот только где он, враг?

Между тем, я всё ещё совершал фрикционные движения, натягивая на себя жену писателя. Что за ерунда? Я попытался оттолкнуть её, но руки меня не послушались, ещё крепче удерживая женщину за таз.

Моё тело попало под чей-то контроль? Нет, я же ничего не ощущаю!

Я переместил руки с таза на талию. Конечности слушались. Тогда я потянул женщину на себя и помял аппетитные сиськи. Всё было в порядке.

Тогда я предпринял новую попытку оттолкнуться от жены писателя, и снова тело меня не послушалось. Револьвер тоже не призывался.

Всё это наводило на один простой вывод – я нахожусь под вражеской способностью, абсолютно беззащитный. Но это не контроль в полном смысле. Моим действиям задали рамки, и я могу только продолжать насиловать жену писателя.

Словно живая марионетка на ниточках, я должен отыгрывать свою роль.

И не только тело попало под ограниченный контроль. Ко мне пришло понимание, что неизвестная способность каким-то образом влезла в мой разум, внушила посторонние, не свойственные мне желания.

Я оглянулся на бегающих то тут, то там, девчонок. Не одному мне поместили в мозг странные порывы, которые я первоначально принял за тайные веления души. Буквально за десять минут и принцесса, и фея превратились в вандалов, крушащих всё на своём пути и явно испытывающих от этого кайф.

Просто в моём случае ловушкой стал секс, а в случае девчонок – страсть к разрушению. Понятно почему – Элион малолетка, она о плотских утехах наверное и не думает ещё. А Топка… что-то с ней случилось после превращения в фею. Я ни разу не видел, чтоб Мужик с топором даже на девушек засматривалась. Иногда во мне зарождалось подозрение, что превращение в маленькую фею не было ошибкой, а изначально планировалось им.

Свободу действий и независимость мысли у нас отбирали незаметно и постепенно, шаг за шагом. Я точно уверен, что ещё полчаса назад полностью отдавал себе отчёт в своих желаниях и помыслах, а тело моё подчинялось любым командам.

Хитрая, тонкая, но очень могущественная способность затаившегося игрока.

И что делать? Действовать в рамках, раз другого пути нет. И отчаянно извиваться, словно угорь в руках поймавшего его рыбака.

– Эй, Воронин! – окликнул я писателя. – Посмотри, что я с твоей женой сделаю! Если не посмотришь, я отстрелю тебе и твоей супруге безымянные пальцы! Будете вместо колец носить пустоту!

Ну давай, цепляйся за неприглядную реальность, не уходи. Мужик, ты нужен мне, как зритель – чтобы действовать в рамках заданных нам с тобой правил. Ты наблюдаешь и страдаешь, а я наслаждаюсь. Такие роли отведены нам с тобой в этой постановке.

И писатель медленно повернул голову в мою сторону. В покрытых пеленой кататонического равнодушия глазах мелькнуло осмысленное выражение, на лице отразился сложный спектр эмоций. Но главное сделано – Воронин возвращался в наш мир.