В течение многих лет мы получали обратную связь от Давоса и других групп, работающих над достижением стратегического консенсуса по поводу того, чем элиты обеспокоены больше всего — влиянием автоматизации на занятость, неравенство и бедность. Обзор различных исследований показывает, что автоматизация значительно увеличит безработицу. Новые рабочие места, которые будет созданы, потребуют усовершенствованных или иных навыков. Это одна из тем, которые, по всей видимости, вызывают страхи у мировых лидеров. Они не уверены в том, что им следует делать.

Отсюда возникает очень важный вопрос. Почему мы пытаемся перевести сельское хозяйство на промышленные рельсы, если у нас нет рабочих мест для людей, которые утратят свой самодостаточный образ жизни, работая на земле? Как сказал сэр Джеймс Голдсмит: «Если мы загоним 2,1 млрд. человек в городские трущобы, мы создадим массовую миграцию невиданного масштаба… Мы создадим 2 млрд. беженцев. Мы создадим массовые волны миграции, которые никто из нас не сможет контролировать. Центральные банки и правительства использовали и используют огромную долю своих возможностей для вмешательств и субсидирований. Пенсионные фонды, финансовые институты и компании заняты уничтожением обязательств в процессе, как я это называю, «контролируемых разрушений». Правительства проводят реструктуризацию своих бюджетов, политических курсов и деятельности в целом. Множества людей во всём мире изменения во многих сферах коснутся всех и сразу. Отчасти это объясняет «войну с наличными» Большой семёрки. Мировые лидеры хотят контролировать большие объёмы денежных потоков и связанные с ними данные с тем, чтобы направлять эти потоки в налоговые поступления, крупные финансовые институты и разведслужбы»[404].

«Брекзит, Трамп, Национальный фронт и многое другое демонстрируют, что элиты ошиблись в своих оценках глубины недовольства и гнева по отношению к глобальным силам со стороны масс и вытекающего отсюда запроса на того, кто как-то сможет восстановить предыдущий порядок. Может показаться странным, что реакция наступила сегодня, а не сразу после экономического кризиса 2008 г., но некоторое ослабление кризиса привёл к новому ощущению стагнации. На фоне перспективы нулевого роста в Европе и минимального темпа роста в Соединённых Штатах избиратели бунтуют против маячащей перед ними малопривлекательной долгосрочной перспективы. И глобализация включает не только экономику, но и культуру: пожилые люди, привычный мир которых исчезает под всё более слышную иностранную речь и прославление мультикультурализма, грозят кулаком космополитичным элитам.

В Польше к власти пришла праворадикальная партия, которая взывает к национализму[405] и традиции, несмотря на годы бесспорного процветания при центристском режиме. Её сторонники повторяют те же слова снова и снова, объясняя свой выбор: «ценности и традиции». Они голосовали за польское начало против современной Западной Европы.

Возможно, политика перегруппируется вокруг оси цивилизации так, что те, кто потрясает кулаками, окажутся по одну сторону, а прагматики — по другую. Националисты могли бы заручиться поддержкой рабочего класса и белых[406] среднего класса, которые воспринимают себя как защитников суверенитета. В реформированный центр войдут бенефициары глобализации, а также бедные и небелые маргинальные граждане, которые понимают, что акцент на национальную идентичность по сути исключает их из социальной игры.

Естественно, крупнейшие партии как правого, так и левого толка пытаются достучаться до разгневанных националистов. Иногда это принимает форму вульгарной угодливости и попрошайничества, как в случае с Николя Саркози, который, стремясь к переизбранию президентом Франции, был до глубины потрясён итогами выборов и, осудив[407] «тиранию меньшинств», обратился к «вечной Франции» полностью белого прошлого. На левом фланге Хиллари Клинтон отбросила своё фритредерское прошлое[408] и обратилась к членам профсоюзов и всем, кто выступал за защиту национальных границ от глобальных рынков. Однако разногласия левых и правых относительно того, как лучше смягчить последствия глобализации[409] и как справиться с огромным потоком беженцев и мигрантов, настолько глубоки, что даже угроза экстремизма может оказаться недостаточной, чтобы заставить их объединиться и действовать сообща»[410].

Не вызывает сомнений, что Трамп, если его не убьют, как убили Джона Кеннеди, изменит нынешнее лицо Америки, да и не только Америки. Выводы делать слишком рано, но, если мы выяснили и поняли актуальные планы глобальной элиты, то можно также понять и то, как будут разворачиваться процессы в ближайшем будущем.

Сегодня мир вступает в эпоху больших пространств цивилизации и её сложностей и задач, в эпоху великих геополитических переломов, когда религия и религиозная мораль выходят на лидирующие позиции. Приход Трампа к власти — это тоже часть плана. Для чего была создана концепция столкновения цивилизаций? Ответ прост. Мир, с точки зрения глубинного государства, был беременным социальным дарвинизмом, поскольку управляется борьбой за выживание. Мир в своём развитии можно продвигать как позитивный — посредством искусства, науки, этики и эстетики, а также как негативный — как борьбу народов за своё существование, борьбу человеческих рас. Цивилизация — это великие культурные пространства.

Следовательно, столкновения цивилизаций необходимы для конфликта России с Западом. Разделяй и властвуй. Когда люди разделены, ими легко управлять. Кроме того, наднациональной элите нужно растворить европейскую идентичность посредством создания нового европейского плавильного котла. Этого можно добиться при помощи исламской цивилизации. Элиты решили столкнуть ислам с европейским христианским миром. Столкнуть лицом к лицу и привести в движение большие массы людей. Как это делается? Через слом исламского мира изнутри. Первый шаг — стереть с лица земли цивилизованные социалистические режимы и заменить их радикальными и фундаменталистскими режимами.

К примеру, в Египте этого стремились добиться при помощи «Братьев-мусульман», чей наиболее весомый вклад в дело Британской империи состоял в распространении мракобесного, анти-интеллектуалистского экстремизма, ксенофобии и контркультурного движения среди египетских и арабских масс, прежде всего студентов. На фоне подъёма сионизма ««Братья-мусульмане» стали главным инструментом агрессивного, подстрекающего к беспорядкам антисемитизма и фальшивого исламского национализма, из-за которого британцы и британская армия постоянно были заняты посредничеством между воюющими арабскими и еврейскими группировками»[411]. Под инфернальные распевы и завывания приверженцев этого сумасшествия разрушаются бесценные творческие умственные способности целого поколения.

Естественно, это именно то, что и задумали британцы. Изъятие любых проявлений «западного влияния» из ислама, а именно промышленных технологий и развития, полностью соответствует британской манере колониального правления, которая силой навязывает или консервирует отсталость.

Задолго до британцев на Ближнем Востоке уже имел место случай навязывания контркультуры развитой цивилизации — распространение восточных культов и оккультных верований в приходящей в упадок Римской империй. В этом плане важное значение имеет преемственность культа Аполлона. Есть римские семьи «чёрной аристократии», чьи корни и политические традиции восходят ко временам римской республики. «Республика и империя, при которой жили их предки, в свою очередь, контролировалась римской ветвью культа Аполлона. В те времена этот культ, продолжая быть культом, причём таким, который порождал новые культы, в своих различных проявлениях был главным ростовщическим институтом зависимого от ростовщиков земледелия и животноводства средиземноморского региона»[412] и одновременно политической разведслужбой.