MSCI — весьма крупный игрок, это та самая компания, которую сам Федрезерв использует для проверки на стрессоустойчивость 19 крупнейших американских банков. В нынешнем исследовании по заказу Bloomberg News для анализа платёжеспособности Федрезерва были использованы те же критерии, которые применяются компанией в отношении банков. «Потенциальные убытки беспрецедентны за всю столетнюю историю Федрезерва»[433], прокомментировало агентство Bloomberg.

Публикация исследования компании MSCI практически точно совпала с ежегодным выступлением председателя Федрезерва Бена Бернанке перед Комитетом Сената по банковским делам и Комитетом Палаты представителей по финансовым услугам 26 и 27 февраля 2013 года соответственно. Ни один из конгрессменов или сенаторов из названных комитетов не проявил достаточной смелости, чтобы поднять вопрос о возращении к Закону Гласса-Стиголла, подписанному Франклином Рузвельтом в 1933 году, в качестве очевидного средства избежать грядущую катастрофу.

Однако некоторые из них всё же не оставили без внимания те гигантские убытки, которые придётся понести, когда Федрезерв начнёт распродавать активы, приобретённые в процессе количественного смягчения. Сенатор-республиканец от штата Теннесси Боб Коркер даже осмелился направить открытое письмо Бернанке в тот же день, когда тот выступал перед Сенатом. Сенатор потребовал ответа на следующие вопросы: «Если процентные ставки будут расти, а Ваш портфель ценных бумаг ежедневно переоценивался бы по текущей рыночной стоимости, есть ли вероятность того, что Вы превратились бы в банкрота, по крайней мере на уровне балансовой ведомости? Если да, то какие это несёт в себе риски?»[434].

Когда известный сенатор Соединённых Штатов публично спрашивает председатели Федрезерва, платёжеспособен ли Федеральный резервный банк, становится ясно, что всё зашло слишком далеко. Доклад о банкротстве Федрезерва явился большой неожиданностью, но, наконец, до очень большого числа крупных игроков трансатлантического финансового сообщества — включая и сам Федрезерв, толпы банкиров с Уолл-стрит и их старших британских партнёров, — по всей видимости, дошла вся серьёзность происходящего — а конкретнее, что сам Федрезерв — абсолютный банкрот»[435].

Федрезерв сегодня пожинает плоды своего труда — политики гиперинфляционных количественных смягчений в ответ на лопнувший в 2008 году мировой финансовый пузырь. С 2008 года и до конца 2012 года Федрезерв выпустил новых денежных средств на сумму более 2,5 трлн. долл., которые были закачены в финансовую систему. В 2013 году посредством количественных смягчений Федрезерв закачал дополнительный триллион долл. (в совокупности все антикризисные меры по спасению банков исчисляются цифрами на порядок больше; количественные смягчения — это просто наличность, которую Федрезерв закачивает в систему напрямую).

«На тот момент довод, скармливаемый Администрацией Обамы широкой общественности, чтобы оправдать эти антикризисные меры, сводился к следующему: «Послушайте, мы должны помочь банкам, чтобы они могли, в свою очередь, восстановить выдачу кредитов компаниям и потребителям». На самом деле и результат, и истинные намерения были совсем иными. На протяжении того же самого периода, когда количественные смягчения в США превысили 2,5 трлн. долл., «размещённые в банках средства действительно выросли до 1,7 трлн. долл. Но были ли эти средства затем выданы банками в виде кредитов? Конечно, нет — они были направлены на подпитку спекулятивной раковой опухоли. В результате, общие объёмы выданных банками денежных средств, сократились до порядка 1 трлн. долл. в период между 2008 и 2012 годами, когда за тот же период количественные смягчения возросли на 2,5 трлн. долл.

Настоящая проблема, однако, ещё острее, потому что простое, проверенное временем правило состоит в том, что, вероятно, только половина (и это в лучшем случае) выданных банками займов в любой отдельно взятый год носит на самом деле продуктивный характер. Другая половина — спекулятивна по своей сути и состоит из межбанковских кредитований, играх на ипотеке и проч. И эта политика не ограничивается лишь Соединёнными Штатами.

Вся трансатлантическая финансовая система пронизана одним и тем же спекулятивным сумасшествием. В Великобритании на протяжении того же периода Банк Англии тоже выпустил порядка 590 млрд. долл. в виде количественных смягчений, и объём находящихся на банковских счетах средств также вырос — на невероятные 1,1 трлн. долл., т. е. на 42 %. «Весьма предсказуемо, что в этот период в Великобритании выдаваемые банками займы упали, как это произошло и в США, в данном случае примерно на 80 млрд. фунтов[436] (или 125 млрд. долл. по текущему обменному курсу), что означает падение на 5 %. То же верно и в отношении политики Европейского центрального банка (ЕЦБ) для континентальной Европы. На протяжении того же периода в результате применения европейского аналога количественных смягчений, известные, весьма забавно, как ЛТРО (LTRO — Long-term refinancing operations), или операции долгосрочного рефинансирования, привели к появлению новых странных 1,3 трлн. долл.[437] То была попытка спасти обанкротившихся европейских банковских гигантов. Однако в то же время объёмы банковского кредитования по всей Европы остаются на прежнем, стагнирующем, уровне.

Общая для всей трансатлантической финансовой системы картина такова: кумулятивный объём количественных смягчений привёл к гиперинфляции финансовой системы в размере порядка 4,4 трлн. долл. к концу 2012 г.[438], а в 2013 году подскочил до 5,5–6 трлн. долл. В то же время банковское кредитование сократилось примерно на 1 трлн. долл. Вся мировая система переживает кризис. Это общий кризис-крах, корни которого — в трансатлантическом сообществе»[439].

Как бы то ни было, пропагандисты англо-венецианской империи немало потрудились, чтобы убедить мир: будущее зависит от выздоровления их хищнической финансовой системы. «Нас побуждают сосредоточиться на таких относительно неважных вопросах, как банковские премии и бухгалтерские проволочки, а тем временем финансовые хищники продолжают обдирать нас как липку. Они заставляют нас думать, что они нам нужны, даже когда они ведут к кошмару жёсткой экономии фашистского типа, глобальному правительству и геноциду.

Настоящие реформы означают слом имперской валютно-финансовой системы с характерным для неё контролем над эмиссией и ссудным процентом и замену её суверенными кредитными системами. Это означает конец власти частных центральных банков, начиная с Федерального резерва, и возврат к принципам, заложенным в Декларации независимости и Конституции США.

«Трамп должен уничтожить всё, что дурно пахнет глобализацией — начиная с идеи глобального налога на финансовые транзакции, который в реальности, как предполагается, будет первым налогом глобальной финансовой диктатуры. То же верно и в отношении системы квот и торговли квотами на выбросы в атмосферу и других подобных «зелёных налогов». Никакого финансирования имперских схем — и точка. Так же и с регуляцией производных финансовых инструментов»[440]. Трамп должен сделать деривативы незаконными. Все контракты с производными финансовыми инструментами, действующие на сегодняшний день, должны быть объявлены недействительными, а заключение любых новых контрактов запрещено. И проблема будет решена.

«Нагромождение спекулятивной задолженности списывается в результате реорганизации по банкротству, а банковская система, которая порождена этим процессом, будет функционировать по принципам Закона Гласса-Стиголла»[441]. Как правильно заявляет экономист Джон Хофли, «Трамп должен принудить банковский сектор служить интересам экономики, а не наоборот. Он должен учредить Банк Соединённых Штатов, чтобы тот выступал посредником между правительством и частной банковской системой, и должен провести аудит Федрезерва после того, как он прекратит работу»[442].