И сейчас томатная паста хранилась в погребе, а немного ниже стояла бочка с солёными помидорчиками.

— Надо сказать Ивану, чтобы ещё нарезал прутьев для кролей, — высказала мысль, которая вертелась в голове.

Оливия просто боялась, что не хватит чего—то для живности и придётся им бродить по лесу, утопая в глубоком снегу.

Всё-таки это её первая зима в этом мире, и она даже не знает, какие тут они бывают.

В своей деревне зимы были разные: то она выдавалась холодной и снежной, что все тропы были завалены снегом, то тёплые — почти бесснежные.

И снег в деревне чистила техника и разгребала основную дорогу, чтобы людям можно было спокойно добраться до любого пункта назначения.

Это в своём мире можно было сбегать и всё купить, что закончилось, а здесь завьюжит, занесёт, — и дороги не увидишь до города. Кто её будет чистить?

—Оливия, успокойся! Вы и так сена много заготовили, да и прутьев Иван наломал много. Досталось вам обоим за лето. Продыху не знали, — посочувствовала она, но не сказала, что был бы мужик в доме, было бы намного легче.

Не хотела бередить рану: она и так видела поселившуюся грусть в глазах Оливии. И серьёзней стала, будто на два года повзрослела.

«Отобрали счастье у неё, да и у него тоже. Жить с нелюбимой женой, которая обманом заманила, — тому тоже придётся нелегко. Только вопрос: смогут ли они выдержать тяжёлый груз?»

Взглянув в окно, Оливия с удовольствием наблюдала картину. На освобождённой земле от овощей уже стояли скирды сена, заготовленные на зиму для животных.

Сено они закатывали в рулон и приносили во двор, если приходилось нести сено издали. Обмотаешь её веревкой — на горб — и несёшь, сгибаясь под тяжестью.

Только Оливии надоело быть вьючным животным, и она попросила Архипа сделать деревянную тачку, на которой они и приноровились возить сено.

Оливия сильно не позволяла разрастаться стаду кроликов.

Оставляла одного самца и трёх самок. Поэтому они были всегда с мясом. С Натальей она иногда менялась тушками, и тогда в их рацион добавлялась курица, из которых она делала рулеты или варила домашнюю лапшу. Дети с удовольствием их уминали, а суп стал их любимым блюдом.

«Наверное, я перестраховщица. Много сена заготовили, да и веток Иван наломал целый воз. Права Малаша — хватит», — подумала она.

На следующий день Оливия выехала в полдень, чтобы к вечеру быть в городе, и можно было бы переночевать в таверне.

Утром пробегутся по базару и закупят всё необходимое, а после обеда обязательно им надо отправиться в обратный путь, чтобы добраться до своего дома дотемна.

Осень вступила в свои права, и день пошёл на убыль, давая возможность ночи преимущество.

Ночь и день! Они так круглый год соревнуются между собой, не замечая, что никто из них никогда не выиграет.

Укутавшись в плащ, Оливия расположилась на телеге рядом с Дарьей. Архип сверху накинул на них дерюжку для тепла.

—Пап, не замёрзнем, — засмеялась та.

С этой семьей у неё были самые тёплые отношения. Всегда придут на помощь, никогда не откажут.

—Архип, у кого подводу взял? – спросила его Оливия.

—У старосты, — услышала ответ.

—Сколько я должна?

—Нисколько. Он дал мне без оплаты, узнав, что ты едешь, — и он засмеялся.

—Видать, откупиться хочет.

—Чует, что деревня осуждает их за подлый поступок, — поддержала Дарья его.

—Что обсуждать?! Всякое в жизни бывает.

—Не всякое! Это же надо додуматься — травой опоить! И Фроська — дура, вот и пусть теперь расхлёбывает, что заварила, — с запальчивостью выговорилась Дарья.

—Ты, Дарья, чужие слухи не передавай. Сама толком не знаешь. Вот и молчи! — строго произнёс Архип, стараясь приструнить свою дочь.

—Не знаю. Сама слышала, как она скандалила в кузне с ним, что он дома не ночует.

—А он что?

—Что! Молчит и кувалдой машет. А потом как зыркнет на неё, что она вылетела оттуда, как пробка из бутылки. И говорят, что скандалы у них постоянно. Что с Фроськи возьмёшь? Она всегда была злыдней, — и замолчала, поняв, что, может, и не надо было затрагивать эту тему.

Оливия тяжело вздохнула и прикрыла глаза — вот это и заметила Дарья, остудив свой пыл.

Только она не знала, чем утешить подругу. И корила себя за свой болтливый язык.

Телега тихо катилась по дороге, издавая скрип. По сторонам стояли деревья, иногда отступали назад и открывали прогалины с полем, где трава уже теряла свой яркий вид.

Деревья, наоборот, принаряжались в красочные наряды. Только ели стояли такими же зелёными, зная, что скоро ветер сорвёт это убранство и бросит к их ногам, покрывая землю разноцветным ковром.

На небе уже бродили тяжелые тучи, которые могли в каждый миг обрушиться холодным дождем.

Птицы ещё переговаривались между собой, только их щебет был не таким весёлым. Они тоже чувствовали приближение холодов.

Под скрип колес Оливия и Дарья, прислонившись друг к другу, незаметно уснули.

—Просыпайтесь! Приехали! — раздался голос Архипа.

Сонно оглядываясь, они увидели, что уже подъехали к городу.

Потемневшее небо нависло тяжёлыми тучами, спрятав солнце в своих объятиях, не давая ни малейшей надежды на звёздное небо со своей спутницей луной.

Город располагался на невысоком пологом холме посреди огромной поляны.

Высокие серые каменные стены были словно полированные. Сквозь сумрак они выглядели внушительно и мощно.

Её заинтересовал вопрос: чем же они так отшлифованы до такой гладкости?

Неужели сама природа так постаралась?

Хотя сейчас и мирное время, но не зря он окружён такой оградой: видно, что в любой момент за его стенами можно спрятать жителей окрестных деревень.

Если они, конечно, смогут до него добраться.

И она подумала, что у этого города существует своя героическая история: война, осада, пылающие дома и храбрые воины, готовые умереть, но не сдаться.

Сам холм, на котором разместился город, со всех сторон был окружён густым лесом, а чистое пространство вокруг него уже создавалось руками его жителей.

Поля уже были убраны и вспаханы. Их готовили к зимнему отдыху.

—Поспали, девчата? Что ночью будете делать? – улыбался Архип, оглядывая их, ещё сонных и немного растрёпанных.

—Спать! — засмеялись они, отвечая разом.

Проехав ворота, они уже в темноте устраивались на постоялом дворе.

Пока Архип устраивал лошадь, Оливия с Дарьей заказали ужин.

В таверне было шумно, и громкие голоса раздавались со всех сторон и отнюдь не трезвые.

На них посматривали с любопытством, но увидев, как к ним подошёл Архип — потеряли интерес.

Никто не решился подкатить к двум прелестным девушкам, у которых в сопровождении был такой большой охранник.

Архип походил на медведя, даже в проём двери он входил боком.

С чёрной бородой и густыми бровями, из–под которых горели чёрные цыганские глаза, не давали ни малейшего желания встретиться с ним один на один.

Перекусив в зале, они поднялись на второй этаж, где заказали две комнаты.

В одной она с Дарьей, а в другой Архип. Они ещё долго тихо лежали на кровати, шепчась и пересказывая свои новости: в основном ими делилась Дарья. Но постепенно шёпот стих, и они уснули.

Оливия засыпала с мыслью, что у Тимофея не всё хорошо в семье. И он также несчастлив, как и она.

«Видно, судьба такая», – промелькнула мысль, и она уснула.

—Девчата, вставайте, опоздаем, — постучал Архип в дверь рано утром.

—Мы уже встали, — произнесла Дарья и открыла дверь.

—Я думал, что будить вас буду. А вы, как первые пташки, уже на ногах. Завтракать и на базар, — скомандовал он.

Быстро перекусив, они направились в сторону, откуда уже шёл нарастающий гул.

Городок Оркан оказался совсем небольшим. Базар начинался практически сразу за центральными воротами.

Для торговли отведена была большая площадь, и сегодня на ней было много торговцев.

Товар был выложен и на приехавших телегах, и на прилавках под навесами из грубого льна, и даже на сколоченных столах.