И Ева начала думать о том, что может нафантазировать Эррамун, если он, конечно, будет жив и здоров — и Клеман с Марцелем привезут его на место конфликта. Но все деловые мысли сворачивались лишь к одному: пусть, пусть он будет живым!

— Клеман! — обрадовалась Илва, тыча в прозрачную пластиковую крышку своего вельбота.

— Где?!

— Он ведёт вельбот справа от вон той штуковины, которая похожа на слона!

И ведёт очень медленно — с беспокойством отметила Ева, найдя нужную точку в указанном месте. А потом с облегчением выдохнула: ещё бы оборотню не вести свой перегруженный вельбот медленно и осторожно! В кресле стрелков — сразу двое! И затряслась, сама того от себя не ожидая, от нового плача: живой! Живой!

— Не связывайся, а сразу покажись Клеману и опускайся! — скомандовала Ева и сама опустила глаза, когда Илва с удивлением взглянула на экран увидеть подругу. Да, голос насморочный, но ведь…

Они опустились к той самой дыре, которая была достаточной, чтобы возле неё Эррамун и остальные сумели поменяться местами. Илва села к Клеману, с которым оставался и Марцель, а Эррамун вновь перебрался на вельбот с Евой.

Она подключила тепло в салон стрелка, едва только заметила побелевшее от холода лицо своего эльфа. Губы посинели, и, судя по всему, замёрзший Эррамун с трудом удерживался, чтобы не клацать зубами. Вот когда она пожалела, что выстрелом уничтожила вещмешок Криса со спиртным! Впрочем, в краткосрочные полёты спиртное всё равно не брали. А жаль…

— Что у вас? — с трудом выговорил эльф, ёжась и глядя наверх, на крейсер.

— Всё то же самое, — ответила Ева, сама еле удерживаясь при взгляде на него, чтобы не передёрнуть плечами. — Нааг-Ши и Крис торчат в дырах крейсера. Паткси внутри. С другой стороны, там, где Крис, два вельбота с эльфами.

— Связь есть?

— Для Криса и Нааг-Ши — нет. Связи нет внутри крейсера, — уточнила она. — Но, если нужно, мы с Остарджи сумеем наладить собственную.

— Без меня?

— Да. Мы работаем в обход вражеского вельбота, — объяснила она. — Правда, пока только для тех, кто вне его. Что делать с этими двумя — мы не знаем.

— Поднимись так, чтобы я сумел осмотреть дыру с Нааг-Ши, — велел Эррамун.

Она подчинилась приказу и подняла вельбот.

— А что делать нам? — спросил Марцель из вельбота Клемана.

— Марцель… Пусть Клеман облетит крейсер и поднимется точно так же к вельботу Криса. Мы должны посмотреть, видят ли наши солдаты друг друга внутри крейсера.

Ева пару раз открыла рот спросить: «А зачем это?» Но так и не спросила. Но, когда вельбот Клемана скрылся за крейсером, догадка пришла сразу: если Крис и Нааг-Ши видят друг друга, они могут передать друг другу сигнал отпрянуть одновременно! Правда, странно, что Эррамун думает: эта уловка поможет. Может, Ева придумала что-то своё, а у эльфа в запасе есть вариант полегче и поудобней для связи между заблокированными?

Но нет. Оказалась права: Эррамун рассчитывал на сигналы руками, благо все солдаты знали главные из них.

Увы. Друг друга Крис и Нааг-Ши не видели.

— Второй вариант, — сухо сказал Эррамун, уже отогревшийся. — Все меня слышат?

Слушали его только тогда, когда он сам видел соседний корабль. Сообразив это, он велел Еве облететь все корабли эльфов и Клемана и передал следующее: свободным вельботам осторожно ткнуть носом в корму тех, кто застрял внутри крейсера один на один с врагом, и на полученном стыке той же армейской морзянкой передать неожиданное для всех сообщение:

— Нааг-Ши катапультируется первым! С секундой запоздания Крис со своим раненым катапультируется за ним! До этого задания даю время — десять минут для Криса, чтобы он успел приготовить своего раненого к катапультированию.

Ева похлопала глазами, а потом внутренне ахнула: всё правильно! Пока Нааг-Ши катапультируется — он отвлекает врага на себя своим внезапным поступком. Секундой позже падающие Крис и раненый пройдут мимо основного внимания паткси!

Всё так и произошло. С небольшой пометкой: перед тем как совсем удрать от крейсера, Ева связалась с Остарджи. Объединившись с ним, она выяснила трагическую весть: засевший на вельботе паткси убил двух солдат Единого мира, которых возил с собой как приманку для уцелевших на орбите.

И эта пометка стала яркой точкой в случае с крейсером: среди единомирских вельботов был единственный торпедоносец — Клемана. Поэтому, прежде чем спускаться искать катапультировавшихся в стороны, по стенам крейсера, своих, Клеман подлетел ближе к одной из дыр, чего противник не ожидал. И выпустил две торпеды в вельбот паткси… Тот должен был свалиться, врезавшись в стену, свободную от упавших живых. Туда, где взрыв не помешает собирать пилотам вельбота в очередной раз выживших.

Ева лишь пожалела, что два вельбота, Криса и Нааг-Ши, пропали. Нет, она помнила, что на замаскированной стоянке есть другие судёнышки, из запасных. Но в их положении жаль и этих двух.

Перегруженные вельботы вернулись на катер. Здесь их всех встретили так, словно и не чаяли видеть живыми. Впрочем, так и было.

Эррамун отказался от ужина, забрал только термос с горячим чаем и ушёл к себе.

Пока все громко от пережитого общались, Ева, склонив голову набок и грея ладони о свой закрытый стакан-термос, прислушивалась к себе, к своим мыслям, которые, собственно, метались вразброд. Однако вскоре она пришла к согласию с собой и осторожно выскользнула из кают-компании.

Прошла по коридору. Встала у двери в отсек Эррамуна. Прислушалась. Вроде помнила, что эльфы обычно не надоедают своему командиру, но мало ли после таких-то событий — вдруг кто-то из них там… Постояла, размышляя… Стукнула в дверь и толкнула её открыться.

Эррамун сидел на своей пристенной койке, съёжившись и прислонившись к стене. Мельком глянул на вошедшую и, помедлив, бесстрастно кивнул.

— Что?

— Ничего.

Она подошла к нему, оставила стакан с чаем на прикроватном столике. И расстегнула верхние пуговицы своего комбинезона. Он замер… Ева спокойно взяла тонкое одеяло, которое лежало сбоку, и села рядом с эльфом. Он не пошевельнулся, всё так же непонимающе глядя на неё. Тогда она накинула одеяло на их плечи и под ним прижалась к эльфу. Он неподвижно смотрел на неё. Она рассеянно улыбнулась и, развернувшись лицом к нему, сунула горячие руки под его комбинезон — обнять за холодные плечи. Выпростала одну руку и ладонью за подбородок заставила Эррамуна склонить голову, чтобы суметь дотронуться до его напряжённых губ.

Свет в отсеке погас как-то так, как будто кто-то приказал ему оставить двоих наедине.

И без долгих размышлений было ясно, что всеми её поступками в те часы управляла жалость. И очень сильное понимание. Стоя в кают-компании, машинально обнимая ладонями термос-стакан с горячим чаем (машинально — потому как стакан, естественно, был комнатной температуры), Ева наблюдала за нервно-весёлой суматохой. Солдаты Единого мира в сотый раз рассказывали друг другу и всем, кто пожелал бы слушать, о событиях, которые удалось пережить — и выжить-таки! Разгорячённые последней мыслью: «Мы всё-таки выжили!», они излишне громко разговаривали, порой даже громогласно. Время от времени выбегали в коридор, в соседний отсек, — проверить спасённых с того судёнышка, которое ранее засекли… Снова возвращались (почему-то чуть ли не на цыпочках, будто побаивались даже из коридора потревожить их) и снова взбудораженно и радостно разговаривали… А где-то, в отдалённом отсеке, сидел эльф, пару часов назад распрощавшийся с жизнью. Один.

Но главным всё равно было не одиночество. Ева слишком отчётливо понимала, что пережил Эррамун, пока его уносило в открытый космос. Помнила состояние Илвы, пережившей одиночество в вакууме. Да и сама… Нет, выглядел-то он как всегда — невозмутимым. Но не успел расправить плечи, когда она со стуком вошла к нему... И уж она-то точно знала неотвязность переживаемых моментов, которые прокручиваются перед глазами раз за разом.