Печально, что мои самые счастливые моменты измерялись количеством грязной одежды, которую я приносила в прачечную, чтобы постирать и высушить. Это был самый простой способ, позволяющий нам с Шейном оставаться друзьями в этой странной дружбе. У нас была такая связь, которой ни я, ни он не могли дать названия. Я не трахала его за деньги или что-то еще, и он мне не платил.

Я не шутила, хотя знала, что Шейн хотел большего, чем я могла ему дать. Мы искали середину. Это был в каком-то роде такой период. Гребаное место, которое заставило нас тащиться сквозь солнце, пробивающее землю в надежде найти уголок, где мы могли бы пить из фонтана доверия, и на самом деле признаться кто мы друг другу. Но пока Шейн и я были просто как знакомые по прачке. Прачечные приятели, у которых были свои тайны. Например, я выбирала, что ему сказать, если он спрашивал меня, как я зарабатываю на жизнь или почему сбегаю до темноты. Думаю, он подозревал, что в некотором роде я была вампиром.

Шейн как-то уговорил меня пойти на ужин в понедельник в другой каджунский ресторан. Он сказал, что хочет, чтобы я сравнила ресторан «Боксин Рум» с другими ресторанами в городе. Я знала, что это был предлог для того, чтобы подарить мне желтые розы. И согласилась, но только при одном условии, что мы будем достаточно далеко от Тендерлойна. Чем дальше, тем лучше. Последнее, что мне было нужно, это еще один случай, как тогда, когда я столкнулась с тем конченым психом.

Шел четвертый день нашей совместной стирки и, как обычно, мы сидели на стиральных машинах. Не то, чтобы я действительно считала, сколько четвергов мы провели… Ладно, может так оно и есть, но так надо, Шейн был настолько сентиментален, что я не хотела, чтобы он думал, будто я не знала, сколько дней мы были друзьями, или тот факт, что следующий понедельник станет четвертым днем, когда он собирался подарить мне желтую розу. Каждую розу я сохраняла между страниц утомительной, огромной Библии, которую мне дали родители моей подруги, перед тем как выгнали из своего дома. Это было идеальное использование для книги, которую я открывала только однажды, чтобы придумать себе имя для улиц. Я никогда не могла найти одно окончательное, которое хотела бы использовать, зарабатывая на жизнь. Я остановилась на имени Твайла после того как прочла о женщине-надзирателе в какой-то тюрьме, которая всегда носила Библию под рукой.

Стиральные машины вибрировали и громко гудели с определенной цикличностью. Это был мой любимый момент с Шейном, момент, когда мы просто молчали, ничего не говорили, никаких осторожных слов. Мне не нужно было что-либо говорить, потому что он все равно меня не услышал бы. Это был момент, когда я подумывала о том, чтобы рассказать ему, кто я на самом деле. И я представляла, что он примет меня за то, кто я, а не как зарабатывала на жизнь.

— Эй, я подумал…

— Что ж, в этом и есть твоя проблема. О чем ты думаешь? — прервала я его, поддразнивая, когда толкнула локтем в живот.

— Ха-ха-ха, очень смешно. Нет, я серьезно. Хочу взять тебя завтра в особенное место, — сказал Шейн гордо.

— Особенное? — спросила я.

— Ага, я подумал, мы уже друзья больше, чем месяц, а я никогда не возил тебя в свое любимое место, чтобы просто потусоваться. — Его взгляд упал на мои руки, лежащие на коленях, когда я сцарапывала темно-красный лак со своего мизинца.

— Шейн, ты знаешь, я не люблю сюрпризы. Не такие.

— Да ладно, ну хоть в этот раз позволь удивить мою подругу — «Сложную Роуз», чем-то неожиданным. Я следовал твоим указаниям, играл по установленным тобой правилам, позволь мне только эту маленькую вещь. Давай я покажу тебе место, которое для меня так много значит.

Он спрыгнул со стиральной машинки, приблизился вплотную и встал между моими коленями. Его руки обожгли меня через джинсы, а пальцы обхватили за талию. И не было ничего необычного, что он нашел путь, как прикоснуться ко мне. Это говорило, что он хотел большего.

Я оттолкнула его и скрестила ноги, положив локти на колени. Посмотрела вниз на свои ногти — без лака они выглядели такими «голыми».

— Я не знаю. Где оно находится? Во сколько мы вернемся? Пятница ведь, и вообще, что я скажу Сибил? Я… Я… Я просто не знаю хорошая ли это идея. — Я приложила палец ко рту и начала грызть кутикулу.

Я знала, что выглядела словно сумасшедшая, но он никогда не узнает этого. Я не могла вступать в отношения. Даже не могла пойти туда, с ним. Мы довольно много времени проводили вместе, как друзья, и теперь ему хотелось повести меня в какое-то особенное место, но где оно было? Черт, нет, это не сработает со мной, не с проституткой, которая посещала все злачные места, и которая не могла сходить никуда, не выкинув свои трюки… ладно, это звучало немного драматично, но все же.

— Роуз, я не собираюсь похищать тебя на выходные. Один Бог знает, как ты проводишь свое время, когда делаешь то, что делаешь. Я просто хочу взять тебя в Восточный Залив, там мы сможем сходить в поход, это все, — простонал он.

— Поход? Я похожа на девушку, которая ходит в походы? — сказала я, пытаясь расслабить обстановку и изменить притяжение, которое нарастало между нами.

— Ага, думаю, что да! Ты похожа на девушку, которая должна сказать «да», чтобы отправиться в поход со своим лучшим другом-парнем. Тем более что он обещает вернуть ее обратно, прежде чем карета превратится в тыкву. — Его веки наполовину прикрылись в ленивом прищуре, прежде чем рот расплылся в сексуальной улыбке, когда он изобразил сердце, прижав пальцы к его черной футболке. Если бы он только знал, если бы я позволила ему проникнуть в мою голову… он увидел бы борьбу, которую я вела с собой, чтобы воспринимать его как друга.

— Прекрасно, я не могу поверить, что собираюсь согласиться на это… Я поеду завтра с тобой. Где ты хочешь встретиться?

— Я подумал, что заберу тебя из дому.

— Шееееейн, — простонала я.

— Роооооуз, — повторил он.

— Почему ты такой… настойчивый?

— Почему ты такая… сложная?

— Потому что моя жизнь сложная, и мы уже выяснили это, когда впервые встретились.

— И ты знаешь, что мне нравится жить так, как я живу, и мы уже это прояснили. Так что вместо того, чтобы быть такой сложной, почему бы не пойти на компромисс и не позволить мне забрать тебя? Я скажу тебе вот что, давай заключим сделку. Скажем так… Я даже не выйду из машины. Я посигналю три раза, машина будет заведена, а я буду ждать, когда ты сядешь сама. Я не открою тебе дверь машины. Так вот, если это не компромисс, то я не знаю, что это такое.

— Это настойчивость. Вот что это.

— Я могу считать это согласием? — он спросил, опуская голову, чтобы посмотреть мне в глаза. Я взглянула на него, толкнула в грудь, перед тем как кивнуть головой.

Черт, я знала, что это согласие перерастет во что-то нехорошее и откроет другую банку червей. До этого момента мы с Шейном оставляли все жизненные тайные драмы за пределами прачечной достаточно удачно. Минимум информации о детстве, работе и где мы жили — было лучшим способом справляться со своим враньем. Несказанное правило, которое я ввела, казалось, работает для нас обоих… ну, для меня, по крайней мере, до сих пор.

Пару четвергов назад Шейн спросил меня, чем я зарабатываю на жизнь. Полагаю пространные, нечеткие, развернутые ответы, с помощью которых прикрывала все это дерьмо, уже не помогали. Я знала, что это дело времени, когда он надавит на меня, чтобы узнать, почему я не могу проводить с ним время после пяти вечера. Вся моя жизнь — вранье. Моя. Долбанная. Жизнь… Я сделала то, что должна была сделать в этом мире. То, кем я являлась, чем занималась и как любила, чтобы ко мне относились — все это было сценарием. Вранье стало неотделимой частью меня. Я настолько часто это делала, что стала сама верить в эту лживую правду. Так что если вставал вопрос о том, как я зарабатываю на жизнь, я врала. Я сказала ему, что занимаюсь две ночи в неделю и в другие дни забочусь о людях у них дома. Это было идеальным оправданием для скрытия моих сумасшедших часов.