Он потащился за мной через первый лестничный пролет гаража. Я была так решительна, что не сбавляла темп шага, даже когда горели икры моих ног. Когда я дошла до машины, засунула ключ в замок багажника и открыла его.

— Спасибо, — рявкнула я, закинув одежду назад.

Шейн стоял и пялился на меня. Молчание штурмовало вокруг нас, мы не прерывали зрительный контакт. Я больше не могла стоять и ждать, что он что-то скажет. Я закрыла багажник, развернулась и пошла к водительскому сидению.

— Вот так, значит?

— Ага.

— Ты собираешься уехать, потому что я дразнил тебя? — огрызнулся Шейн, следуя за мной.

— Мне просто нужно идти, вот и все. Я напишу тебе по поводу завтра.

Я шла, не оборачиваясь, и когда начала садиться в машину, он положил свою огромную руку на край двери автомобиля, захлопнув ее перед моим носом. Схватив меня за руку, развернул, и толкнул к машине. Его глаза были наполнены болью, которую я причинила, и путаницей, которой я трахала ему мозг… это единственное, что я умела делать, когда изменяются ожидания. Пришло время покончить с этим.

— Я называю это дерьмом Роуз. Я думаю, что ты боишься меня. — Расстояние между нами уменьшалось, по мере его приближения ко мне.

— Боюсь? Боюсь чего, Шейн? Боюсь услышать о типах девушек, с которыми ты спал? О, прошу тебя, это последнее, что меня пугает. Мне надо идти, подготовиться к работе.

Он приблизился лицом к моему. Прижав меня к машине, он продолжил.

— Что тогда? Я хочу знать… что во мне пугает тебя? — спросил он, проводя ладонями по моим пылающим щекам. Его глаза излучали напряженность, тот же взгляд, который я видела, когда была с единственным дорогим мне человеком. Мой пульс на шее слился в один такт с его собственным.

— Это, — сказала я, кладя кулаки ему на грудь, пытаясь оттолкнуть. — Ожидания… твои ожидания… ты ожидаешь чего-то от меня… ты ждешь, что я стану той, кем не являюсь. Я не могу быть такой, какой ты хочешь видеть меня. Я не та девушка. И никогда не стану этой девушкой для тебя, Шейн. — Я отвернулась от него и стала искать дверную ручку. Он расположил руки по бокам от моих, его тело прижалось к моей спине, лицо прижалось к шее. Я почувствовала его дыхание на своих волосах, Шейн скользнул носом по моему затылку, и он прижался своим телом к моему.

— Тогда я не буду просить, чтобы ты была той девушкой. Я не буду требовать у тебя что-то такое, что ты не готова дать.

— Шейн! Ты разве не видишь, что я никогда не буду готова. Я не смогу дать тебе то, что ты хочешь.

— Роуз, а кто сказал, что мне нужно что-то большее, чем дружба?

— Я чувствую это. Знаю, тебе нужно больше, взять больше, просить больше… но я просто не могу дать больше.

— Роуз, все, чего я хочу, это провести с тобой время. Если это возможно только в качестве друзей, тогда, думаю, я справлюсь с этим. Но, боже, я просто хочу, чтобы ты доверяла мне. Впусти меня… лишь на мгновенье, дай знать, что чувствуешь. — Мое сердце трепетало от его слов. Все внутри начало скручиваться и рухнуло в яму, в которую превратился мой желудок. Шейн убрал мои руки от ручки двери, и они покорились его прикосновениям; он взял меня за ладони и положил их мне на живот. Его тело поглотило меня в объятия, оно было таким теплым, таким хорошим и правильным.

Я полностью облажалась. Маятник в моей голове качался с полной силой туда-сюда. Задевая каждую сторону моего долбаного мозга. С одной стороны, я хотела, чтобы он взял меня жестко и целовал так сильно, чтобы я забыла, кто такая. Я ждала, что он оттолкнет меня, борясь разрушить фасад, на который мне потребовались годы, чтобы построить, и все же, с другой стороны, я ненавидела чувство уязвимости рядом с ним. Все, что он сделал за то время, что мы были вместе, ― посылал искры, несущиеся через мое тело. Я не понимала, как он заставлял меня чувствовать это волнение снова, и подарил надежду. Я убедилась, что те ожидания, которых он жаждал, не принесут с собой ничего, кроме страданий.

Мои легкие обжигало, словно я вдыхала угарный газ. Дышать, чтобы умереть. Черт, я хотела стоять так вечно.

— Я не могу, Шейн… Я просто не могу, — прошептал я, пытаясь оттолкнуть его. Я открыла дверь своего автомобиля и села. Мне не стоит встречаться с ним завтра, я просто не могу. Завела мотор, пытаясь не смотреть на него. Я не хотела, чтобы он меня останавливал. Мне просто нужно было уехать. У меня хорошо получалось ограждаться от мира, пока я отдавалась какому-нибудь мерзкому ублюдку, которого не волновали мои чувства или моя влюбленность в Шейна.

Говоря на чистоту, Шейн хотел серьезных отношений. Я чувствовала это, и не стану отрицать, что он запал мне в душу… То, как прикасался ко мне, смотрел на меня или как вел себя. Это было не только в прачечной, а в любое другое время, например, когда мы разговаривали по телефону или встречались в ресторанах. Мне становилось с ним слишком комфортно. Он, как привычка, за которую я держалась. Я знала: это приведет только к боли.

Я не могла позволить, чтобы то, что происходило между нами, еще больше завладело моим интересом. Это стало походить на ситуацию с Мистером Ч. Все по новой. Не было никакого способа справиться с новым разбитым сердцем. Вся эта ситуация с Шейном должна была рухнуть, и я чувствовала это каждой клеточкой своего тела. Я знала, это можно назвать предчувствием или как-нибудь еще, но просто не могла оказаться в этой ситуации. Мне было бы лучше в одиночестве.

Другим «сюрпризом» стало своего рода напоминание о Гарретте Чедвике, он же Мистер Ч. Регулярно, каждые три недели, он посылал мне посылку, чтобы напомнить о себе. Как наркотик, который заставлял меня ненавидеть себя каждый раз, когда я возвращалась за добавкой. Я изо всех сил старалась не попадать под его влияние.

Он кропотливо выстроил аргументы, дающие мне надежду. Он знал, что это лучший способ, с помощью которого он сможет контролировать меня, и движущей силой, которая уничтожала бы меня. Ему потребовалось всего три дня, чтобы заставить меня поверить в то, что за считанные секунды можно разрушить того человека, которого я видела, глядя в зеркало. Он оставил в моей памяти слишком много страхов, а главный, что не найдется тот, кто смог бы полюбить меня такой, какая я есть. Воспоминания, которые я бы хотела похоронить. Все, что потребовалось, чтобы разбить мое сердце — это Шейн, настаивающий на большем, и посылка от Мистера Ч., чтобы уложить меня в нисходящую спираль, ослабившую сцепление с прошлым.

Я пихнула ногой посылку под кровать, где хранились другие такие же не открытые, которые он посылал мне по почте. Воспоминания о нас, когда мы были вместе, смешались в моих мыслях. Тот день. День, когда у меня было представление о том, кто я, что мое тело значило для меня, прежде чем я встретила его. Это разрушило меня, потому что я поверила, что, может быть, не была тем дерьмом, которым всегда себя считала.

ПРОШЛОЕ

Утреннее солнце бьет в мои закрытые глаза. Волосы щекочут плечи, словно порывы воздуха прогоняют холодные волны через мою грудь. Мягкая, тонкая простыня, скомканная под моим животом, вообще не согревает… Мистер Ч., свое имя он запрещает называть, устанавливает ожидаемые нормы поведения и правила для нашего совместного времяпровождения.

Он не прикоснулся ко мне прошлой ночью. Вместо этого, заставил раздеться догола и сказал, что когда я в гостиничном номере с ним, то должна быть абсолютно обнаженной. Признаю, это поначалу немного смутило, разгуливать в одних лишь туфлях на шпильках. Конечно, у меня были свидания с теми, кто любил смотреть на меня обнаженную и даже когда я мастурбировала, но они никогда не платили мне за то, что бы я просто ходила по их гостиничному номеру голышом. Но мистер Ч, он другой; поэтому находиться возле него несколько часов нагишом не было таким уж ужасным занятием. Его взгляд блуждал по моему телу, но он никогда не пытается лапать меня, когда я проходила мимо. Это так чуждо мне, кажется почти странным, но каждому — свое.