— Да. Я готова запоминать, — ответила Ева после небольшой заминки, пока открывала в собственной сфере личного пространства ту часть, которая отвечала за умение запоминать, и пересоздавала подобие будущей звёздной карты, о которой потом можно будет рассказать искину Ицейне. А уж тот сумеет воссоздать выясненное, чтобы выложить в качестве настоящей карты для всех.

Остарджи терпеливо дождался её взгляда на себя, после чего потрогал пальцем левый висок. На этот раз кивнула Ева и сосредоточилась на предложенной точке.

В кают-компании яхты едва тлел почти сумеречный свет. Но после концентрации на левом виске ангела Еве почудилось, что в помещении вообще стемнело. А потом отчётливые линии реального пространства поплыли, и перед её глазами вспыхнуло и впрямь звёздное небо. Правда, загрязнённое уродливыми обломками разномастных кораблей. Тёмно-синее небо стемнело больше, после чего в нём вдруг начали вспыхивать алые, без отчётливых очертаний точки. Ева поджала губы, когда количество алых точек перевалило за тридцать штук. А потом пожала плечами. А что такого? Всё правильно: этим придуркам надо же следить за своим воинством, разбросанным по всей планете… Нет, не по всей планете, а по единственному, достаточно хорошо сохранившемуся храмовому городу. Отсюда концентрация точек в контурах того же города.

Внутренний взгляд Остарджи следовал от одной точки к другой, Ева «шла» вдогонку за этим взглядом, зная, что, чуть только она взглядывает на эти точки, они тут же застывают на её мысленной карте.

Наконец точек-кукловодов не осталось. Остарджи снова присмотрелся ко всем точкам с самого начала и удостоверился, что ничего не пропустил.

А Ева с облегчением убедилась, что вокруг занятого ими катера точек маловато — и что все ближайшие находятся на приличном расстоянии от судна.

Оба «вынырнули» из памяти паткси, и Ева, отдышавшись, сипловато спросила:

— И что делаем дальше с пленником? Он ведь нам больше не нужен.

— Извини, Ева… Я залез в твою недавнюю память, — виновато улыбнулся Остарджи. — Ты ведь сказала Эррамуну о грубой мужской силе? Мы сделаем с этим паткси то же, что они делали со своим наёмными воинами: зомбируем его для помощи остальным, кто ещё плохо ходит на ногах. Пусть поработает пока в качестве костыля. После окончания войны пусть решает военный суд, какой меры наказания он достоин.

Будто надев шлем, Ева наглухо закрылась от ангела — хотя бы подумать о том, что, дай ей волю, она бы пристрелила этого мерзавца. Одно воспоминание о том, скольких ребят потеряла она на этой планете… Но слово ангела — слово Единого мира. Придётся подчиниться. И она позволила себе только вздохнуть…

Зная о всех кораблях паткси — на последние три часа (выяснили, что они постепенно сдвигаются с места за это время), нетрудно добраться до своего катера без происшествий. И все, бывшие при допросе единственного пленного, принялись торопливо собираться в путь-дорогу.

— И какие задачи теперь у нас? — поинтересовалась Ева у Остарджи — при Эррамуне, который тоже заинтересованно взглянул на ангела.

— Мы выжидаем, когда наш катер окажется на той стороне планеты, которая ближе всех к нашему центру, — спокойно объяснил ангел, — после чего устраиваем передачу для ближайшего воинского соединения и тому ангелу, который его сопровождает. А он уже передаст по цепочке, что военным ход сюда запрещён, но ангелов ждут. Пока же мы выжидаем ответа на свой запрос, уже более тщательно собираем оставшихся в живых единомирцев, которые ещё живы и рассеяны по орбите. Главное — не допустить сюда никого, кроме ангелов.

— С поставленной задачей согласен, — откликнулся Эррамун, надевая шлем и готовясь сесть на капитанском мостике яхты. — Остарджи, вы ведь будете некоторое время с нашим пленным? Ева останется со мной для связи. Ева!

Услышав командирский голос эльфа, кривиться не стала, а послушно вышла за ним из кают-компании.

На капитанском мостике, открытом всем помещениям и коридорам, они сели в два кресла. Эррамун рассчитал курс, учитывая замечания Евы, которая подсказала на первый раз местечковое расположение кораблей паткси. Когда яхта, словно на цыпочках, вылезла из субмарины, Эррамун, не глядя на Еву, сказал:

— Я бы предпочёл избавиться от… пленного прямо сейчас.

Ева снова вздохнула и кивнула:

— Я бы тоже. Но приказ ангела… Сам понимаешь.

— Я думал — ты будешь защищать его. Ну, паткси.

— С чего бы это? — удивилась она. — Вот по макушке ещё бы раз настучала — это да.

— Ты успела с ним подраться?

— Было дело. Правда, недолго.

— Расскажешь, что узнал Остарджи? Или это военная тайна ангелов?

— Остарджи знал, что я всё-таки вклинилась в его луч внимания, — пожала плечами Ева. — Но ничего не сказал. Значит — можно. С чего начать бы…

— Ева, прости. Мне бы хотелось, чтобы и мои сослуживцы услышали твой рассказ. Есть такая возможность?

— Приглашай, — твёрдо ответила она. — Мне всё равно придётся пересказывать о паткси ещё и на борту катера. Потренируюсь в повествовании.

А потом ещё и обрадовалась, что пришлось рассказывать об узнанном эльфам. Мало того что внимание было самым напряжённым, так ещё и быстро добрались до «дома». А здесь их встретили таким ураганом радости, что не сразу заметили неожиданного пленника. Впрочем, не заметить его было трудно: эльфы, впечатлившиеся рассказом Евы, перед выходом с яхты привязали его к доске от той же «кушетки».

Так что, когда паткси предстал глазами обитателей катера, у всех рты пооткрывались — особенно когда поняли, что и сам Остарджи не возражает против необычного появления на борту такого… «квартиранта». Спустя час, когда народонаселение катера узнало, в чём дело с пленником, Марика первой заявила:

— Я солдат. Но не кровожадная. Меру знаю. Но… Остарджи, я не хочу, чтобы этот урод шастал по катеру, даже зомбированным. Пожалуйста, уберите его подальше. Иначе за себя я не ручаюсь. — И сжала пальцы на стволе пулемёта.

Оборотни, с момента как объяснилась личность новоприбывшего, говорить не стали, а последовали примеру Марики, как и Крис. На столь кровожадную демонстрацию отношения к паткси ангелу только и пришлось согласиться убрать пленника в какой-нибудь тесный и никому не нужный отсек.

Пришедшие в кают-компанию эльфы (они побывали у своих соплеменников, недавно, сутки назад, спасённых) не сразу поняли, почему народ так возбуждённо переговаривается, а узнав, что пленный не будет опасно болтаться под ногами (мало ли? А вдруг блокировка на зомбирование прорвётся? А вдруг мы не так поймём подозрительное движение пленника — и рука не дрогнет ликвидировать?), несмотря на всю свою выдержку, тоже выдохнули с облегчением.

Остарджи развёл руками на такое предположение и сообщил, что решение припрятать пленника от греха подальше уже принято. Поэтому абсолютно послушного паткси мужчины-оборотни увели, а все остальные принялись обсуждать вылазки в орбитальное пространство… И только раз прозвучал актуальный вопрос:

— Остарджи, а мы не будем устраивать диверсии против самих паткси?

Ангел покачал головой.

— Нет. Из соображений безопасности. Они пока не знают, что мы здесь есть. Если начнём диверсии, они сразу сообразят, что надо искать диверсантов. И не поручусь, что их грубая сила пробьёт нашу защиту.

— То есть мы против них совсем никак? — пожелал убедиться Клеман.

— Увы. Было бы на борту катера ещё трое ангелов, мы бы и сами устроили охоту на этих… паткси.

Ева усмехнулась: интересно, как хотел определить врагов Остарджи? Не мерзавцами ли?

Она скосилась на свою койку и вздохнула: до корабельного сна слишком рано. А в таком гвалте даже она, слишком усталая, заснуть не сумеет. А творить ментальный сон не хочется. Хочется нормального, здорового.

Услышав шаги, подняла голову. Эррамун.

— Нам надо поговорить, — решительно сказал он. — И лучше — где-нибудь в закрытом помещении.

— Но тут начинается обсуждение вылазок, — напомнила она.