В целом рейганомика, или «экономика стимулирования предложения» «была мошенничеством, направленным против американской экономики. Пакет мер по снижению налогов был разработан для упрощения не капиталовложений в ключевые виды промышленности, а «постиндустриальных» налоговых списаний и потоков в спекулятивные сферы»[495].

«Президентская программа в том виде, в каком она была исходно определена, по существу передала контроль над чрезвычайно важной сферой денежно-кредитной политики совету директоров Федерального резерва и его выбранному Картером председателю Полу А. Волкеру. Принципиально важно, что программе Рейгана не удалось продвинуть реформу мировой денежно-кредитной системы, которая позволила бы правительству США регулировать контролируемые Лондоном частные и оффшорные рынки. Также ей не удалось заполучить контроль над процессом кредитования страны, предоставив совету директоров Федерального резерва полную свободу действий»[496].

В конце 1970-х годов в рамках «Проекта для 1980-х» Совет по международным отношениям опубликовал многотомную серию, возвещавшую о начале политики «контролируемого распада» американской и мировой экономики. В условиях этой политики, которую с 1979 года на практике реализовывал Волкер, «общественная вера в государственное поощрение неограниченного роста и прогресса должны были считаться главным врагом — в прямом противоречии с позицией Рейгана. Контролируемый экономический распад и разрушение передовых научно-промышленных комплексов мира — важнейшие темы данного доклада»[497]. Совет по международным отношениям, один из центральных институтов олигархии в Соединённых Штатах, назвал этот проект «крупнейшим начинанием в истории страны[498][499].

33-томный доклад Совета по международным отношениям представлял собой проекты и разработки, для внедрения которых во второй половине 1970-х — 1980-е годы олигархия использовала своё влияние. Она навязала один их самых глубоких по меркам ХХ века сдвигов в экономической и государственной культурно-политической политике — сдвиг парадигмы в сторону постиндустриальной экономики[500].

Что такое «контролируемый распад»? Мировую экономику ввергают в коллапс — но не хаотичным или стихийным образом. В условиях, когда процесс распада контролируется олигархией, для воплощения задуманного требуется вызвать экономические потрясения: резкие скачки цен на нефть, прекращение кредитования, нестабильные процентные ставки, сведение мировой экономики к нулевым, а в конце концов — к отрицательным темпам роста.

Одновременно был создан спотовый рынок нефти, рынок долговых обязательств в евро, рынок деривативов, произошло расширение оффшорного банковского аппарата, а также началось отмывание больших объёмов наркоденег крупнейшими банками мира.

Начиная с недели 6-12 октября 1979 г. Волкер начал повышать процентные ставки, повышая процентную ставку по федеральным фондам и некоторые категории резервных требований к коммерческим банкам. Он продолжил повышать ставки вплоть до декабря 1980 г., пока базовая кредитная ставка коммерческих банков США не достигла 21,5 %. «Результаты такой политики не замедлили сказаться, и они были сокрушительными, особенно по той причине, что глубинное государство в течение 1970-х годов дважды использовало нефтяной обман, чтобы цены на нефть взлетели до потолка. В Соединённых Штатах на порядки рухнуло промышленное и сельскохозяйственное производство. Между 1979 и 1982 годами производство в следующих критически важных для США видах промышленности в расчёте на душу населения упало следующим образом: производство металлорежущих станков — на 45,5 %; бульдозеров — на 53,2 %; автомобилей — на 44,3 % и стали — на 49,4 %»[501].

Кроме того, начиная с 1981 года экономика США росла на фоне роста государственного долга, буквально кусающего ей пятки. Без увеличения долга не было никакого роста вовсе. Поскольку печатание долларов и их легализация проводилась финансовым институтом, доля финансового сектора, отвечающего за перераспределение доходов в США, росла так: с 5 % в 1939 году до 10 % в 1947 году — всего через три года после проведения Бреттон-Вудской конференции, и до 20 % к началу кризиса в 1970-х годов. В 2008 году, накануне финансового кризиса, это уже было 70 %. Как я уже объяснял ранее на страницах этой книги, гораздо важнее следующее: начиная с 1981 года рост глобальной экономики тем или иным образом по существу обеспечивался перераспределением долларов США, напечатанных Федеральным резервом и проходящих через Федеральную резервную систему, — этот процесс контролируется МВФ, ВТО и другими глобальными бреттон-вудскими институтами.

Перефразируя великолепного российского экономиста Михаила Хазина[502], мировая система социализма — та, что некогда контролировала порядка 1/3 мировой экономики, и западная система, которая держала под своим контролем примерно её половину, были основаны на разных финансовых моделях. Основные валюты были разными (рубли против долларов), различались и модели ценообразования, а также кредитные и инвестиционные механизмы. Начиная с 15 августа 1971 года цена доллара больше не была привязана к золоту, тогда как советский рубль оставался накрепко связанным с золотом ещё два десятилетия. Довольно сложно делать выводы о том, какая система была «лучше», поскольку критерии оценки не установлены чётко. Советская система была более продвинутой в плане сокращения разрыва между богатыми и бедными, а значит, гораздо лучше обеспечивала социальную справедливость, в то время как западная система опережала советскую в стимулировании активных членов общества к тому, чтобы больше работать. Тем не менее, сегодня мы видим, что в условиях кризиса обе системы не справились с обеспечением социальной справедливости.

Правдоподобная гипотеза состоит с том, что в середине 1970-х годов именно СССР и его союзники приблизились к победе в идеологической и социальной войне над своими западными соперниками, однако те, кто стояли во главе советского Политбюро, сплоховали и не смогли закрепить за страной это преимущество и лидерство. Десять лет спустя, когда Советский Союз перестал существовать, Соединённые Штаты ошибок не допустили. Как бы то ни было, Америка в начале 1990-х годов с распадом Советского Союза столкнулась со своей собственной и весьма непростой проблемой. В бывших советских республиках и странах-сателлитах проживали сотни миллионов людей с разными нелиберальными взглядами, и США пришлось иметь с ними дело — принимая во внимание и то обстоятельство, что эти граждане, по крайне мере в бывшей советской России, жили в стране с мощным ядерным арсеналом массового уничтожения.

Различия в образе мышления оказались весьма значительными: достаточно взглянуть на расположение мечетей на территории нынешней Германии, поскольку даже сегодня на территории бывшей Германской Демократической Республике их значительно меньше, чем в ФРГ. И это Германия, где альтернативные взгляды подавляются больше всего — увольняют каждого профессора, воспитателя детского сада и вообще почти кого угодно, кто может представить молодёжи картину мира, хоть как-то отличающуюся от официальной либеральной. Однако самая большая проблема касалась экономики и финансов.

Финансовая модель западного мира, объясняет Хазин, была создана Бреттон-Вудской конференцией 1944 года, и эта модель должна была прийти на смену советской системе. Доллар составлял ядро Бреттон-Вудской системы, и он должен был стать основой для новой, охватывающей весь мир системы, включая и Россию. Именно долларовые инвестиции и займы в долларах должны были в какой-то момент в будущем стать инструментами управления экономически оккупированными территориями.

Таким образом, Вашингтонский консенсус — не более чем набор правил для тех, кто строил новую экономическую модель в России и других странах побеждённого социалистического блока. Идея была в том, чтобы обеспечить полный и безусловный переход этих стран к западной финансовой и экономической системе, которая к тому времени завоевала господствующее положение в мире. Следовательно, действовало несколько базовых обязательных принципов, и никакое альтернативное мнение вообще не допускалось.