— Ну да, конечно, все скучают по ним. Я перестал выдавать их клиентам прачечной. Я решил, что здесь не должно быть ни одного леденца «Блоу Попс», раз ты перестала сюда ходить.

— Так ты угощал ими только ради меня? — улыбка заиграла у меня на лице.

— Ну, мне нужно было как-то удивить тебя, а мои дешевые леденцы тебя не очень впечатлили, поэтому, поразмыслив, я пришел к выводу, что не может быть ничего лучше, чем сладкая карамель на палочке, да еще и с жевательной резинкой внутри. Ради всего святого, подумал я, да под это описание идеально вписывается леденец «Блоу Поп», два продукта в одном! — рассказал он мне, а затем достал горстку четвертаков из кармана, опустил их в монетоприемник и запустил машину.

― Эй, я пока в состоянии сама заплатить за стирку белья.

— Я в курсе, и раз ты такая самостоятельная, можешь сама выбрать, какую температуру установить на машине, — подколол он меня, сделав знак, что вода уже начала наполнять барабан машины. Нажав пару кнопок, я установила режим «сверхделикатная стирка» и развернулась лицом к Шейну.

— Ну, раз я здесь, как насчет того, чтобы вернуть сюда леденцы «Блоу Попс»?

— Зависит ли твое решение ходить сюда и дальше от того, каким будет мой ответ?

— Определено зависит, — буркнула под нос я, заряжая следующую партию белья в стиральную машину.

— От чего же? — спросил он, открывая дверцу соседней машины.

— От запаха, — ответила я и загрузила белье в барабан машины.

— Запаха? — переспросил он, явно сбитый с толку, после чего закрыл дверцу стиральной машины.

― Запах сосательных леденцов! ЛЕДЕНЦОВ! Ну, знаешь ли, для человека, который мнит себя очень сообразительным… просто скажи, что у тебя припрятано несколько леденцов в нижнем ящике письменного стола.

— Конечно, у меня всегда припрятана парочка на крайний случай. Ты любишь вишневые, так ведь? — его глаза заблестели, вполне соответствуя той блестящей шутке, которую он мне тут выдал.

— Очень смешно, — поддела его я, прежде чем он резко развернулся на сто восемьдесят градусов. — Куда ты идешь?

— Ты пообещала, что проведешь со мной время, если я принесу тебе леденцов, СОСАТЕЛЬНЫХ ЛЕДЕНЦОВ, если быть точным. Поэтому я сейчас иду за ними.

Я торопливо улыбнулась ему, прежде чем повернуться к стиральной машине и вновь приступить к довольно однообразному занятию — мне нужно было закинуть стопку четвертаков в прорезь монетоприемника. После того, как обе стиральные машины загудели, мне нечем стало занять себя, и я решила сходить в уборную. После этого можно было бы удостовериться, не требуется ли Шейну помощь в поиске коробки с леденцами. Конечно, я могла бы обидеться на него за то, что он не звонил и не писал мне все это время. Но, положив руку на сердце, я должна была признать, что его присутствие в моей жизни делало ее более нормальной. Пусть даже это чувство нормальности было на все сто процентов ложным. Спокойствие возвращалось ко мне, когда он был рядом. Я забывала, что моя жизнь превратилась в хаотичную и запутанную мешанину из полнейших неудач, которые происходят неожиданно одна за другой. С ним я забывала, что мое сердце все покрыто шрамами.

Шейн определенно обладал природным талантом, потому что с ним я чувствовала себя простой нормальной девчонкой, и вся эта нормальность заставляла меня чувствовать себя особенной.

По дороге из уборной я решила забежать к Шейну и разузнать, почему он так задержался с поиском сосательных леденцов. Дверь его офиса была немного приоткрыта, и сквозь щель я увидела Шейна. Он сидел за письменным столом. Но занят он был не тем, что копался в ящиках стола. Вместо этого, он, глядя в противоположный конец комнаты, с кем-то разговаривал.

— Знаешь, как сложно было отыскать тебя? — Я услышала женский голос. Эти слова были произнесены с явным намерением подразнить его. Я замерла на полпути.

— Да ладно, я ни от кого не скрываюсь, — беспечно отозвался он в ответ на ее реплику.

— Может, и нет, но я просто подумала, что ты успел переосмыслить мое предложение хорошенько отплатить тебе за доброту, — продолжила она.

Сердце колотилось у меня в груди. Я приблизилась к кабинету, где работал Шейн, в попытке рассмотреть, с кем же, черт его бери, он разговаривает, и увидела девушку, одетую в длинный черный плащ. На ногах у нее были подходящие к плащу туфли на высоких шпильках, украшенные шипами. Я ощутила удар в область пониже живота, вызванный приступом ревности.

— Я очень ценю твое предложение, но… — голос Шейна отражался от стен.

— Хорошо, я просто хочу вернуть тебе должок, и что с того, что я хочу расплатиться с тобой необычным способом? Ты знаешь, мое предложение скоро потеряет свою силу. Ни одна девушка не станет долго терпеть отказ мужчины, она просто бросит предлагать.

Женщина крутанула его стул и поставила свою ножку, обутую в туфли на тонкой шпильке, на сиденье между его ног. Я вытянула шею в попытке рассмотреть, что же, черт ее дери, эта женщина собирается делать с моим мужчиной. Прежде чем ответить ей, Шейн издал нервный смешок.

— Что же, Кристал, ты красивая девушка, и, как я уже говорил раньше, если бы я хоть немного был заинтересован в получении такого рода услуг — ты определенно стала бы первой, кому я позвонил. Но сейчас у меня в этой сфере жизни все абсолютно налажено, и, честно говоря, я не думаю, что твое предложение моя девушка оценит по достоинству.

Шейн, разведя руки в стороны, хлопнул в ладоши.

— Но, эй, ты должна знать, ты для меня достаточно хороша. Я никогда не относился с предубеждением к таким, как ты.

Его руки соскользнули к тому месту, где лежала ее нога, после чего он мягко убрал ее.

Мое сердце, и без того бешено колотившееся в грудной клетке с неимоверной силой, врезалось в кости. В ушах зашумело. Это дерьмовое чувство неприкаянности, похороненное глубоко внутри меня, вновь забурлило и выступило на поверхность кожи. Я вспыхнула, скорчилась от боли из-за того, что Шейн считает меня кем-то большим, чем просто чертовой шлюхой. Но то, что он сказал Кристал, было вполне недвусмысленно. Я все слышала. Он никогда не будет с девушкой, продающей тело другому мужчине.

Голос в голове не преминул воспользоваться возможностью, чтобы переиначить его слова и вонзить их глубже в мое и так уже израненное сердце.

Ты никогда не станешь для него никем, кроме грязной потаскухи. Разворачивайся и уходи.

Плод с гнильцой.

Я отошла от стены, спеша вернуться назад к стиральной машине, чтобы вытащить из нее всю свою проклятую одежду. С Шейном все кончено. Я прислушалась к совету своего внутреннего голоса. Шейн отрекся от меня. Намеренно или нет, он совершенно ясно сказал мне, что мы не можем быть вместе. Пусть даже его слова и были обращены к Кристал. Мы обе были проститутками, шлюхами, женщинами, ложившимися в койку с мужчинами за деньги. Адреналин разгонял кровь в моих венах, подпитывая необходимость скорей уйти. Я задыхалась. Но прежде чем удрать оттуда, я затолкала белье в мешок для переноски и закинула его на плечо. Вопросы роились в голове и мой внутренний голос с удовольствием на них отвечал.

Что, черт возьми, Кристал здесь делала?

Ладно тебе, Ро, ты же сама шлюха, ты знаешь, зачем она пришла.

Я не видела, чтобы она входила в прачечную. Когда же она успела?

Она пришла, чтобы потрахаться с Шейном, а он послал ее, так же как он скоро пошлет и тебя. Говорят тебе, черт возьми, нужно отпустить его.

Спина ныла и болела, потому что мешок оказался таким тяжелым, словно в нем лежала не одежда, а чей-то труп. Я не останавливалась, пока не уткнулась в свой кусок дерьма — Крайслер «le baron» 92 года. Закинув мешок с бельем в тачку, я протиснулась в дверь и поехала домой. Разбитая от осознания того, что он никогда не сможет принять меня такой, какая я есть. Слова, которые он произнес, отпечатались в моей голове. Если мне будут интересны такого рода услуги… Я даже рада, что все так сложилось.

Я и не планировала подпускать его так близко. Я не должна была приходить, не должна была слышать его слова о том, что у него есть девушка. Откуда ни возьмись, в голове возникли слова и заполнили собой сознание. Тот же голос, который всегда пытался похоронить меня заживо в ночных кошмарах, теперь загонял мое сознание в темный чулан, в котором обычно пряталась наиболее ранимая часть моей души.