Какой человек в здравом уме, который встретит меня за пределами этой работы, смирится с тем, что я так зарабатываю на жизнь? Было ли это справедливым? Не совсем, но что в жизни справедливо? Честно, эта ложь Шейну сжирала меня изнутри, но я должна сохранить все в месте, подальше от посторонних глаз. В месте, где обитают все мои глубочайшие секреты. Независимо от того, насколько хорошо я подготовилась к его реакции на правду, я была уверена, что он не захочет меня больше видеть. Когда я думаю о том, что он узнает правду… что ж, я хотя бы готова. Поэтому, когда это случится, это не ранит меня так глубоко. К сожалению, даже самая сильная боль отказа от меня еще не помешала хотеть быть рядом с ним, и если мне приходится лгать, чтобы иметь хотя бы частичку его, то пусть будет так.

Сорок пять минут. Так долго потребовалось, чтобы высушить мою одежду, и все это время он лепетал о Парке Джоакин Миллер. Он был как подросток, который, наконец, поцеловал девушку своей мечты. Его глаза искрились и блестели, показывая, насколько он возбужден. Шейн судорожно жестикулировал руками, когда говорил о красивых тропах с видом на залив. Чем больше он говорил, тем больше мой желудок скручивался в узелки. Я хотела радоваться той мысли, что проведу с ним время завтра, но страх скручивал мой живот.

— Во сколько ты планируешь меня забрать? — спросила я, ставя вопрос ребром.

— Я подумал, может около девяти тридцати?

— Утра? Типа в первой половине дня? — вырвалось из меня.

— Если мы доберемся туда за сорок пять минут, то в нашем распоряжении будет большая часть дня. Я хотел бы отвезти тебя в несколько разных мест, с великолепными пейзажами, и у меня есть небольшая идея о том, где может быть лучшая мексиканская еда, прежде чем я верну тебя в постоянную спешку. Черт, я хотел тебя удивить.

— О, да не волнуйся, я думаю, это будет полное приключений событие, все будет удивительным, — передразнила я, когда поставила тележку рядом с сушилкой и достала свою одежду.

— Ты же знаешь, что ты похожа на мастера-разрушителя сюрпризов, — сказал он, наклонившись к моему плечу и подтолкнул меня.

— Ага, ну, ты не первый человек, который сказал мне это.

— Но я первый, кто сделает вот так, — возразил он, вытаскивая пару конфет на палочке «Блоу Попс» из тарелки около него, и держа их между нами. — Сиреневый или красный? — спросил он.

— Сиреневый… Я ненавижу красные… вишневые леденцы, — отмазалась я.

— Что? Вишневые мои любимые.

— А вот и неправда, ты сказал мне на прошлой неделе, что твои любимые — виноградные, а еще за неделю до этого, любимыми были лимонные, и перед этим, в четверг — апельсиновые.

— Что ж, может они все мои любимые, — передразнил он, снимая обертку и засовывая конфету на палочке в рот.

— Может быть, это факт, поэтому ты и не жалуешься на то, что у тебя осталось, — прошептала я.

― Зачем мне жаловаться, когда я собираюсь быть с тобой и этим… отвратительным вишневым вкусом ― как тебе могут нравиться эти конфеты? ― он спросил, прежде чем высунул свой красный язык.

— Мне не нравится определенный вкус, но вообще эти конфетки на палочке действительно хорошие, потому что ты покупаешь два по цене одного, наибольшая отдача при наименьших затратах. Ты сосешь его и затем жуешь. Мне нравятся все вкусы, кроме вишневого.

Он не пропустил намеков в мой адрес после моего заявления. Ухмыльнувшись, он указал на лопнувший пузырь от жвачки у меня на носу.

— Ты права, вишня — отстой, — сказал он, бросая конфету на прилавок.

Думаю, я не должна была поддерживать его в возможных поддевках над моим комментарием. Я смотрела, как сверкающий красный леденец разбился в форме сердца, оставляя следы сломанных кусочков на своем пути.

— Думаю, теперь я буду называть тебя вишневым вредителем, — поддразнила я его, не задумываясь.

Глаза Шейна округлились, и грешная улыбка озарила его лицо. Казалось, что между нами пролетела вечность до того, как он выдавил из себя замечание, словно он тут самый умный, которое повисло в воздухе.

— Я прославился разрушением огромного количества вишен в жизни.

Он ухмыльнулся, прежде чем намеренно посмотрел на мои ноги и засунул руки в передние карманы.

— Ох. Боже. Ты. Мой. Ты назвал меня разрушителем сюрпризов, и я подумала, что было справедливо, что я назвала тебя… Все, хорошо, окей, одно очко в пользу Шейна, вишневого вредителя. — Говоря его кличку, я показала пальцами кавычки.

Черт, Роуз, почему бы тебе просто не заткнуть свой рот сейчас же. Вишневый вредитель, серьезно?

— Эй, это не я придумал имя, — дразнил Шейн, открывая сушилку рядом со мной. — Я просто готов носить его, вот и все. — Он собрал свою одежду в один огромный мешок, зажатый между его руками и подбородком.

— О, хорошо, теперь давай не будем слишком самоуверенными и поговорим о том, как завоевать девственниц и прочее дерьмо. — Я засунула руку в кучу трусов и положила их в нижнюю часть сумки для белья. Я знала, что сказав это, совершила ошибку.

— Кто упомянул девственниц? О каком типе вишни ты говорила, говоря о Сложной Роуз? Потому что, если это именно тот тип, о котором ты говоришь… Давай положим конец недоразумениям, любопытство никогда не губит кота, оно просто забирает одну из девяти жизней. — Волоски его каштановых волос падали на томные глаза наискосок. Он сверкнул своими белыми зубами, дразня меня и заставляя краснеть.

Что, черт возьми, ты творишь? Держи дистанцию от этого парня. Это лучшее решение, как для него, так и для тебя… Ты просто никудышная шлюха.

Мой внутренний голос заполонил голову, и это было единственным, что помогало держать сердце под контролем. Сопротивление затронуло каждую клетку в моем теле, изменяя поведение. Когда стены моей жизни начали рушиться, и сердце начало биться быстрее, интуиция стала разражаться предупреждающими звуками, когда я слишком запуталась, была слишком близко, чтобы чувствовать то, чего не должна была чувствовать.

Я схватила кучку своей одежды, разложенную и беспорядочно разбросанную, и пихнула ее в сумку. Обернувшись через плечо, заметила, что он уронил одежду, которая лежала на складном прилавке. Следуя интуиции, я вернулась и связала свой прачечный мешок. Я должна убраться отсюда, пока не впуталась в ситуацию, из которой не буду в состоянии выйти, ступить на дорогу, по которой не была готова путешествовать с ним.

— Знаешь, я лучше пойду. — Я сделала непроницаемое лицо, пока поднимала мешок своих вещей и перебрасывала через плечо. Мои слова не очень-то понравились Шейну. Я попыталась уйти, но не смогла. Мешок был явно тяжелее, чем я смогла поднять, и из-за этого начала заваливаться назад. Я обернулась и увидела, что Шейн схватил мою сумку и держал ее.

— Я провожу тебя. Пошли, позволь мне помочь донести это. — Шейн настаивал, пока тянул мешок с моими вещами.

— Отдай. Заешь, я могу и сама справиться. Я очень способная и быстро схватывала все на протяжении всей жизни. Мне не нужна ничья помощь, — спорила я, пока поправляла сумку на плече.

— Я знаю, что ты способная, Роуз. К тому же, это становится чем-то вроде привычки для меня, нести твое белье, — сказал Шейн, забирая у меня мешок и перебрасывая его через плечо.

— Так что теперь я способная Роуз? Решай, Шейн, я сложная или способная? — я выходила из себя.

— Вау, откуда это, черт возьми, идет? Я просто хочу помочь тебе.

— Что же, может, мне не нужна твоя помощь? — Я нашла в себе гнев, который похоронила глубоко в иссушенных щелях своей души и размазала через пространство между нами. Рискуя всем, я должна была восстановить ту стену, которую он сносил.

— Я никогда не утверждал, что ты нуждалась в моей помощи. Я несу твою сумку, потому что так поступают друзья… И никогда не думал, что ты не способа на это.

Я повернулась и направилась к двери. Я не собиралась бороться с ним, я позволила ему донести сумку и проводить меня к машине. Завтрашний поход был огромной ошибкой. Я предчувствовала это.