Секс был моим пороком, и не требуется кто-то со степенью, размазанной по листу за тонким стеклом, чтобы сказать мне это. Это было полной хренью и сумасшествием, и никто не понимал этого, даже чокнутые психологи ничего не могли объяснить. Я играла в русскую рулетку, и каждое вращение барабана, каждое напряжение спускового механизма, и каждый раз, когда молоточек бил напротив пустой ячейки и пуля не проникала в мой череп, у меня находился другой день и другая причина, чтобы притупить боль. Каждый такой раз я получала намного больше контроля над своим пагубным существованием. Я всегда знала, что это был лишь вопрос времени, прежде чем я схлопочу пулю. Лишь вопрос времени перед тем, как вытяну свою карту — и прошлое настигнет меня.

— Роуз, мы собираемся в центр, ты с нами? — сказала Сибил, когда просунула голову в комнату. Ее торчащие, как метла, волосы цвета пожарной машины развевались вокруг лица. Она прищурила глаза цвета охры с макияжем в стиле «вамп»: густо обведенные черным карандашом и растекшейся тушью.

Она не дождалась ответа, и сверкнула своей фирменной улыбкой, которая привлекала любого клиента с деньгами.

— Кто идет? — спросила я, зная, что мы вместе до тех пор, пока каждая из нас не раздвинула ноги.

— Ты, я и две новых девчонки, Кристал и Бри. Я подумала о том, что мы могли бы обучить их нескольким штучкам. Ты как? — Сибил постучала рукой по двери, толкая ее, чтобы открыть шире, прежде чем вытянула ноги в чулках-сеточках.

Когда я вошла в этот бизнес, на мне не было шляпы для вечеринок с привязанными к колпаку колокольчиками. Я не представляла, что придется трахаться с кучей стариков, чтобы иметь возможность купить поесть и оплатить крышу над головой, до тех пор, пока не была вынуждена это делать. Хотя я знала, как их отключить и трахнуть, прежде чем они когда-либо смогут трахнуть меня. Я всегда контролировала и не упускала из виду этот бизнес, ежесекундно наблюдая за взглядами, ухмылками, хмыканьем или стонами. Это был способ, с помощью которого я контролировала секс. Когда мое тело немело, мой разум брал бразды правления и контроля, чтобы, как правило, сглаживать острые края, что я и должна была делать.

— Конечно, дай мне минутку.

Я втиснула пальцы ног в свои десятисантиметровые туфли на шпильке, поправила красную мини-юбку и протянула сквозь пальцы длинные, темные волосы. Мне понадобилось немного больше времени, чтобы удостовериться, что волосы на затылке выглядят аккуратно, и не примялись после того, как я лежала. Я освежила макияж: красный блеск для губ со вкусом яблока и карамели и черная тушь.

Большинство парней привлекали именно мои глаза. Я думаю, в них они читали каждую частичку того, что я заперла в голове. Некая пустота с примесью доли курьезности, и я никогда не позволяла слезам скатываться по ресницам. Я просто не могла позволить чему-нибудь повлиять на меня еще больше. Моей потребности, тому, что я чувствовала после гниения души, не было оправдания и не было места для слез. Можете называть меня черствой сукой, сломленной женщиной, черт возьми, вы даже можете называть меня шлюхой, но никогда не называйте меня жертвой. Я была лишь той, какой меня создало мое же прошлое. Так случается: люди получают травмы, и никто не остановит завтрашний день, и не будет ждать, чтобы наверстать упущенное. Ты или нашел свой путь, или заблудился в своих кошмарах.

— Поторопись, Роуз. Бри сказала, что она за рулем, — сказала Сибил, прежде чем постучала в дверь спальни. Она перекинула сумочку через плечо, и запах ее цветочно-лесных духов наполнил мою комнату. Именно они полностью ассоциировались с продажным сексом… ты должна была облить себя достаточным количеством духов, чтобы стереть запах использованного латекса, смешанного со спермой.

Я оглядела комнату. Фотографии моей прабабушки висели на стенах и стояли, подпирая старую мебель, которой было столько же лет, сколько и мне. На двуспальной кровати, зажатой между тумбочкой, заставленной пивными бутылками, и стеной, темно-коричневый плед, на котором все еще лежала использованная резинка. Хрен с ней. Я не прикоснусь к ней, не за сорок баксов. Я подхватила сумочку с безвкусного кресла в цветочек. То самое кресло, в котором моя бабушка всегда сидела, когда высказывала свои суждения обо мне, как о ребенке.

— Итак, это дом твоих родителей? — спросила Кристал, когда четверо из нас подхватили свои куртки и направились к двери.

— Ага, они в своей ежегодной поездке по спасению мира, — пробормотала я.

— Надолго они уехали? — спросила Сибил.

— Они уезжают каждый год на две недели и должны вернуться домой со дня на день, — промычала я.

Несмотря на то, что прошло уже три года с тех пор, как я говорила или видела своих родителей, они были предсказуемы. Каждый год в это время они отправлялись в двухнедельную поездку в какое-нибудь экзотическое место под предлогом, что они, каким-то образом, вносят свой вклад, чтобы помочь миру, всегда поддерживая идеальный фасад.

Я открыла огромную парадную дверь и позволила толпе смешаться передо мной… Оглянулась и осталась довольна тем, что они будут знать, что именно я оставила их дом в таком же виде, в каком они оставили мою душу… грязной, использованной, пустой.

Отправиться в центр всегда означало пререкаться с группой парней, которым нужен был быстрый секс в узком переулке между прачечной и пабом «Железный Боров». Это было идеальное место, заполненное одинокими грубыми мужчинами, которые были готовы заплатить за то, чтобы кто-то уделил немного внимания их членам. Я называла это выгодным сексом, потому как мне не нужно было стараться слишком усердно, чтобы заставить их выстраиваться в очередь, в то время как они готовы охотно расстаться с парой-тройкой «джексонов» (прим. переводчика: «джексон» — двадцатидолларовая купюра, на ней изображен седьмой президент США и один из создателей современного доллара Эндрю Джексон) за то, чтобы трахнуть меня или получить отсос. Это были быстрые деньги, а с тех пор как об этом пошла молва, там было больше желающих, чем Сибил и я могли удержать в руках. Придираться и выбирать для нас было лучшим выходом… о, и другие грубые ублюдки выстраивались в очередь.

Сибил предложила взять Кристал и Бри в наш глухой переулок «золотых рудников» и получить за это немного комиссионных. Мы с Сибил были не против того, чтобы заработать больше деньжат. Мы преуспели в этом… или так я думала.

Нам нужно было все устроить. Кристал и я хотели прогуляться вокруг прачечной и посмотреть, были ли там какие-то потенциальные клиенты, в то время как Сибил и Бри поболтаются в «Железном Борове», закажут выпить и продемонстрируют пьяным ублюдкам, что они могли бы получить, если бы вышли в переулок.

Сибил потянула дверь заднего хода в «Железный Боров» и вдвоем с Бри проскользнула мимо горластого пьяного мудака, который пытался схватить Бри за задницу. Он хотел, чтобы это выглядело так, будто он пробовал найти уборную, и именно тогда заметил Кристал, которая строчила что-то на айфоне. Его глаза с тяжелыми веками сузились, а взгляд зацепился за голые ноги и уставился на ее упругую грудь.

— Эй, ты, что ты готова сделать ради парочки баксов? — неотесанный незнакомец невнятно пробормотал Кристал, прежде чем пошатнулся вперед и схватился за свой член. Он качнул головой вперед и назад, чтобы убрать длинные прямые светлые волосы c заплывших и опустошенных глаз.

Я знала, что это был не тот тип придурков, от которого она должна принять предложение в глухом переулке. Хоть Кристал была всего на два года младше меня, она едва ли могла здраво мыслить и принимать собственные решения. Я раньше встречала таких девушек, как она. Они проводят дни, убеждая себя, что торгуют телом, пока не заработают достаточно денег, чтобы заплатить за операцию бабушки или налоги. Может быть, даже заработать денег, чтобы поступить в колледж, чтобы выжить. Ее история была такой же, как и у всех остальных. Когда ей станет достаточно — она остановится. Торговля собой продлится до тех пор, пока накопится достаточная сумма, чтобы заплатить за то, что им нужно. Ведь так? Затем, прежде чем они это поймут, острые когти жадности плотно войдут в их кожу и никогда не отпустят. В основном, это сводится к тому, что они слишком привыкают к такому образу жизни.