После этого Арантеаль заговорил с «избранным лицом», сказав, чтобы оно, когда отдохнуло, присоединилось к ним. После этого все разошлись, кто куда. Арантеаль сцепился языком с Натарой в каком-то жарком споре. Я поднялся со стуле и пошёл прочь из этого места, но увидел уходящую фигуру девушку и нагнал её.

- Лишари! – останавливаю её криком у выхода и когда она обернулась ко мне, я увидел перед собой крайне расстроенную и озлобленную девушку. – Я… я сожалею о твоей утрате. Константин…

- Понимаю. Спасибо, что заступился, - скорбно твердит дама. – Я не знаю, что там случилось в хаме, не знаю, что тебя выкинуло оттуда. Но его поразили Высшие, что ты мог сделать против этого? Я не держу зла на тебя. Если ты говоришь правду, то тебе повезло, что ты вообще стоишь здесь. Почему ты сразу не пришёл?

Эти слова могучей рукой смахнули с меня чугунную плиту вины, гора с плеч рухнула, и я снова мог вздохнуть полной грудью.

- Прости меня, - я повинно опустил голову. – Мне было не по себе. Я решил набраться сил, чтобы сказать… и набрался.

- Что за мир говёный – ты пьёшь, мою работу тем временем матерят.

- Я считаю, что твоя работа — это важно, - решил поддержать я её, смотря на печаль, которая пленила девушку. – И чтобы не говорила Тручесса.

- Спасибо… как же меня достала эта дрянь, - вспылила Лишари и тут же пришла в покой, когда увидела «пророческое лицо»; мягким прикосновением она взяла меня за плечо, оттягивая. – Прости Фриджидиэн, у меня важное дело и тут мне нужна помощь нашего нового друга. Потом поговорим, - устало улыбнувшись. – И… тебе стоит помыться.

Странное чувство обиды… мне так хочется пальнуть в сторону «прорицателя», но это только мысль.

«А что если она с этим уникумом в отношениях» - родилась у меня в сознании проклятая и навязчивая мысль, которая одновременно вызывала озлобление, печаль и сжатие в области груди. Почему меня почертило столь… неприятное чувство?

Остановившись, замедлил шаг, когда она разговаривала с «Пророком». Я услышал что-то о расследовании, о наёмниках из Дотульгарда и о том, что среди них завёлся предатель. Впрочем, увидев, что двое на меня оглянулся я пошёл дальше. Лишари – свободная девушка, она может делать, что хочет, но только одна мысль о том, что у неё может быть кто-то вводит меня в уныние и обречённость. Я только успел выхватить из её фразы «Танцующий кочевник», название таверны в квартале чужеземцев, куда она и пошла, судя по всему.

Мимо меня бредёт наймит, которого я окликаю:

- Джеспар, я рад, что вы выбрались оттуда. Честно. Нам не хватает хороших людей.

- Ох, ты расщедрился на слова, что я хороший, - устало выдавил усмешку наёмник, став демонстративно махать рукой перед носом. – Тебе что-то нужно?

- Да. Ты не знаешь, у Лишари есть кто-то?

- Оу, да вроде нет. Если честно не могу я этого знать. А что ты захотел? Положил глаз на неримку?

- М-м-м, - затянул, не желая отвечать на этот вопрос и положив руку на плечо Джеспару, тихо говорю. – Я рад, что вы вернулись. Честно. Может быть когда-нибудь мы с тобой пропустим по кружке другой.

- Несомненно, - холодно ответил на мои предположения наёмник, который продолжил путь.

Я быстрым шагом направился в таверну, скинув щит где-то в Обители. Пусть там пока остаётся, потом его заберу. Для себя решил, что только подслушаю их разговор с «удивительным лицом» и всё. Только подтвержу для себя свои мысли… или к своей радости их опровергну.

«Чем же важна для меня Лишари?», - спросил себя, пока мои ноги лихорадочно перебирают ступени Храма и несутся в таверну. Я вспоминаю, как она зачаровала мне меч, помню её подарок в виде осколка и как она всё же перестала в нашу сторону пускать язвительные фразы. Мне просто рядом с ней приятно и хорошо, весело и светло. Я вспоминаю, что забыл даже про Велисария и его идеи, забыл даже про родину и то, что она в опасности.

Быстро пробежав по кварталам города, быстро очутился у таверны. Оказавшись внутри сильным движением отпихнул пьяницу, который решил ко мне пристать и прильнул к барной стойке.

- К вам заходила девушка в зелёной обтягивающей одежде? – спросил я у мужчины, который стоит вместо держателя таверны.

- Да, ступайте дальше на второй этаж, - ответил мне мужик в фартуке. – Эх, шастают тут всякие.

- Ещё кто-то был?

- Да, туда недавно и подозрительный люд ходил. Токмо на так же на второй этаж попёрлись.

Я побежал туда и заметил, как у двери мелькнул ещё кто-то, какая-то тёмная фигура, а за ней раздавались всхлипы и странный шум. Меня это насторожило, сердце ёкнуло в груди, в воздухе завитали нотки железа. Что-то тут нечисто и взяв кружку с ближайшего стола, я швырнул в стену у комнаты, чтобы вызвать хоть кукую-то реакцию. Это глупо, но если там творятся тёмные дела, то чёрных дельцов это должно хотя бы напугать. В ушах зазвенел высокий перезвон и раздался странный шум.

- Какого! – крикнул я на лестнице, даже не успев что-либо ещё взять в руки, и дверь моментально распахнулась. На меня вылетело два человека, мелькнувшие словно тени, что чуть не снесли с лестницы, благо отпрыгнул к её подножью.

Переведя взгляд на распахнутые двери, мне приходится оставить выбежавших, буквально взлетая по ступеням. Я прорвался в комнату и пред взглядом очей моих предстала ужасная картина, от которой дыхание перехватило, словно на грудь стиснул камень. Предо мной на кровати, устланной шкурами, лежит полуобнажённая Лишари, захлёбывающаяся кровью. Тёмные фигуры, что прокрались в таверну, уже выбежали отсюда из узкой двери – след их простыл и меня объял гнев от того, что я не могу придушить их собственными руками, но сейчас не это важно.

Из живота торчит длинный пирийский меч, её руки судорожно тянутся к месту ранения, откуда бежит кровь, которая стекает потоком по темноватой коже и марает пол с кроватью. Во рту так же на зубах «играет» блеск бордовой жидкости. Все пальцы замараны кровью, а ладони конвульсивно пытаются дотянуться до оружия.

- Стражу! Что б, вас зовите стражу! – заорал я во всё горло вниз таверны, а сам приблизился: её кожа побледнела, рана сильно оттеняет синим – неужто её отравили?

Что ж, останется только один вариант действий. Я судорожно хватаюсь за рукоять меча и тяну его со всей силы и как только железка вышла из плоти, кровь хлынула вдвойне. Призвав всё могущество, что есть во мне, взмолившись к Господу о помощи поднимаю свои ладони, которые пропали в потоки лучезарного тёплого солнечного света. Вобрав всю магическую силу, направляю поток чар на Лишари в место ранения без остатка её выпуская, истрачивая все силы. Нас учили исцелять других, но это было так давно, что я уже не помню всего, что нужно искать в море энергий и вероятности, полностью отдаваясь интуиции.

Неожиданно мою левую руку свела судорога – неприятное ощущение скручивания и дрожи – мышцы запротестовали против такого количества энергии, которая через них проходит, но я не убрал конечность, неимоверным усилием воли держа. Магия, которая течёт из моей руки, изливаясь теплым потоком на Лишари и медленно заживляя рану, оказалась слишком обильной и пронизывая мышцы, заставила деградировать ткани, высасывая из них и жизнь… мою жизнь. Ощущение неприязненного огня пришло, когда судорога в моей руке отошла и уступила место адской боли, которая настолько сильно зажала мою плоть, что аж выбило искры из глаз. Но даже в этот раз я не отнимаю рук, магия продолжает проистекать живительным потоком в её тело, пока наконец-то она не иссякла во мне и ладони сами не потухли.

Свет… приятное свечение ниспало, и увидел, что мне удалось затянуть ранение на животе, но она всё ещё не приходит в себя, её очи закрыты, а кожа приобрела оттенок бледности.

«Неужто я не смог?» - рождается убийственная мысль в голове, от которой в глазах потемнело ещё сильнее.

Я же поднимаю руки и вижу, что мои ладони – они стали мраморно-белыми, вены на них вздулись синюшными лентами, пальцы сводит в судорогах и треморе, лихорадкой дёргающей конечности. С одним поворотом назад до меня дошло понимание – ноги стали ватными, пытаюсь сделать шаг, но не могу. Колени подломились и падаю на крепкие руки какому-то завсегдатаю таверну.